– Но вы все равно предпочитаете не рисковать. – Стью указал на носовой фильтр.
– Этого в моем контракте нет, – ответил Дитц с циничной улыбкой.
– Что у меня?
Ответ Дитца последовал без запинки, словно отрепетированный:
– Черные волосы, голубые глаза, чертовски классный загар… – Он пристально посмотрел на Стью. – Не смешно, да?
Тот ничего не ответил.
– Хотите ударить меня?
– Не думаю, что от этого будет толк.
Дитц вздохнул и потер переносицу, словно затычки в ноздрях вызывали у него неприятные ощущения.
– Послушайте, когда все очень серьезно, я начинаю шутить. Кто-то курит, кто-то жует жвачку. Это помогает мне держать себя в руках, вот и все. Я не сомневаюсь, что есть способы справиться с нервозностью и получше. Что же касается вашей болезни, то у вас, по компетентному мнению Деннинджера и его коллег, никакой болезни нет.
Стью невозмутимо кивнул. Но ему показалось, что этот маленький гном сумел угадать внезапное и глубокое облегчение, которое он испытал, пусть его лицо и осталось непроницаемым.
– Что у других?
– Извините, это секретная информация.
– Как заразился Кэмпион?
– Это тоже секретная информация.
– Я думаю, он служил в армии. И где-то произошел несчастный случай. Вроде как с овцами в штате Юта двадцать лет назад[33], только сейчас все гораздо хуже.
– Мистер Редман, меня могут посадить в тюрьму, даже если я просто буду говорить вам «горячо» или «холодно».
Стью задумчиво провел рукой по отрастающей щетине.
– Вам надо радоваться, что мы ничего не говорим, – сказал Дитц. – Вы это понимаете, так?
– Чтобы я мог лучше служить своей стране, – сухо пробурчал Стью.
– Нет, это исключительно прерогатива Деннинджера, – покачал головой Дитц. – В общей системе и я, и Деннинджер – маленькие люди, но Деннинджер стоит даже ниже, чем я. Он всего лишь сервомотор, не более того. У вас есть более прагматичная причина для радости. Вы тоже засекречены, знаете ли. Вы исчезли с лица земли. И если б вы знали слишком много, большие шишки могли бы решить, что для обеспечения безопасности вам лучше исчезнуть навсегда.
Стью молчал. Слова Дитца лишили его дара речи.
– Но я пришел сюда не затем, чтобы угрожать вам, мистер Редман. Нам крайне необходимо ваше содействие. Мы в нем нуждаемся.
– Где находятся остальные люди, с которыми я прибыл?
Дитц вытащил из внутреннего кармана лист бумаги.
– Виктор Полфри, скончался. Норман Бруэтт, Роберт Бруэтт, скончались. Томас Уэннамейкер, скончался. Ральф Ходжес, Берт Ходжес, Черил Ходжес, скончались. Кристиан Ортега, скончался. Энтони Леоминстер, скончался.
Имена и фамилии завертелись в голове Стью. Крис, который был барменом. Всегда держал под прилавком «луисвильский слаггер»[34] с отпиленной рукояткой и свинцовым сердечником, и любого дальнобойщика, решившего, что Крис всего лишь шутит, ждал большой сюрприз. Тони Леоминстер, который ездил на этом большом «интернэшнл»[35] с радиостанцией «Кобра» под приборной панелью. Время от времени он захаживал на автозаправочную станцию Хэпа, но не в тот вечер, когда Кэмпион сбил колонки. Вик Полфри… Господи, он знал Вика всю жизнь. Как Вик мог умереть? Однако больше всего Стью потрясла смерть Ходжесов.
– Они все? – услышал он звук своего собственного голоса. – Вся семья Ральфа?
Дитц перевернул лист.
– Нет, осталась маленькая девочка, Ева. Четырех лет. Она жива.
– И как она?
– Извините, но эта информация засекречена.
С внезапностью приятного сюрприза его охватил приступ ярости. Он вскочил, схватил Дитца за лацканы пиджака и начал трясти взад-вперед. Краем глаза уловил суетливое движение за двойным стеклом. Услышал, как в отдалении завыла сирена.
– Что же вы, черти, делаете? – взревел он. – Что же вы делаете? Что вы делаете, сукины дети?!
– Мистер Редман…
– Что? Что же вы, вашу мать, вытворяете?
Дверь с шипением распахнулась. Трое здоровяков в форме оливкового цвета вошли в палату. Все с фильтрами в носах.
Дитц увидел их и рявкнул:
– Убирайтесь отсюда к чертовой матери!
Троица выглядела нерешительно.
– Нам приказали…
– Убирайтесь отсюда – и это приказ!
Они ретировались. Дитц спокойно сел на кровать. Помятые лацканы пиджака да спутавшиеся, падающие на лоб волосы. Вот, собственно, и все, что изменилось. Спокойно, даже с сочувствием, он смотрел на Стью. На мгновение у того возникло дикое желание вырвать фильтр из носа Дитца, потом он вспомнил Херальдо – ну до чего же глупая кличка для морской свинки. Накатило отчаяние – на него словно выплеснули ушат холодной воды. Он сел.
– Иисус в коляске!.. – вырвалось у Стью.
– Послушайте меня, – вновь заговорил Дитц. – Я не виноват в том, что вы здесь. Нет в этом вины ни Деннинджера, ни медсестер, которые приходят измерить вам кровяное давление. Если кто и виноват, так это Кэмпион, а с него взятки гладки. Он сбежал – но в таких обстоятельствах сбежал бы и я, и вы. А позволила ему это сделать техническая неполадка. Такова ситуация. Мы пытаемся исправить ее, все мы. Но в том, что она возникла, нашей вины нет.
– Тогда кто виноват?
– Никто. – Дитц улыбнулся. – Ответственность лежит на стольких людях, что ее как бы и не существует. Несчастный случай. От этого никто не застрахован.
– Несчастный случай, – повторил Стью чуть ли не шепотом. – А что с остальными? Хэп, и Хэнк Кармайкл, и Лила Бруэтт? Их малыш Люк? Монти Салливан?
– Секретные сведения, – ответил Дитц. – Хотите еще тряхнуть меня? Если полегчает – трясите.
Стью ничего не сказал, но его взгляд заставил Дитца опустить глаза и заняться изучением складок на своих брюках.
– Они живы, – ответил он. – Может быть, со временем вы их увидите.
– Арнетт?
– Карантинная зона.
– Кто там умер?
– Никто.
– Вы лжете.
– Мне жаль, что вы так думаете.
– Когда я смогу уйти отсюда?
– Не знаю.
– Секретные сведения? – с горечью спросил Стью.
– Нет, просто неизвестно. Вы, похоже, не заразились. Мы хотим узнать почему. После этого вы свободны.
– Могу я побриться? Кожа зудит.
Дитц улыбнулся:
– Если вы позволите Деннинджеру вновь начать обследование, я пришлю санитара, чтобы побрить вас прямо сейчас.
– Я и сам умею держать бритву в руках. Я занимаюсь этим с пятнадцати лет.
Дитц твердо покачал головой:
– Боюсь, это невозможно.
Стью сухо улыбнулся:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});