…Капкан предназначался на медведя. Маслянисто-тяжелый, с огромными дугами и двумя мощными пружинами, он даже внешне, даже не взведенный, выглядел опасным, ждуще-опасным — готовым схватить, цапнуть, сжать мертвой хваткой. И удержать кого угодно.
Старик очень надеялся — что удержит кого угодно. Цапнет и удержит. Но цапала и цена — не поражающий великой сложностью агрегат стоил около трети пенсии старика. Попросил посмотреть. Дали неохотно, вид был для потенциального покупателя не слишком… Вертел в руках, безошибочно запоминая размеры и конструкцию деталей. Руки ощупывали каждое отверстие, каждый изгиб, руки еще не забыли слесарное дело. Да и опять же, какие там нагрузки: напильником вжиг-вжиг, молоточком тюк-тюк… Вместо реабилитационной гимнастики.
Отложил капкан, вышел из охотничьего магазина, с трудом спустившись по невысокой лестнице. По Московскому проспекту катил в сторону Пулкова нескончаемый машинный поток: пятница, вечер, август, грибы-ягоды, дачи, соленья-заготовки… Никто не хотел знать и слышать, что там, совсем рядом за границей города, их ждет и кое-что еще, кроме грибков и ягодок… Что зеленые лесные поляны могут краснеть не только от брусники…
Врач, курировавший старика после реанимации, в общем отделении, показался толковым парнем — молодой, лет тридцать пять, на лету все схватывает… Казалось — поймет… Послушал осторожный, неполный рассказ — на обходах стал смотреть в сторону, отчужденно. И подослал другого — специалиста по мозгам…
Едва избавился от мозговеда, сведя все к стариковской охотничьей байке… Замкнулся, доживать в дурдоме не хотелось.
Ну и Бог с ними. Морская гвардия идет уверенно… даже если в строю последний гвардеец. Даже если идти ему осталось совсем немного.
Еще ничего не закончено.
Все продолжается.
Часть третья
ОСЕНЬ. ЦЕПЬ И ПЛАХА
Глава I
Чертовы шавки! На Вишневой улице, так уж сложилось, жили самые истеричные и скверные нравом собаки во всем поселке. Если другой добросовестный пес-сторож, заслышав или почуяв идущего мимо человека, погавкает немного для порядка, показывая, что честно отрабатывает пайку, то эти заразы…
Теперь будут добрый час хором надрываться, подзуживая друг друга, хотя учуять пришельца могла одна или две — те, что из крайних, ближних к речке дворов.
Олег притаился за невысоким кустом, проклиная себя за забывчивость — прекрасно ведь знал, какие гнусные на Вишневой кабысдохи. И обязательно должен был это учесть, сегодня он должен был учесть все.
Истошный перебрех не смолкал, если кто из хозяев не спит (хоть все огни вроде и погашены) — вполне может выглянуть.
Он сжался в плотный комок, низко присев на корточки и перекинув рюкзак из-за спины вперед. Надо было решать, и решать немедленно, план расписан по минутам, какой-то люфт времени тоже запланирован, но сидеть час под кустом, выжидая, пока замолкнет вся эта псарня, нельзя никак.
Олег умом это прекрасно понимал и все равно медлил, мысли метались, как потревоженные рыбки в аквариуме. Вскочить и побежать, нырнуть в темноту, куда не достают слабые отсветы последнего на Вишневой фонаря? Или подождать немного, пусть тот, кого заинтересовала песья брехня, выглянет на улицу и спокойно вернется в кровать, ничего подозрительного не обнаружив?
А если встанут и подойдут к окну не сразу, а когда не дающий заснуть лай успеет надоесть?
Сердце колотилось. По спине, несмотря на холод осенней ночи, пробежала липкая струйка пота. Во рту, под языком — металлический вкус страха…
Наконец он решился, опустил края черной шапочки, тут же превратившейся в обтягивающий черный капюшон с прорезями для глаз. Пригнулся и не бегом, быстрым шагом двинулся совсем не туда, куда шел до начала ночного собачьего концерта.
Торопливо, по-прежнему держа рюкзак спереди, спустился вниз, к берегу речки. Кузьминка здесь, в поселке, речкой была по названию на карте, а на деле — ручей ручьем. Едва сочилась на дне глубокого, стиснутого с двух сторон домами и участками оврага — можно перейти, не замочив ног. Что он и сделал.
С другой стороны овраг был шире и выше, домов наверху даже и не видно, одни заборы, отсветы дальних фонарей не долетали.
Но пройти этим берегом та еще проблема — весь зарос какими-то высокими, в рост человека, растениями с могучими зонтиками-соцветиями. Если двинуться сквозь частокол толстых, но ломких трубчатых стеблей — треск и хруст будут слышны аж на Пограничной…
Адреналин кипел в крови, подстегивал рвануть напролом, не разбирая дороги, от опасного места — места, где могли увидеть, запомнить, опознать…
Он подавил этот порыв, постоял, выравнивая дыхание, вспомнил про шапочку-чеченку. С натугой стащил с головы, аккуратно (хотя руки подрагивали) закатал края, превратив в безобидный на вид головной убор.
Чеченка была мала, безбожно давила и неприятно липла к разгоряченному, потному лицу…
…Шапочку он купил на рынке, в Автово. Купил быстро, на ходу, чтобы не запомнили… Мерить, понятно, не стал — и мучился, просчитавшись с размером.
Глаза помаленьку пригляделись к темноте, мандраж поутих, и он медленно, осторожно отводя толстые стебли в сторону, двинулся вперед.
Повезло: показался просвет в зарослях — тропка спускалась вниз, к самому урезу воды, и тянулась вдоль береговой излучины.
Шагать здесь было одно удовольствие — густые ольховые заросли отделяли натоптанную тропинку от домов. Их обитатели могли поголовно страдать бессонницей и коротать время у окошек — заметить мелькающий в редких просветах ночной камуфляж Олега было нереально.
Помеха пришла с другой стороны — неожиданно и почти мгновенно кишечник скрутило жесточайшими спазмами.
Ну, это-то он сумел предвидеть — медвежья болезнь неизменно нападала на него при ожидании важных событий: и перед защитой диплома, и перед сдачей экзаменов на права, и в загсе, перед свадьбой… А уж сегодня…
Планируя операцию, он не упустил этой своей особенности и, поразмыслив, решил не принимать адских импортных снадобий, на пару дней завязывающих морским узлом прямую кишку, — запасся туалетной бумагой да накинул лишних двадцать минут в раскладе времени.
Признаком патологической трусости такую особенность организма он не считал, мало ли как у кого тело реагирует на стрессы. Одни краснеют, другие бледнеют, третьи заикаются, четвертых тошнит… А у него организм мудро выбрасывает все, что может привести к заражению при попадании пули или клинка в живот, — не важно, что в загсе не ждут в засаде снайпера, а инспектора ГАИ не делают харакири провалившим экзамен… Следующая выходящая к речке улочка называлась Тополиной — планировщики этой окраинной части поселка не мудрствовали лукаво, называли улицы в стиле старой песни Юрия Антонова….
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});