Читать интересную книгу Эпоха Обамы. Наши интересы в Белом доме - Александр Терентьев

Обеляя Омара, Соединенные Штаты пытались доказать также, что талибы в отличие от представителей экстремистских организаций, которые скрываются в зоне племен возле афгано-пакистанской границы, не представляют для Запада угрозы. В первую очередь, говорили они, Талибан отстаивает интересы пуштунских племен, мечтающих расширить свое представительство во властных структурах Афганистана. Ведь сейчас самая многочисленная народность в стране фактически лишена возможности оказывать влияние на принятие политических решений.

Многие западные стратеги делали ставку на лидера «Хизбе-Ислами» (Исламской партии Афганистана) Гульбуддина Хекматияра. Этот бывший марксист в 80-е годы примкнул к движению моджахедов, сражавшихся с СССР. Став одним из самых успешных полевых командиров, после падения просоветского режима Наджибуллы он превратил Кабул в развалины, дважды успел побывать афганским премьером, в 1996 году бежал от талибов в Иран, а в 2002-м вернулся в страну и, вступив в тактический альянс с недавними противниками, возглавил антиправительственное восстание в восточных и центральных провинциях Афганистана.

В Соединенных Штатах его считали прагматиком и хамелеоном, который «меняет убеждения как перчатки». Как отмечал представитель военного штаба США в Афганистане Грэм Ламб, «Хекматияр подтверждает тезис о том, что при всех разговорах об исламистской идеологии Афганистан – это страна соглашений» [348] . К тому же, не стоило забывать, что легальное крыло Исламской партии, созданной Хекматияром еще в 70-е годы, активно участвует в деятельности афганского парламента, а один из его лидеров является министром экономики в кабинете президента Карзая. «Вполне естественно, – писал The Wall Street Journal, – соратники давно готовят почву для возвращения Хекматияра в кабульские коридоры власти и даже лоббируют его кандидатуру на пост премьер-министра» [349] .

Еще одним потенциальным партнером американцев по переговорам мог стать Сираджуддин Хаккани, чья группировка считалась наиболее радикальной. Действовала она на юго-востоке страны, в так называемом поясе Хаккани, который тянется вдоль афгано-пакистанской границы. Основателем группировки считался отец Сираджуддина Джалалуддин Хаккани, легендарный полевой командир времен войны с СССР, который в середине 90-х вступил в Талибан. В 2011–2012 гг. под командованием отца и сына Хаккани находятся сотни, если не тысячи бойцов, которым молва приписывала наиболее дерзкие теракты в Кабуле и на востоке Афганистана.

Однако у Хаккани были очень влиятельные покровители. «Эта группировка пользуется поддержкой межведомственной разведки Пакистана (ISI), – писал The National Interest. – Исламабад настаивает на том, чтобы афганское правительство и Соединенные Штаты вели переговоры именно с людьми Хаккани. Пакистанцы надеются убрать с политической сцены муллу Омара и продвигают своего ставленника, который, как они надеются, будет отстаивать их интересы в Кабуле» [350] . В 2010 году Хамид Карзай якобы лично встретился с Сираджуддином Хаккани в присутствии представителей ISI. А в начале 2011-го пакистанские силовики захватили в зоне племен муллу Абдул-Гани Барадара, который считался главным посредником на переговорах муллы Омара с кабульским правительством, дав таким образом понять, что соглашение с повстанцами может быть заключено лишь при их участии.

То, что межведомственная разведка восстанавливает в Афганистане позиции, утраченные ею десять лет назад, стало очевидно еще в июне 2010 года, когда Карзай провел кадровую чистку своего кабинета министров, отправив в отставку наиболее влиятельных противников сближения с Пакистаном: министра внутренних дел Мохаммеда Атмара и главу Национального управления безопасности Амруллу Салеха.

Хаккани всегда имели репутацию хороших стратегов, и они прекрасно понимали, что с уходом американцев Пакистан будет играть ключевую роль в урегулировании внутриафганских противоречий. Не стоит забывать, что именно пакистанская Межведомственная разведка создала в свое время движение Талибан. И ситуация повторялась. С помощью группировки Хаккани Исламабад рассчитывал установить в Афганистане дружественный режим, который прохладно относился бы к Соединенным Штатам.

Ведь после того как в мае 2011 года американские спецназовцы провели на территории Пакистана операцию, в результате которой был ликвидирован Бен Ладен, а в ноябре вертолеты базирующихся в Афганистане сил НАТО атаковали блокпост пакистанской армии в местечке Салала, отношения между двумя бывшими союзниками по «антитеррористической операции» дошли до точки кипения. Буря возмущения, поднявшаяся в Исламабаде, не поддавалась никаким описаниям. Ведь только в 2010 году во время налетов американской беспилотной авиации полегло полторы тысячи пакистанцев (причем, большинство из них – гражданские лица). А в 2011 году количество жертв бомбардировок как минимум удвоилось.

Падение авторитета гражданского правительства вызвало рост влияния военных. На роль «сильной руки» претендовал командующий сухопутными войсками, генерал Ашфак Первез Кияни. Однако армия не спешила возглавить государство, действуя из-за ширмы демократического правительства. Объяснялось это тем, что перед Пакистаном стояли трудноразрешимые проблемы, с которыми в ближайшие годы не мог справиться ни один лидер. Военные это прекрасно понимали, и потому не торопились брать бразды правления в свои руки.

Правда, именно военные руководители выразили протест в связи с действиями американской авиации и пригрозили разорвать отношения с США. Заявление военных поддержал премьер-министр Юсуф Гилани, провозгласивший, что правительство планирует пересмотреть все программы военного сотрудничества с США, НАТО и ISAF. Власти потребовали, чтобы американцы в течение 15 дней освободили авиабазу Шамси в провинции Белуджистан (на этой авиабазе базировались беспилотники, которые использовались США для борьбы с Талибаном и Аль-Каидой). Кроме того, было объявлено о закрытии для НАТО сухопутной границы с Афганистаном и о приостановлении (с угрозой полного прекращения) транзита американских военных грузов в эту страну. Данная мера была особенно чувствительна для оккупационных сил НАТО, поскольку они все получали из-за рубежа: от бензина и запчастей до мороженого, мясных консервов и зубочисток. По независимым оценкам, через пакистанскую территорию проходило 70 % продовольствия, вооружений и техники, а также 40 % горюче-смазочных материалов, необходимых для войск западной коалиции.

Тем не менее пакистанской элите было не просто определиться со своим отношением к Америке. Многие представители правящего класса, особенно те, что получили образование на Западе, считали, что Исламабад должен при любых обстоятельствах сохранить свои связи с Вашингтоном. Среди пакистанских военных царило разочарование, однако и они не были готовы к тому, чтобы окончательно разорвать с США. В этой связи индийский аналитик М. Бхадракумар отмечал, что «изрядная доля правительственного гнева была предназначена для внутреннего потребления» [351] .

В то же время невозможно было отрицать, что пакистано-американские отношения переживают самый тяжелый кризис за всю историю, и это открывает интересные геополитические перспективы. Вновь встал вопрос об использовании северных маршрутов снабжения войск НАТО, что повышало роль Москвы. К тому же разлад между США и Пакистаном, по словам экспертов, непременно должен был привести к укреплению китайских позиций в Южной Азии. Закрытие авиабазы в Шамси автоматически усиливало активность КНР в белуджистанском порту Гвадар, в который китайские компании и так вкладывали огромные инвестиции. И хотя мотивировали они это строительством терминала для китайских танкеров, везущих ближневосточную нефть, при желании Пекин мог развернуть в Гвадаре военно-морскую базу и стать главным стратегическим партнером Пакистана, окончательно заменив в этой роли США.

Понимая, что это вполне реальный сценарий, американцы старались закрепиться за Гиндукушем. И несмотря на то, что на чикагском саммите НАТО в мае 2012 года было принято решение о выводе войск к 2014 году, Обама во время неожиданного визита в Кабул подписал соглашение о стратегическом партнерстве с Афганистаном, признав его «главным союзником США среди стран, не входящих в состав НАТО» и пообещав ежегодно выделять четыре миллиарда долларов на содержание афганской армии. Афганский парламент ратифицировал договор абсолютным большинством голосов (против выступил лишь один парламентарий). Соглашение позволяло Вашингтону сохранить значительный воинский контингент в стране и после 2014 года. По некоторым данным, Соединенные Штаты создавали в Афганистане гигантские подземные военные базы с развитой инфраструктурой. Например, к югу от Кандагара якобы строилась подземная база на четыре тысячи военнослужащих с двумя взлетно-посадочными полосами. Похожие базы возводились в Гильменде, Герате и Мазари-Шарифе. И не исключено, что правы были те эксперты, которые называли заявления о выводе войск блефом, и подозревали, что Америка ни за что не откажется от крупных военных форпостов неподалеку от границ своих главных геополитических соперников – Китая, России и Ирана. О том, что американцы не собираются уходить из Афганистана, говорила и истерическая реакция Соединенных Штатов на отказ Киргизии продлить с ними контракт на использование военной базы Манас, которая играла важнейшую роль в обеспечении сил ISAF. Посол США в России Майкл Макфол обвинил Москву в том, что четыре года назад она «подкупила киргизские власти» и вынудила их «вышвырнуть» американских военных» [352] .