Так что же сделать? Ведь он не вечен. Святослав окопался в своей Александрии и слышать не хочет о переезде в Европу. Он отказывается под любым предлогом, угрожая бунтом далекой провинции в случае смены префекта. А ведь у него в руках пятимиллионная страна и лично ему преданное войско. Пока приличия соблюдаются, и он ведет себя как почтительный сын. Но что будет потом?
Берислав не имеет к власти ни малейшей склонности. Он учится с неистовым упоением, впитывая науку, словно губка. Он не годится в князья, как не годится и Кий, которого уже сейчас не интересует ничего, кроме войны. Преподаватели хвалят его, отмечая безумную отвагу и жестокость. Так себе качества для правителя такой большой и сложной страны. Владимир? Хитер, себе на уме, как и его мать. При всем этом храбр и неглуп. Но он еще мал, и контуры его будущей личности пока не ясны. И он младший сын, да еще и от жены-христианки, что для армии, состоявшей из язычников, может стать неприемлемым. Можно, конечно, выделить ему экзархат из земель, населенных христианами, но это лишь ускорит последующую дезинтеграцию страны.
Да… Многие говорят о восстановлении империи на западе, не учитывая того, что земли Галлии и Испании уже прочно забыли про власть императоров и совсем не ждут ее. Смирить силой многомиллионные страны — нечего и думать. Это гарантированное истощение Словении и ее ресурсов. Он сожжет за несколько лет все, что собирал долгие годы. Но, с другой стороны, идея империи хороша как идея единого торгового пространства и единых законов. Pax Romana, Римский мир, держался именно на этом. А еще на огромном притоке рабов. Так была построена его экономика.
Так каково же будет решение? Где найти эти противовесы? Положить ли города на чашу весов? Это может стать хорошим выходом, ведь города по большей части выступают за сильную центральную власть. Если так, то скорее имеет смысл дать им определенные права. Ровно столько, чтобы они не вступали в противоречия с князьями, и полностью зависели от них. Например, запретить иметь собственное войско. Навечно! Рассматривать это как вооруженный мятеж и карать по всей строгости. Но при этом можно позволить держать городскую стражу с легким вооружением. Можно позволить вводить городские сборы, которые будут направлены на благоустройство. Можно дать право на некоторые монопольные промыслы. И боязнь потерять эту монополию станет держать купеческую верхушку у трона крепче любого клея. Много таких действий можно предпринять, работая скальпелем, а не топором. А если точнее, то резцом скульптора, из-под которого должна выйти статуя новой жизни.
Итак, он сформирует один из центров силы — самоуправляемые города. Не все, лишь некоторые. Братислава, Тергестум и Солеград никогда не станут такими. Они останутся в собственности княжеской семьи. А вот Вена, которая уже сейчас рискует превратиться в вотчину Арата и его сыновей, самоуправление получит точно. Это станет только благом для власти будущих князей. Получит самоуправление и Драгомиров с его ткацкими промыслами. Он все больше и больше становится зависим от аварских ханов, разжиревших на торговле бараньей шерстью. Нужно немного остудить их пыл. Что делать с Белградом, воротами княжества на Балканах? Надо обдумать. Город стоит на древней римской дороге, идущей в Константинополь, и это определяет его будущее. Там пока лишь формируется прослойка богатых купцов. Там некому взять в свои руки частичку власти. Не стоит спешить.
Второй центр силы — боярство. Родовая аристократия и аристократия служилая, которую он вознес из грязи как противовес словенским владыкам. Пока их силы равны, но пройдет всего лишь одно поколение, и боярская Дума станет оплотом оппозиции князьям. Это неизбежно.
Армия — третий центр силы. Воины уже обособились от родовичей, отличаясь от них и внешним видом, и своими обычаями. Отставники несут службу на границе, как казаки в царской России. Они не смешивают себя с остальным народом, образовав новый. Они же изгои, потерявшие свою семью. Армия теперь их род, и их настоящая семья.
Нобили — четвертая сила. Все эти княжеские компаньоны, ставшие своим талантом и упорным трудом немыслимо богатыми людьми. Лотар, Максим, Вуйк, еще три десятка ювелиров, ткачей, сукновалов, стекольщиков… И даже семья Бань, освоившая фарфоровый промысел в Мейсене, стремительно богатеет, попутно пополняя казну. Тут князь довольно усмехнулся. Он все-таки переименовал городишко Мишны, стоявший в земле далеминцев.
Церковь — пятая сила, с каждым годом набирающая вес. Тут и обсуждать нечего. Он никогда не позволит ей обрасти имуществом, дав на жизнь долю в производстве жаток, в книгопечатании и банковском бизнесе. Ну и наследство богатых вдовушек, завещавших все нажитое мужьями святой церкви, тоже пойдет в ее казну.
Чиновничество — сила шестая. Копит ресурсы, становясь все влиятельнее с каждым годом. Приказный люд туго переплелся с нобилями и боярством родственными связями. Не стоит сбрасывать их со счетов. Слишком сложны становятся государственные механизмы. Не уследит за ними один князь, который мотается по стране, как бешеный пес.
Княжеская семья — сила седьмая. Она безумно богата и влиятельна уже сейчас. Она будет разрастаться, ведь тут в чести многоженство. Не он задал такую моду. И Меровинги, и датские конунги, и владыки славян, и даже богатые иудеи имеют большие семьи. Это считается нормальным, и до сих пор является лучшим способом заключить мир между племенами. С одной стороны, многоженство усложняет наследование, а с другой — делает устойчивой правящую семью, не давая ей выродиться и зачахнуть подобно испанским Габсбургам, превратившимся в скопище цирковых уродов, отягощенных множеством заболеваний. Великая Испания, бывшая владычицей мира, скатилась на дно всего за одно столетие. Главное — не допустить резни внутри Золотого рода, установив четкие правила наследования.
Как? Как уравновесить эти силы, каждая из которых становится все более могущественной и требует своего места под солнцем? Ответа на этот вопрос у него пока не было. Были лишь контуры будущего плана действий. Того самого плана, который он осуществит в следующем году. Когда под гнетом лет упадет могучий дуб, растущий в далеком Константинополе. Дуб, который держит на своих ветвях весь мир. Мир, большая часть которого погрузилась в кровавый туман войны. Как Британия, например…
Глава 20
Конец марта 641 года. Окрестности города Солес. Королевство Суссекс. (в настоящее время г. Селси, графство Сассекс, Великобритания).
Мартовское поле, которое устроил король Сигурд по образцу франков, плавно перетекло в военный поход. Он не стал мудрствовать и сделал так, как делалось множество раз до него. Мартовское поле — это смотр свободных мужей, когда держатели земли приходят к своему королю, имея при себе оружие и запас еды. И на войну они шли прямо оттуда, чтобы успеть попасть домой к посевной. Вот такие вот простые были времена, и походы были простые и короткие. Собрались, напали на соседей, живущих за соседним холмом, и вернулись домой, отягощенные добычей. То бишь, чужим зерном, скотом и ношеными тряпками. А если позволяли урожаи, то и рабов-трэллей гнали перед собой. По большей части, молодых девок, которых брали для утех и черной работы. А вот если земля родила плохо, то никаких трэллей не гнали, ибо самим весной жрать нечего.
Впрочем, у королей и знати можно было изрядно поживиться, потому как они поколениями собирали казну из добычи и дани. У вождей микроскопических королевств могло быть скоплено на удивление много денег. По крайней мере, откупиться от набега викингов тремя-четырьмя тоннами серебра для какой-нибудь Мерсии или Нортумбрии было делом вполне обычным. Но, поскольку в ЭТОЙ реальности всего этого еще не произошло, то Сигурд знать об этом не мог. Он просто назначил сбор ополчения на крайнем юге своего королевства, до которого от его столицы всего-то два дня пути.
Шесть тысяч воинов — страшная сила для небольшого острова. Две тысячи данов и четыре тысячи воинов из местных. Фирд, так называлось ополчение кельтов-кантиев, ютов и саксов. Почти все, кто мог держать оружие, вышел в этот поход. Щит, копье и нож на поясе — вот обычное снаряжение пешего воина. Целый солид, треть коровы стоит собраться на войну. Тот, кто побогаче, имел шлем ценой в три солида. Вот и все, что мог позволить себе простой землепашец-керл.