сощурился я.
— По всем нам. Не-граждане готовы на всё. — Он поморщился, но в темноте сада показалось, будто оскалился, как рассвирепевший зверюга.
Эйк вдруг осмелел и шагнул ближе.
— Давай договоримся. Ищи себе другую богатую вдовушку, и я помогу тебе такую найти, потому что всех тут знаю. А эту оставь мне. Я её дочь уже год обхаживаю…
— Какую именно? — уточнил я. — Хотя тебе, наверняка, неважно, кто это будет, верно?
— А что? Только не говори, что ты сам такого не планировал. — Он попятился назад, поближе к кусту, из-за которого вышел, и наверняка, уже пожалел, что ко мне полез.
— Вообще-то не планировал. И тебе я ничего плохого делать не собирался, но теперь передумал. Мне не нравится, что такой хлыщ, как ты, будет виться рядом с госпожой Сише и её дочерьми. Есть много не-граждан намного достойнее тебя, которым нужна работа. А ты ищи другую.
— А может как-то… ну… договоримся…
— Нет. Не договоримся. Завтра ты уволишься сам. И если хоть слово про меня кому-нибудь вякнешь, или про госпожу Сише и её дочерей, то поверь мне, я тебя из-под земли достану. Если сам не найду, то мне поможет бог. А он обычно не церемонится. Он тебя по запаху найдет, понял? Ты не спрячешься от него даже на другом континенте.
Эйк продолжал пятиться. Его лицо порой попадало под свет фонаря у задней двери дома, и на физиономии дворецкого отчётливо читалась ненависть… и в то же время страх.
«Ну что скажешь? — мысленно обратился я к Годфреду. — Проболтается?».
«Не-а, не проболтается, — тут же откликнулся он. — Он почти в штаны навалил при мысли о том, что наш малыш Мозарт может на него разозлиться. Но всегда есть надёжный вариант. Сожрать его душу. Делов-то. Человеческие душонки дают намного больше мощи, чем души грувимов, между прочим. Может, прихлопнем его просто? Всё меньше мороки».
«Людей так просто не убивают, Годф. Надо замотивировать его молчать. Вот тогда будет меньше мороки, чем потом объяснять военным, откуда у них в городе взялся труп или внезапно исчез человек. Город закрытый, здесь каждый на карандаше. Вот если бы ты мог стирать память или…».
«Я могу использовать навык Навлечения ужаса, и тогда этот парень мало что вспомнит из разговора. Только то, что хочет уволиться. Всё остальное заблокирует страх. Пацан будет тебя бояться, как будто ты обещал сожрать его мозги на обед».
Я даже опешил от таких новостей, но через секунду разозлился.
«И когда ты собирался мне рассказать про этот охренительно полезный навык⁈».
«Чуть позже… э-э… когда подрастёшь в силе. У меня ещё много навыков, которые тебе понравятся, но ты пока мал. С другой стороны, этого пацана ты, может, и потянешь. Он ведь не маг. А вот с магами понадобится больше мощи. Чем сильнее маг — тем больше. И учти, что как только используешь навлечение ужаса, так сразу придется бежать в укромное место и пожирать души, как делала Тхаги. Тебе надо будет не три, а пять. А от пяти тебе может стать плохо. Слишком много силы на недоразвитое тело мага».
Я посмотрел на Эйка, который уже был около кустов, собираясь ретироваться, и опять обратился к Годфреду:
«Навлечение ужаса, говоришь… а что, мне нравится».
«Так и думал, что ты рискнёшь…».
«Да. Давай сделаем это, раз человек напрашивается. Я как раз проверю навык в действии».
«Тогда для него нужен словесный ключ и жест. Придумай их быстро, пока тот засранец не ушёл. Всё остальное — за мной. Потом и сам научишься, а я покажу».
Я быстро пошёл на Эйка, на ходу ухмыльнувшись одним уголком губ и произнёс первое, что пришло на ум:
— Ты боишься Ангела Смерти?
Фраза и ухмылка сработали, запуская навык. Не знаю точно, как я сейчас выглядел со стороны, но от моих глаз к глазам Эйка чиркнула синяя молния. Зрачки парня наполнились синевой, под кожей лба проявилась сетка голубых вен.
— Ангела Смерти?.. — заворожённо выдохнул Эйк.
Сначала он вздрогнул, шагнул назад, почти заходя в куст, а потом застыл на месте, его губы задрожали, а лицо стало белым настолько, что это было заметно даже в темноте.
Я остановился напротив, внимательно глядя ему в глаза.
— Тебе лучше уволиться завтра же и забыть про госпожу Сише, её дочерей и про меня. Помни только, что если сделаешь пакость, Ангел Смерти придёт за тобой и тогда никто тебе не поможет…
Эйк вытаращился на меня так, будто его вот-вот хватит удар, от страха его глаза стали огромными, а потом недолго думая парень ломанулся через кусты! Он удирал так быстро, как мог, но ноги его не держали, поэтому он поскользнулся прямо на дорожке. Вскочил, как ошпаренный, и рванул через калитку на улицу.
«Кажется, ты перегнул с пафосом, чувак, — усмехнулся Годфред. — И с Навлечением ужаса заодно. Тебя даже учить не пришлось, ты и так неплохо справился. Только всё же будь аккуратнее, когда это делаешь. Слабый человек может не выдержать и сойти с ума. Тогда никакой страх на него уже не будет действовать».
Я хотел ему ответить, но внезапно ощутил такую слабость, что пошатнулся и сам чуть не завалился на землю. Успел расставить ноги шире и удержать равновесие, но вот голова закружилась не на шутку. Мне понадобилось около минуты, чтобы мир для меня перестал вертеться и вызывать тошноту.
«А я предупреждал, — запричитал Годфред. — Теперь бы подкрепиться… или поспать хотя бы, чтобы совсем не поплохело. А потом всё равно подкрепиться».
«Про поспать ты вообще ничего не говорил, — выдавил я. — Ладно, тогда валим домой…».
Я уже развернулся и заплетающейся походкой отправился к калитке, но тут услышал звук открываемой двери позади себя.
— Что за шум, Эйк?.. — послышался заспанный голос Кайлы Сише, но через секунду она узнала меня и уже совсем другим тоном, радостным, воскликнула: — Тайдер! Ты пришёл!
Меня догнали стремительные шаги. Пришлось остановиться и медленно обернуться, потому что быстро я бы не смог — голова опять начала кружиться.
— Эй… Тайдер… — Кайла подошла ко мне и с беспокойством оглядела моё лицо. — Что-то случилось? Почему ты уходишь? — Она лукаво посмотрела на меня и тихо добавила: — Ты решил воспользоваться моим ключом, но передумал?
— Решил тебя не беспокоить, — ответил я, побеждая в себе тошноту от головокружения. — И мне что-то нехорошо стало. Пойду домой, пока…
Я зажал ладонью рот, чтобы не блевануть прямо тут, в аристократическом саду госпожи Сише. Да и ноги подкашивались, слабость во всём теле становилась всё ощутимее.
«Тебе надо прилечь, дружище, —