— Итак? — произнесла она властно, опускаясь в подставленное служанкой кресло. — Что вам стало известно?
Первой ответила Аврора:
— Только то, что убили секретаря моего брата. По всей видимости, драгоценности, которые должны были согласно письму попасть к банкиру Ластропу, не дошли до него и «осели» на груди у «этой Платен». Вероятнее всего, что и деньги тоже у нее. Думаю, она проведала через кого-то из своих многочисленных соглядатаев о намерениях моего брата, ну, а потом...
Элеонора Целльская стрельнула из-под смеженных век негодующим взглядом.
— Откуда такая уверенность? — прозвучало гневно.
— Вчера вечером на пиру в Лайне-Шлосс в честь герцога Гессен-Касселя на груди у этой женщины красовался рубин «Наксос». Представьте, Ваше высочество, этот камень мне прекрасно знаком, ибо в последний раз я видела его у...
От волнения Аврора закашлялась, по ее щеке сползла слезинка. У герцогини это вызвало досаду.
— Ну вот, опять слезы! Ваша очередь рассказывать, Асфельд. Или вы так же чувствительны?
— Как будет угодно Вашему высочеству! Повествование обрело четкость и ясность, но стало больше похоже на военный рапорт, чем на романтические воспоминания о приключении, сопряженном с опасностями. Аврора не удержалась от упрека:
— Поете вы ангельски, мой друг, но рассказ ваш смахивает на показания в суде.
Клаус покраснел, но не успел вымолвить в свою защиту ни слова.
— Разве он поет? — удивилась герцогиня. — Вот это новости! Каков же репертуар?
— Оперный, Ваше высочество. Романсы и... военные песни, — признался бедняга, став совсем пунцовым.
— Как же так вышло, что мы об этом не знаем? — возмутилась Элеонора, не преминувшая сказать о себе во множественном числе, отчего простое кресло, на котором она сидела, показалось присутствующим княжеским троном.
— Я не подумал, что это может представлять интерес для Вашего высочества. Ничего выдающегося, простое светское развлечение... Моя мать решила, что у меня приятный голос, и я стал брать уроки. Я пою главным образом для товарищей по полку, а еще в церкви, в хоре. Я признался в этом Петеру Штолену единственно для того, чтобы помочь ему в создавшемся затруднительном положении, иначе ему было бы несдобровать. С этими ганноверцами нужно иметь за пазухой волшебную палочку, без нее пропадешь!
— Теперь вас прослушаю я, и не позднее завтрашнего дня! После чего вы поступите в мое личное распоряжение. Продолжайте ваш рассказ, графиня! Мы остановились на том, как вы возвратились к Штоленам, чтобы проститься. Только прошу, без избыточных сантиментов!
— Будет исполнено, Ваше высочество. Вот тут герру лейтенанту и пришлось вспомнить о своем певческом таланте...
И Аврора, втянувшись в игру, поведала о вечере, не упустив ни одной подробности. Обе женщины внимали ей, забыв обо всем на свете. Когда она закончила, герцогиня погрузилась в глубокую задумчивость. Опершись о подлокотники и опустив подбородок на сложенные ладони, она, сияя аметистами и бриллиантами на пальцах, надолго устремила взгляд в огонь камина, словно ожидая ответа. Остальные, не смея дышать и тревожить ее раздумья, ждали. Это длилось так долго, что измученная Аврора сама чуть было не задремала. Шарлотта Беркхоф толкнула ее локтем, заставив встряхнуться. Вопрос герцогини окончательно привел ее в чувство.
— И как же вы намерены действовать теперь, графиня Аврора?
— С позволения Вашего высочества, я вернусь в Гамбург.
— Не совсем уверена, что это полностью меня устроит. Чем вы там займетесь?
— Я обсужу все это с сестрой, графиней Левенгаупт, а затем снова обращусь к князю-курфюрсту Саксонии, лучшему другу моего брата, с рассказом о том, чему мы стали свидетелями.
— На что вы рассчитываете? Что он объявит Эрнсту Августу войну, обложит Ганновер и учинит допрос с пристрастием всем замешанным в этом подлом деле? Вы рискуете надолго там застрять, такие дела быстро не делаются. Сдается мне, можно поступить умнее... Любезная Беркхоф, не согласитесь ли вы оказать гостеприимство фрейлейн фон Кенигсмарк на несколько дней?
— Разумеется! — Баронесса ласково улыбнулась девушке. — Не позволите ли поинтересоваться намерениями Вашего высочества?
— Я сообщу их вам завтра. Жду вас во дворце утром, как только закончу свой туалет. И захватите с собой эту юную даму, только уже в женском наряде! Доверяю в этом вашему вкусу. Выдайте ее за свою помощницу, которая ухаживает за вами, пока у вас не заживет нога. Будет достаточно легкого грима: здесь ее мало кто знает, а мой супруг вернется позже. Теперь о вас, — продолжила герцогиня, поворачиваясь к Асфельду: — Возвращайтесь в свое расположение, но будьте готовы в любую минуту явиться на мой зов. Если будет ваш черед нести во дворце караул — тем лучше.
— Нынешний распорядок караульной службы мне неведом. В отсутствие Его высочества в него наверняка внесены изменения. Некоторых офицеров он, скорее всего, забрал с собой...
— Без сомнения, без сомнения!
И герцогиня удалилась так же, как появилась, — словно бы унесенная ветром вместе с бархатом, мехами и кружевными манжетами, подобная призраку, оставившему после себя, правда, сильный аромат роз и жасмина...
Аврора даже не успела присесть в реверансе.
— Что у нее на уме? — спросила она.
— Герцогиня — «шкатулка» с сюрпризами, — молвила баронесса в ответ, беря гостью под руку. — А вот наши действия вполне предсказуемы: нас ждет глубокий сон! Это то, что вам сейчас нужно больше всего.
Глава VII
Альденская узница
На следующий день Аврора без малейшего удовольствия направилась к герцогине. С прошлого раза у нее остались самые неприятные воспоминания о спальне Элеоноры. Но на этот раз обстановка была совсем иной. Горничные завершили свой утренний «танец» вокруг госпожи, которая, оставшись сидеть за туалетным столиком, теперь внимательно разглядывала себя в зеркале, готовая сурово указать на допущенные огрехи. Но нет, все было сделано безупречно. Она не могла не одобрить «фонтанж»[5]из сиреневых лент и крахмальных кружев на своей голове — настоящее произведение парикмахерского искусства: ее чудесные, посеребренные сединой волосы были уложены в длинные изящные локоны, извивающиеся вдоль шеи.
— Дорогая Беркхоф, снова вы! — воскликнула она, изображая удивление, при виде двух женщин, одна из которых опиралась на палочку и на плечо своей спутницы. — Как ваша нога?
— Как видите, Ваше высочество. Пока еще мне требуется помощь, особенно на этих лестницах!
— Почему бы не кликнуть лакеев? Для чего они здесь, черт возьми, если не для того, чтобы носить нас на руках? Садитесь скорее! А вы, моя милая, не отходите от нее. — Она махнула рукой, выпроваживая парикмахершу и остальную челядь. — Я всем довольна, вы мне больше не нужны. Хотя нет, пусть останется Эльза.