Читать интересную книгу Если бы (СИ) - Фокс Оксана

Противный шипящий треск нёсся по коридору: в комнате Джулии все ещё работал телевизор. Лина переставила внезапно отяжелевшие ноги, громко постучала.

Ответа не последовало.

Лина постучала еще громче, будоража спящий мертвецким сном этаж. Подняла налитую свинцом руку, толкнула дверь. Застывшим взглядом проследила, как та поддаётся под ладонью.

Делая шаг вперёд, Лина уже знала.

Джулия сидела в кресле перед мелькающими чёрно-белыми полосками экрана в том же положении: скрещённые ноги, на коленях пустая бутылка виски. Тягучие капли медленно срывались с подлокотника и хлюпали на пол в ржаво-бордовую лужу.

Джулия улыбалась. Широкая улыбка от уха до уха зияла на шее...

Лина укусила кулак, заглушая вопль. В глазах потемнело, спазм сложил пополам. Её вырвало на пороге. Вцепившись в косяк, она бросилась из комнаты и поскользнулась. Пыталась встать, но ноги разъезжались. Всхлипывая и скуля, поползла на четвереньках, поднялась на колени. Она заколотила в железную дверь, обдирая костяшки пальцев, ногти, хрипя сквозь удушье:

– Бутч! Бутч!

Из последних сил Лина вскарабкалась, рванула дверь и вытаращила глаза. Широко открытый рот издал булькающий звук, пальцы схватили воздух. Лина повалилась лицом вперёд, заслоняясь от жуткого оскала, прикорнувшей у сейфа головы.

Остаток дня стёрлись из Лининой памяти.

Под неестественным углом она видела фигуры без лиц. Слышала сквозь вату голоса, но не реагировала. Внутри будто сгорел предохранитель. Сознавала, что её ведут под руки полицейские, они едут в участок, послушно давала показания. И не помня ни слова из сказанного...

Лина пыталась объяснить незнакомым женщинам и мужчинам реальность непоправимого. Хотела объяснить, что ничего не исправить. Ничего не изменить, сколько бы они не просили ее рассказать снова. Её не понимали. Она не понимала их.

В глухом отчаянии, она дёргала пальцы из суставов, пинала стол, била кулаком в стену.

Парень в белом халате сделал в плечо укол. Велел выпить воду. Лина выпила. Сказал зажать пластырь пальцами и больше не срывать. Она зажала и больше не срывала...

Перед глазами плыло. Она попала в шторм на роскошной трёхпалубной яхте, ее смыло волной, унесло в океан… Всё слилось в несмолкающий, зависший на одной пронзительной ноте, крик.

Много-много позже, Лина узнала: Джулия и Торо стали не единственными жертвами той безмолвной жатвы. Мулатка с синими волосами умирала мучительней и дольше всех. Её нашли истекшей кровью со вспоротым животом в постели хозяина, меблированных комнат. На лестничном пролёте между первым и вторым этажом валялся в собственной блевотине её сожитель. В его спине торчал кухонный нож. Обмотанные скотчем останки Бутча обнаружили в запертой комнате четвёртого этажа.

Прошла ни одна неделя прежде чем, Бекки, неестественно высоким голосом поведала, что предсмертный оскал вонючки был в точности таким, как у орангутанга в клетке, когда мощная челюсть раздавила орех.

Трясясь на переднем сидении полицейского автомобиля, Лина глядела вперёд. Волосы били по щекам. Под капот убегала ломаная линия дороги, становилась шире, ровней. Появлялись – исчезали силуэты цветущих вишен, мелькали огни встречных машин, фонарные столбы, ярко освещённые дома.

Кросман наклонился и закрыл её окно. Волосы свесились вдоль лица. Лина сложила руки на коленях. Она оцепенела.

Глава 28

На небе взошла полная луна, заглянула в спальню. Тишина нарушалась тяжёлым дыханием мужчины и размеренным скрипом матрасных пружин. Сквозь раздвинутые жалюзи молочный свет расчертил кровать полосками как тюремную камеру.

Очень близко, Лина видела расшитое звёздами фиолетовое полотно. Широко открыв глаза, она падала, не чувствуя опоры бесконечно проваливалась вниз. Подхваченные вихрем звёзды кружили в водовороте, исчезали в воронке. Вслед за ними, Лину затянуло в чёрную дыру. Она летела с бешеной скоростью. В мириадах мелькающих созвездий нашла улыбку Джулии. Протянула руку, улыбнулась в ответ, шепнула:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Спи, родная, спи. Он вернулся. Спи…

Полные коричневые губы задрожали весельем, растянулись. Хохоча, Джулия откинула голову, смеясь громко, неистово, разевая рот все шире. Из него хлынула кровь – отверстие лопнуло, превратилось в рваную зияющую рану. Все затопило красным...

Конвульсивно впившись пальцами в матрас, Лина глотала воздух не в силах отвести взгляд или закрыть глаза. Она заверещала, закричала Джулии:

– Не надо! Не надо! Прекрати! – Чужие губы накрыли, вобрали судорожный стон и рвущийся вопль. И Лина затихла. Упала с неба в кровать: скрип-скрип...

Она вновь погрузилась в непроглядную черноту боли. Реальность сплела толстые канаты кошмара, обвила руки-ноги, распяла на мятых простынях Голгофы. Лина не могла справиться, не могла объять, не могла вынести. Темнота накатила с новой силой. И не выдержав, Лина ускользнула вновь: покинула жалкое распростёртое тело, перестала ощущать тяжесть мужчины, чужой запах и жадные руки требующие остаться. Она не могла подчиниться, если бы даже хотела...

Забрезжил в окно предутренний свет, сдвинул мрак в сторону, спрятал по углам, под кровать, под подушки…

Кроссман откатился в сторону. Перевёл дыхание. Потянулся за сигаретами. Откинувшись на подушках, он курил закинув руку за голову, расфокусировано глядел в тлеющий кончик сигареты.

– Останешься?

Слова повисли в воздухе, нарушив тишину. Лина лежала неподвижно, смотрела в белый потолок.

– Я заберу твои вещи. Ты туда не вернёшься.

Она не отвечала.

– И к Хэнку пока не пойдешь.

Сигарета зашипела в пепельнице, погасла. Настойчивые руки стали единственной осязаемой реальностью. Обхватив руками её голову, Кроссман голодно целовал холодные губы, щёки, лицо, снова и снова утверждал права, будто подписывал страницы контракта.

За окном неудержимо разгорался день. Ослепительный солнечный свет залил спальню. И больше ничего не спрятать…

Повернув голову, Лина посмотрела в точку у Кроссмана над ухом.

– Мне нужны документы.

– Какие документы? – напрягся Пол.

– Паспорт. Виза. Водительские права.

– Это всё?

– Да. – Лина натянула простынь на голову, поворачиваясь к стене. – Я посплю, теперь. – Она ещё говорила, а уже обступала темнота, придавила, унося в тяжёлый заторможённый сон без сновидений.

Вечером разразилась гроза, ударила молния. Под утро дождь превратил улицы Свалки в болото и завис в воздухе промозглой пеленой серого тумана.

Лина смотрела в конец улицы, прижимая тщедушное тело единственного родственника на тройных похоронах…

Пользуясь привилегией «спать с копом» она изучила полицейское досье, разузнав, что кроме сестры в Орегоне у Джулии было пятеро детей. Но за три дня поисков все ниточки оборвались и никуда не привели. Дети в разное время сбегали из разных приютов и исчезали, растворялись на улицах, подобных той, на которой они стояли. Телефон сестры: отключён за долги. Лина послала ей телеграмму. Но ответа не последовало.

Она механически погладила влажные колечки жёстких волос. Джей не отвернулся, не отстранился; сильнее уткнулся в плечо, вцепился в курточку пальцами. Щуплое тело дрожало, едва держалось на ногах. Лина и сама не понимала, какая сила держит её: ощущала только руку, обнимавшую Джея и раскалённое место, где гасились судорожные рыдания.

Опираясь на деревянную палку, Майкл-Ребекка свесил голову, острый подбородок уткнулся в вогнутую грудь, сосульки волос прилипли к бескровному лицу. Угрюмые силуэты в сером тряпье с одинаковым выражением потухших глаз изредка роняли отрывистые замечания. Мужчины неподвижно курили. Женщины жались к крыльцу, держали за руку детей. Цветные, чёрные, белые... Она не знала ни имён, ни лиц. Шесть месяцев только ощущала их незримое присутствие под одной крышей.

Лина посмотрела в конец улицы: точку между домами размыло облако тумана. Из клубов вынырнула чёрная длинная тень, ещё одна и ещё… Зловеще дребезжащие катафалки приближались, угрожающе раздуваясь в размерах.