Читать интересную книгу Бегство мертвого шпиона - Джон Сток

Лейла (на фарси). Но они не причинили тебе вреда, мама? Они не тронули тебя?

Мать (на фарси). Он был мне как внук. Они забрали его с собой.

Лейла (на фарси). Мама, что они сделали с тобой?

Мать (на фарси). Ты говорила мне, что они больше не придут. Пострадало много людей.

Лейла (на фарси). Нет, мама. Они больше не придут. (На английском.) Я обещаю.

Мать (на фарси). Почему они сказали, что моя семья виновна? Что мы им сделали?

Лейла (на английском). Ничего. (На фарси.) Ты же знаешь, как это бывает. Но теперь ты ведь в безопасности?

(Связь оборвалась.)

Филдинг вернул расшифровку.

— Вы отчитывались по этим сведениям? Показывали их кому-нибудь?

Майерс молчал несколько секунд, затем покачал головой:

— Нет. Я знаю, что поступил неправильно. Но мы с Лейлой были друзьями. Хорошими друзьями. Я подумал, что это ничего не значит. Она говорила мне о доме престарелых и о том, как плохо там обращаются с ее матерью. Если честно, мне было немного неловко подслушивать их. Я как будто вмешивался в чужие семейные дела.

— Что же заставило вас передумать?

— Разумеется, известие о том, что она работает на американцев. Я возненавидел ее, когда услышал об этом. Я воспринял все очень близко к сердцу, как личное предательство. Тогда вернулся к этим расшифровкам и снова перечитал их.

— И?

— В первый раз я упустил из виду самый важный момент: откуда поступал звонок. Лейла всегда говорила о своей матери так, словно та находилась в доме престарелых в Британии. Когда услышал, как она говорила об избиении повара, я решил, что речь идет о медицинском персонале. Звонили с мобильного телефона, зарегистрированного в Великобритании, но когда я проверил данные, то выяснил, что сигнал поступал через сеть мобильного оператора в Тегеране.

Филдинг подумал, что они все упустили этот момент. Все, кроме американцев, которые узнали, что мать Лейлы вернулась в Иран, и воспользовались этой информацией, чтобы завербовать Лейлу. Еще сильнее его беспокоило то, что их система по проверке благонадежности новобранцев в первый раз дала серьезный сбой. Но сколько еще подобных ошибок будет совершено в будущем?

— Мы должны повнимательнее присматриваться друг к другу, — продолжал Майерс.

— В каком смысле?

— Странные вещи творятся вокруг.

— Продолжайте.

— Утром в день марафона мы в Челтнеме перехватили необычный разговор. Я сообщил о нем Лейле и сказал, чтобы она была осторожной.

— Вы говорили еще что-то?

— Нет. Я тогда и не представлял, насколько это может быть серьезно. Я лишь знал, что она участвовала в марафоне. Она поблагодарила меня, сказала, что передаст информацию дальше, но я знаю, что она так этого и не сделала.

— Но теперь вы считаете, что это важно?

— Да, я уверен.

— Почему?

— МИ-6 поручила руководителю моего отдела сосредоточить внимание на зоне Персидского залива. И сегодня мы перехватили еще один звонок. Звонили из телефонной будки в Дели. И снова голос принадлежал Лейле. Я проверил всю информацию. Она пыталась поговорить со своей матерью, которая находится в Тегеране.

Он передал Филдингу еще одну распечатку.

Лейла (на фарси). Мама, это Лейла. Скоро все наладится.

Неизвестный мужчина (на фарси). Ваша мать в больнице.

Лейла. Кто это?

Неизвестный мужчина. Друг семьи. (Мужские голоса на заднем плане.) С ней все хорошо, и, если Аллаху будет угодно, ей обеспечат самое лучшее лечение, какое только можно купить за деньги.

Лейла. Я хотела бы сама ухаживать за ней, таковы были условия договора.

Неизвестный мужчина. Я передам ей, что вы звонили. Ее здоровье теперь в ваших руках.

(Конец разговора.)

— Нам известно, кому принадлежит голос этого мужчины? — спросил Филдинг, возвращая расшифровку.

Последовала долгая пауза. Наконец Майерс ответил:

— Али Моусави — одному из старших офицеров иранской разведки.

— Я знаю его, — сказал Филдинг. — Он получает удовольствие от травли последователей бахай.

— Значит, это он пытался устроить теракт на марафоне?

— Зачем?

— Я снова прослушал разговор, который перехватил вечером перед соревнованием. Нам удалось установить местоположение лишь одного из собеседников, того, что находился в Лондоне. Он говорил с сильным южноиндийским акцентом, но его не удалось вычислить по номеру мобильного. — Майерс передал Филдингу еще одну расшифровку. — А звонок поступил из Ирана. Сегодня днем я наконец-то смог установить, с какого телефона он был сделан. В этом году его однажды уже использовали. И это был Али Моусави.

Филдинг внимательно посмотрел на Майерса. В разведке никому нельзя было верить на слово и все сведения должны были подвергаться тщательной проверке, но слова Майерса показались ему достаточно убедительными. Он прочитал расшифровку:

Неизвестный мужчина (на английском, с южноиндийским акцентом). Тридцать пять тысяч бегущих.

Звонивший. (Никаких дополнительных сведений, речь зашифрована, звонок из Ирана.)

Неизвестный мужчина. Хорошо. Восемь минут тридцать секунд.

(Конец разговора.)

Филдинг попросил, чтобы ему вернули две предыдущие расшифровки, и снова внимательно изучил их.

— Спасибо, что показали их мне, — сказал он, пролистывая страницы. — Я понимаю, как вы рисковали.

— Мы слышали, как американцы обещали позаботиться о здоровье матери Лейлы, если она согласится работать на них. Ее мать исповедовала религию бахай, поэтому они были рады поддержать ее.

— Мы также слышали об этом.

— В иранской разведке всех бахай считают агентами сионистов, они узнали о том, чем занимается Лейла, проникли в дом ее матери и ответили на ее звонок.

— Это может все объяснить. Но если договор между Лейлой и американцами был секретным, а мы будем считать, что так оно и есть, то почему же она говорила по телефону неизвестному иранцу, который находился в доме ее матери: «Я хотела бы сама ухаживать за ней, таковы были условия договора»?

Майерс сидел молча, глядя себе под ноги. На мгновение Филдингу показалось, что ему стало плохо. Затем он поднял глаза и посмотрел на Филдинга:

— Лейла не работала на американцев, не так ли?

— Нет, не работала.

— И в МИ-6 не было американского крота.

— Нет. Не было. Был иранский агент, который работает теперь на отдел ЦРУ в Дели, куда через семьдесят два часа должен прилететь новый президент США. Думаю, мне придется высадить вас здесь.

Глава 35

Марчант узнал о том, что в поезде полиция, еще до того, как они вошли в их купе. Он лежал с открытыми глазами рядом с Кирсти и слушал дыхание спящих вокруг него людей. Вдалеке раздались взволнованные голоса представителей закона. Он убрал с груди расслабленную руку Кирсти и соскользнул вниз, стараясь, чтобы его ноги мягко опустились на пол. Он знал, что должен действовать быстро. Полицейские осматривали поезд с обеих сторон.

Марчант вышел из купе и проследовал в маленький тамбур в конце вагона. В небольшой каморке, на двери которой висела табличка «Бельевая», на раскладной кровати спал младший проводник, на полках над ним были аккуратно сложены подушки и одеяла. Дверь была приоткрыта. Марчант захлопнул ее. Затем он подошел к двери вагона, повернул ручку и распахнул ее. Ночь была теплой, а за окнами пролетали бескрайние рисовые поля. По предположению Марчанта, поезд двигался со скоростью 30 миль в час — не очень быстро, но и не настолько медленно, чтобы он мог спрыгнуть.

Прямо перед ним находился небольшой металлический шкаф, на котором было написано «Электричество». Он потянул за помятую железную дверцу. Замок давно был сломан, и шкафчик без труда открылся. Теперь голоса в вагоне у него за спиной звучали громче. Он осмотрелся по сторонам и опустил вниз все переключатели. Две лампочки над ним погасли. Весь вагон оказался обесточен. Это помогло ему выиграть немного времени. Заметив, что аварийный свет не зажегся, Марчант вышел из вагона и остановился на ступеньках, держась за поручень. Затем он поставил ногу на дверь и подтянулся, взглянув на список пассажиров, который был прикреплен снаружи вагона еще в Дели, там были указаны имена, возраст и пол всех, кто ехал в поезде.

Зависнув над мелькавшей внизу землей, Марчант на мгновение испугался, что может сорваться, но затем ухватился за верхний край двери и еще немного подтянулся. Секунду спустя поезд пронесся мимо бетонного сигнального столба, который задел его развевающуюся на ветру рубаху. От прилива адреналина у Марчанта отяжелели ноги, силы стали покидать его.