– Ах, если бы так рассуждали президенты! – воскликнула Лиз.
– Надо еще выпить, – сказал я.
Лиз поддержала меня.
У шведа нашлась какая-то бутылка. Он разлил по стаканам. И мы выпили.
Дух захватило у меня. Это был огонь без дыма. Только раз в жизни я пил такое! И мне показалось, что рядом сидит не Лиз, а Эллен. Я сжал руку Лиз, она ответила пожатием.
– Это виски, из США, – сказал я.
Сербург удивился моей осведомленности и налил всем еще по стаканчику.
– Я бы сжег тех, кто это придумал, – сказал теперь уже по-английски мой эбеновый Геракл, показывая рукой на зарево тлеющего города.
– Я уже слышал такое требование, – заметил Сербург.
– Неужели разум не победит безумие? – воскликнула Лиз. – Может быть, это сделает любовь? Только она и страх будут царствовать в последний день.
Лиз ушла в палатку, где жила с другими сестрами. Ее провожал, как исполинский телохранитель, эбеновый Геракл.
Сербург посыпал вход специальным порошком, чтобы к нам не заползли бесчисленные насекомые, хозяева джунглей.
Я вспомнил о нашем с Эллен шалаше. Видимо, запах трав и орхидей, которыми тогда заполнили шалаш маленькие помощники, защитил нас от всех неприятностей африканской ночи.
Какая была тогда сумасшедшая, пьяная, яркая ночь! Я не мог уснуть, переживал снова каждое мгновение.
Сербург лежал рядом и мирно спал. Или мне только казалось так? Чтобы проверить, я тихо спросил:
– Сербург! У вас есть девушка?
– Я люблю, Рой, удивительную женщину, но у меня нет «моей девушки». А у вас, Рой?
– Я люблю, Сербург, удивительную женщину, и ее нет у меня.
– Какая она?
– Разве можно ее описать? Она – изваяние, и она – вихрь. Никогда нельзя угадать, что она сделает в следующую минуту.
– Наверное, это присуще настоящей женщине. Я тоже никогда не мог угадать.
– А какого цвета глаза у вашей, Сербург?
– Стальные. А у вашей?
– Серые… и бездонные…
Мы замолчали. Каждый думал о своем… Или об одном и том же? Великая Природа заботится о людях: когда вокруг них смерть, они думают о любви.
Я подумал о Лиз, о ее нежном пожатии. И вздрогнул. Я вдруг понял, что она придет. Никогда прежде я так не пугался. У меня началась галлюцинация. Мне казалось, что придет не Лиз, а Эллен.
И я услышал тихий голос:
– Рой!
Она взяла меня за руку, потянула из палатки. Ночь была звездной, до звезд можно было достать рукой. Сердце у меня бешено колотилось. Это была не Эллен, а Лиз. Она пришла. Как мне совладать с собой?
– Рой, – прошептала Лиз, – будьте хорошим другом. Уйдите.
И вдруг я понял все. Мне стало смешно, легко на душе, хотя и немного обидно.
Я чмокнул Лиз в щеку, встал, потянулся, обратил лицо свое к звездам.
Как она пела тогда? «Нас венчали не в церкви…» Я не завидую сейчас жениху Лиз.
Я отошел от палатки.
Лиз, пожалуй, слишком запоздала. Начинало светать. А светает здесь без рассвета, яркой вспышкой, взрывом прорвавшихся из-за горизонта солнечных лучей.
Они осветили палаточный город близ госпиталя. Палатки стали золотыми.
Здесь стояла лагерем интернациональная бригада спасения, штаб негритянской армии, здесь же расположились и оставшиеся в живых беженцы, медленно угасавшие под банановыми листьями.
Ко мне подошли Сербург и Лиз.
Вот тебе и на! Их-то уж я никак сейчас не ожидал увидеть.
Лиз держалась непринужденно, Сербург – замкнуто.
– Леди и джентльмены, – сказал я, – не кажется ли вам, что все покрыто какой-то дымкой? Утренний туман.
– Нет, – ответил Сербург, – это не утренний туман.
– Что же? – спросила Лиз.
Сербург усмехнулся.
И тогда мы все трое одновременно увидели в утреннем эмалевом небе сверкнувшую точку. Мы переглянулись. Я почувствовал в одной своей руке руку Лиз, в другой – ручищу Сербурга. Он крепко пожал мою кисть, словно успокаивал. Пальцы Лиз дрожали.
К сверкающей в небе точке тянулись хвосты комет. Успеют ли догоняющие ракеты сбить преступника, прежде чем он сбросит?..
– Теория двух атомных взрывов! – истерически крикнула Лиз, бросилась к Сербургу и спрятала лицо у него на груди.
Он гладил ее волосы и смотрел вверх. Я видел все сквозь дымку, словно мы оказались в центре газовой атаки.
Лиз посмотрела вверх в лицо Сербурга заплаканными глазами.
– Я говорила вам, что скоро конец. Почему вы?.. – Она не договорила.
Сербург усмехнулся.
От сверкавшей в утренних лучах точки отделилось белое пятнышко.
Я понял, что все кончено. Атомная бомба спускалась прямо на наши головы.
Я вспомнил, что в ответ на теорию двух атомных взрывов в американской печати раздались голоса, требующие гуманности, слышались советы, чтобы вторая атомная бомба была сброшена на то же место…
В то же место! Почти в то же самое, с отклонением в сторону госпиталя, лагеря бригады спасения, к убежищу несчастных беженцев!.. Но не в сторону домов, заводов и рудников, представляющих собой ценность…
Пятнышко приближалось, такое невинное, красивое. Можно было различить, что половина парашюта белая, а половина – оранжевая.
– Сербург! Вы – человек?! – крикнула Лиз. – У вас пульс нормальный…
Я ждал истерики. Сербург спокойно ответил:
– Я однозначно знаю, что произойдет.
Я тоже знал, но мой пульс лучше было не измерять.
Парашют был уже ниже, чем ему надлежало быть в момент взрыва.
– Рой, поедемте на вашем «джипе» к месту падения бомбы, – предложил Сербург, словно хотел прокатиться со мной до бара.
В таком аду возможно любое помешательство.
Подбежали какие-то люди, отозвали Сербурга в сторону.
Лиз как завороженная смотрела на совсем близкий парашют, под которым болтался черный предмет.
Множество людей уже стояли на ногах, некоторые убежали в джунгли, уподобившись страусам, но некоторые смотрели, превратившись в соляные столбы. Слышались крики, завывания, плач.
– Я еду с вами, – сказала Лиз, смотря на Сербурга высохшими восторженными глазами.
– Без костюма нельзя, – отрезал он.
Только теперь я заметил, что Лиз была в плохо запахнутом ночном халатике.
Она смутилась.
– Вы наденете мой запасной, – предложил я.
Сербург пожал плечами.
Мы уже стояли около моего «джипа». Я и Лиз облачились. Подъехала русская машина, в которой сидели помощники Сербурга с какими-то приборами.
Сербург сел к нам с Лиз. Мы помчались без дороги к тому месту, где, как казалось, должен был приземлиться парашют. Мы видели, как он опускался на летное поле аэродрома.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});