Юлия Домна сопровождала мужа почти во всех его походах и путешествиях. В 195 г. она вместе с Севером отправилась на Восток. Через два года она принимала участие, по крайней мере, в первой фазе его похода против парфян. Затем императорская пара побывала в Сирии, а затем по следам Цезаря и Клеопатры, а также Адриана и Сабины посетила достопримечательности Египта, проехав от Александрии до Фив, и возвратилась в Рим через Сирию и Малую Азию. Это был 202 г.
В том же году их первенец Каракалла женился на Плавтилле, дочери префекта преторианцев Плавция (Plautian)- самого влиятельного человека после императора. Если верить слухам, он был смертельным врагом Юлии Домны, очернял ее перед супругом, вел себя по отношению к ней высокомерно. Плавций вел против нее расследования, пытался собрать компрометирующие доказательства, не чураясь пытками выбивать показания даже у приближенных к ней дам. Именно поэтому, как, по крайней мере, утверждает свидетель этих событий сенатор Кассий Дион, Юлия Домна обратилась к философии и охотнее всего проводила время с софистами – так в ту пору называли людей, которых сегодня назвали бы интеллектуалами.
Трудно, однако, представить, что императрица пассивно наблюдала за предпринимавшимися против нее действиями. Возможно, именно она подстрекала сына к выступлению против тестя. А Каракалла был человеком импульсивным, подозрительным и просто необузданным. В этой тихой, но беспощадной войне обе стороны не пренебрегали никакими приемами и клеветой. Плавций представлял собой легкую мишень, поскольку, будучи полностью уверен в прочности своего положения, злоупотреблял своей властью, а возможно и совершал преступления. Он считал себя почти равным императору, о чем свидетельствуют некоторые сохранившиеся до наших дней надписи – а когда-то их должно было быть великое множество, но после его упадка большая их часть была уничтожена либо из них было вымарано его имя.
Итак, Юлия Домна, так же как и ее августейшие предшественницы, стала предметом самых грязных сплетен. Поговаривали, что она изменяет мужу, который, как некогда Марк Аврелий, великодушно притворяется, что ни о чем не знает. Ее даже обвиняли в участии в заговоре против императора. Ходили слухи и о том, что Каракалла – вовсе не ее сын, а родился он от первой жены Септимия, она же, будучи ему мачехой, вступила с ним в любовную связь. Все эти абсурдные домыслы, наверняка сфабрикованные и пущенные в ход сторонниками Плавция, находили своих слушателей, так что следы их остались и в более поздних трудах древних историков.
Эта война при дворе – или, как сегодня сказали бы, «в верхах» – имела, по крайней мере, одно косвенное последствие, очень интересное в особенности для культурологов. Среди софистов, общавшихся в то время с Юлией Домной, оказался и Флавий Филострат. До наших дней дошли его письма, литературные эссе и жизнеописания софистов, а также интересное произведение необычного содержания, созданное по инициативе императрицы, – биография Аполлония Тианского. Этот мудрец I в., бродячий проповедник, якобы даже чудотворец, был (как утверждают некоторые рассказы) живым взят на небо. Юлия Домна уговорила Филострата заняться этой темой, предоставив ему материалы, якобы собранные учеником Аполлония. Труд этот занял много лет, поэтому закончил его Филострат и опубликовал лишь после смерти Юлии Домны. Книга была встречена с большим интересом, ее охотно читали, и она даже сыграла определенную роль в споре между христианами и почитателями традиционных богов, поскольку в Аполлонии видели языческий аналог Христа.
В связи с этим возникает вопрос, немаловажный для оценки личности и взглядов Юлии Домны: стремилась ли дочь жреца языческого бога таким образом помочь антихристианской пропаганде? Намеревалась ли она напомнить своим современникам о том, что рассказы о всяческих чудесах, миссионерских путешествиях, призывы к благодетельной безгрешной жизни не являются привилегией одной лишь религии? А может быть, она просто хотела побольше узнать о жившем в Тиане – так близко от ее родной Сирии – человеке, о котором она много слышала?
Эти вопросы, конечно, останутся безответными. Точно так же как не узнаем мы сейчас и отношения Юлии Домны к новой религии. Известно, что в начале своего правления Септимий Север относился к христианам равнодушно, а иногда даже и сочувственно. Но после 202 г. отношение это резко изменилось, и начались гонения. Трудно себе представить, чтобы императрица ничего об этом не знала. Вероятнее всего, Септимий Север хотел своими действиями подчеркнуть связь проводимой им политики с политикой своего великого предшественника Марка Аврелия и выступить в роли хранителя староримских традиций и защитника веры отцов.
В 203 г. для увековечения побед Севера и его сыновей сенат постановил воздвигнуть на Римском Форуме триумфальную арку, которая и ныне не утратила своего великолепия. В том же году императорская чета вместе с обоими сыновьями, невесткой и Плавцием отправилась ненадолго в Ливию. В следующем 204 г. на так называемом Форуме Боариум в Риме была воздвигнута небольшая, но красивая арка в честь всей императорской семьи – построили ее на деньги банкиров и торговцев этого района. На одном из барельефов арки представлены Септимий Север с Юлией Домной, совершающие жертвоприношение, а на другом Каракалла – один, потому что вторая фигура, изображавшая Плавтиллу, вскоре была уничтожена.
Возведение этой арки несомненно было частью великолепных торжеств, проходивших в этом году, – так называемого праздника столетия Ludi saeculares. По традиции его праздновали раз в 110 лет, поскольку считалось, что это максимальный возраст, которого может достичь человеческая жизнь, иначе говоря, никто из смертных не может участвовать в этом празднике дважды. Самые пышные празднества состоялись во времена правления императора Августа, за 220 лет до этого. В тех, которые проходили в 204 г., немалую и очень почетную роль играла императрица Юлия Домна, стоявшая во главе приближенных к ней благородных матрон.
Тем временем Каракалла, наверняка не без ведома и молчаливого согласия матери, пытался избавиться от своего тестя Плавция. До нас дошли два описания последней, самой драматичной сцены этой схватки. Различаются они лишь в деталях, но суть того, что произошло 22 января 205 г. в императорском дворце, одна, и это сомнению не подлежит. Плавций был приглашен на аудиенцию к императору. Войти он был вынужден один. И тогда в присутствии отца Каракалла обвинил его в подготовке государственного переворота. Префекту не дали даже слова сказать в свою защиту. Каракалла тут же сорвал с него плащ и, указывая на надетый под ним панцирь, закричал, что вот оно – доказательство преступных помыслов Плавция. Императорская стража убила его на месте. После чего Каракалла своей рукой вырвал из бороды префекта клок волос и с триумфом ворвался в комнату, где находились Юлия Домна и дочь убитого Плавцилла. Потрясая выдранными волосами, Каракалла вскричал: «Вот он, ваш Плавций!» Что, как добавляет Кассий Дион, вызвало радость одной и ужас другой женщины.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});