Озеро блестело под лучами солнца. На берегу было полно людей, купающихся и загорающих. В основном подростки, догуливающие последние дни каникул.
Надо будет на выходных вытащить сюда Ярослава и устроить настоящее свидание вдвоем, а то у них постоянно куча-мала получается. Ой! Ника совсем забыла, что обещала его матери зайти в гости.
Глянув на солнце, девушка поняла, что до шести вечера у нее уйма времени и надо провести его с толком. Первое, что она сделала, – купила еще пару зеркал и возобновила слежку за черными риэлторами. И пусть пока ее затея не принесла результатов, хуже точно не будет. Еще она съездила на вокзал, забрала сумку с вещами и, решив разобрать потом, пошла мириться с бабушкой Настасьей.
На этот раз они сидели в гостиной. Колдунья успела переодеться в домашний халат и, устроившись в любимом глубоком кресле, до ее прихода листала журнал, который сейчас отложила на столик. Ника неуверенно ерзала на диване.
– Я не понимаю, чем вам не нравится моя идея.
– Не понимаешь? – Старушка расцепила пальцы и положила руки на подлокотники кресла. – А если бы ты сейчас вернулась, а я уже с твоими денежками съехала в неизвестном направлении? И не было бы никакой возможности меня найти? Как можно быть такой беспечной, Вероника? Когда ты поймешь, что не все люди будут относиться к тебе по-доброму, и если предлагают помощь, то только надеясь с этого что-то получить.
Ника вспомнила Ярослава и Красина. Они без раздумий пришли к ней на выручку, когда она застряла в полицейском участке. Боги-покровители, неужели это было вчера? Такое ощущение, что прошла целая вечность. И ни тот ни другой не искали в этом выгоду для себя. Роман Евгеньевич готов глотки рвать за близнецов, хотя они не его дети. Или в философии Настасьи Валерьевны что-то не сходится, или колдунье просто не доводилось сталкиваться с добротой и бескорыстием.
– И какая выгода вам помогать мне?
Старушка сощурила выцветшие глаза, и тонкие губы сложились в довольную улыбку.
– Я рада, что ты поняла – моя помощь будет тебе чего-то стоить. Я знаю, ты тоже следишь за парнем с амулетом. – Не успела Ника удивиться ее осведомленности, колдунья вскинула руку, прося дать ей договорить. – Так вот, ты и твои друзья должны помочь мне получить эту вещь.
– Не нужно впутывать сюда Дашу и Дениса, – тут же ощетинилась Ника, вставая на защиту близнецов. – Я посмотрю, что смогу для вас сделать, но мне нужно больше информации.
– Получишь через два дня. – Тонко выщипанные брови иронично изогнулись. – Только с чего ты решила, что котята тебе помогут? Пока они для тебя одна обуза. Нет, Вероника, я имела в виду других твоих друзей. А теперь иди, хочу немного подремать.
Внутри все клокотало от бешенства и собственной глупости. Слезы щипали глаза. До одури хотелось что-нибудь разбить вдребезги. Да так, чтобы осколки было не собрать. Увы, вся посуда у Ники была из пластика, а швыряние сумки с одеждой и пинание матраца не слишком хорошо подходили для того, чтобы спустить пар. Сумку с красками девушка не трогала. Вещи можно постирать и погладить, а вот если испортить художественные принадлежности, восполнить их потерю будет очень трудно ввиду нынешнего банкротства.
Темная обхитрила ее, дав понять, что не вернет оставшиеся деньги, пока Ника с Ярославом и Красиным не раздобудут ей треклятый амулет.
Барбос, забившись между раковиной и плитой, прижал уши к голове, наблюдая, как хозяйка носится по квартире.
– Дура, дура, дура! – ругала она себя, смахивая слезы.
Увы, слезами горю не поможешь. Ей в жизни столько не заработать, чтобы оплатить обучение, даже если она будет голодать все шесть лет. Можно взять в долг у Ярослава или попросить его оформить на себя кредит… И расплачиваться потом натурой? Лучше она вовсе не будет учиться и пойдет мести улицы, как и предсказывала колдунья.
– Какая же я дура, – обозвав себя в последний раз, Ника без сил опустилась рядом с Барбосом и от души выплакалась в его косматую шерсть.
Пес поскуливал, желая ее утешить, лизал лицо, руки, заглядывал в глаза, пока она не успокоилась.
– Ладно, друг, что-нибудь придумаю. Может, и помогу ей украсть этот дурацкий амулет.
Пес тявкнул и издал грозный рык, протестуя против воровства.
– А что делать? Думаешь, она стала бы меня шантажировать, если бы могла сама его достать? При ее-то возможностях?
– Гав!
– Вот и я о том же. Что-то здесь не так. И прежде чем совать голову в петлю, лучше заранее самой все разузнать.
Ника решила: раз пошел такой расклад, то она имеет полное право доставать соседку. Не прошло и часа, как она опять трезвонила ей в дверь.
– Вероника? – удивилась старушка, пропуская ее в коридор. – Что-то случилось?
– Вы обещали научить ставить защиту на окна.
В полутьме коридора ей показалось или колдунья на самом деле довольно улыбнулась? Но когда они вошли в комнату, выражение ее лица было полностью сосредоточенным.
– Садись.
От старушечьей рассеянности и слабости не осталось и следа. Перед Никой была настоящая темная. Девушка опустилась на пол, сложив руки на коленях.
Настасья Валерьевна расстелила перед ней платок, достала из секретера ларец, поставила поверх платка и села напротив.
– Для начала ты должна уяснить – это заклинание убьет любого, кто осмелится через него пройти. Поэтому ты сразу должна определить, кому ты разрешишь беспрепятственно входить в твою квартиру. Начнем с того, какие параметры для этого нужно указать. Слепка ауры недостаточно, ее излучение легко подделать с помощью амулета.
Ника внимательно слушала колдунью. Многое из того, что та говорила, она знала, но никогда не думала, что эти знания можно применить подобным образом. Воистину у темных изощренный ум. Как можно додуматься использовать нити дружбы и любви, тянущиеся между людьми и их питомцами, как определитель «свой – чужой»? До этого дня она просто ощущала такую связь. Это позволяло им с Барбосом понимать друг друга. Благодаря этим нитям она понимала, что у Даши и Дениса все в порядке. Отец ругал их, мать плакала, но родители не собирались бросать сына. Виталий Дмитриевич по своим каналам собирался повлиять на ситуацию. Знала, что ее чувство к Ярославу не просто симпатия, а зарождение любви, потому что эта нить светилась другим цветом. Даже к Красину и Роману Евгеньевичу шли тонкие нити, и если их не оборвать недоверием, то они воплотятся в канаты крепкой дружбы. Но заложить их в основу заклинания, чтобы близкие не пострадали? До такого она бы точно не додумалась.
– Проще работать с домовыми, они никогда не ошибаются и обмануть их невозможно, но ты и этого не сделала.
Девушка выдержала взгляд колдуньи, понимая, что Настасья Валерьевна права. Сейчас Ника жалела, что не последовала ее совету и не подчинила Дениса, а за ним и Дашу. Скольких проблем можно было избежать. За пару лет ребята пообтесались бы в колдовском мире, набрались ума и силы, а потом с чистой совестью можно было отпускать их на волю. Только толку теперь сожалеть об этом.
– Теперь само заклинание. – Колдунья открыла ларец, вынула из него четки из черных каменных бусин и протянула ей. – Сорок бусин, столько раз нужно читать заклинание у каждого окна. Видишь маленькие бусинки на каждом десятке?
Ника кивнула, чувствуя в руках прохладу гладкого отшлифованного камня.
– Это поворот на девяносто градусов. Каждое заклинание создает клинок, разрезающий любого, кто пересечет линию его удара. По десять для верха, низа, на правую и левую стороны окна. От того, кто посмеет к тебе проникнуть, останется один фарш.
Девушка представила обыкновенного воришку, решившего вынести у нее несуществующий телевизор. Он бы получил до трех лет тюрьмы, а ей грозит пожизненный срок за особо изощренное убийство.
– Тогда придется на каждое окно вешать табличку, как на трансформаторной будке: «Не влезай. Убьет».
Колдунья улыбнулась:
– Это лишнее. Люди будут чувствовать опасность и к тебе не сунутся, ну а кто рискнет, сам виноват, что не послушал интуицию.
– И что мне потом делать с трупом?
Ника чувствовала, как от четок по рукам распространяется холод тьмы. Но вопреки всему, что она о ней слышала от бабушки, тьма не обжигала и не вызывала желания бросить четки и бежать без оглядки, как от чумы.
– Знаешь, почему тебя отдали мне на обучение?
Ника отрицательно качнула головой, прислушиваясь к своим ощущениям. Удивительно, но тьма ее не пугала. Она дарила ясность мысли и четкое понимание, не замутненное шелухой эмоций.
– Нравится?
Девушка задумалась, какой дать ответ, и честно кивнула:
– Нравится.
– Потому что ты наполовину темная, – видя, как от удивления у Ники распахнулись глаза, старушка снисходительно улыбнулась. – Твои родители не геологи. Мать – светлая ведьма, а отец – темный колдун. Совет разрешил им пожениться с условием, что они не будут сами воспитывать ребенка, который родится от этого брака. Никто не знал, какое влияние свет и тьма окажут на тебя. Поэтому было решено, что начало жизни ты проведешь среди светлых, потому что ты девушка и свет перешел к тебе от бабушки и матери. Но всегда рядом был темный, чтобы обуздать тьму, если она в тебе проснется.