19.00. По всему Лондону держась за руки разгуливают парочки. Занимаются сексом без передышки и решают, куда поедут вместе в отпуск. А я всю жизнь буду одна. Совсем одна!
20.00. Все просто прекрасно. Первыми пришли Джуд и Том, принесли бутылку вина и журналы и подняли меня на смех, потому что я не знаю, что такое пашмина. За то время, пока мы не общались, Джуд успела прийти к выводу, что у Стейси толстая задница, и к тому же вспомнить о его дурацкой привычке накрывать ее ладонь своей и говорить «вот оно, счастье», – в общем, никуда он не годится, как же она раньше не понимала.
Еще мы сошлись во мнении, что будет совсем неплохо, если Магда в качестве тайного агента отправится на ужин к Ребекке, и что если у Марка с Ребеккой роман, то Марк сто процентов голубой, а это к лучшему – особенно для Тома. Когда этот вывод был сделан, Том немало приободрился.
К тому же Джуд устроит у себя вечеринку в честь выборов и Ребекку не пригласит. Ха!
А-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХАХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!
Потом пришла Шерон, вся в слезах, что было приятно, так как обычно она старается делать вид, будто ее ничто не беспокоит.
– Черт, черт, черт, – наконец заговорила она. – Целый год у меня с мужчинами сплошные неудачи – хуже не бывает.
Мы кинулись оказывать ей первую помощь: в виде журнала «Вог», бокала игристого вина, сигарет и пр., – а Том громко заявил, что платонической дружбы в природе не существует.
– Да сущссует она, чрзьми, – сказала Джуд. – Ты прсто слишкм сдвинут на сексе.
– Ты не права, – возразил Том. – Это просто современный способ избежать сложностей в отношениях. Пудрят друг другу мозги. Любая дружба между мужчиной и женщиной строится на сексуальном притяжении. Кое-кто старается этого не замечать, а потом страдает, что друг с ним сексом не занимается.
– Я не страдаю, – пробурчала Шерон.
– Но бвают же сстуации, когда люди дружт и их не тянет друг к дргу, – заметила Джуд.
– Не бывает. Всем рулит секс. Самое глупое – это назваться «друзьями».
– Пашмины они. Одно слово, – прошамкала я, глотая шардоне.
– Точно! – восторженно подхватил Том. – Все это пашминизм. Шерон – «пашмина» Саймона, потому что она хочет с ним переспать. А он этим пользуется и ее унижает, значит, он ее «пашмейстер».
Услышав это, Шерон ударилась в слезы. На утешения пришлось потратить двадцать минут, еще одну бутылку шардоне и пачку сигарет, после чего мы составили список терминов, приводимый ниже.
Пашмомик – друг, который тебе очень нравится, но является голубым. («Это я. Я, я, я!» – радостно закричал Том.)
Паштепенившийся – друг, с которым у тебя раньше был роман, который теперь женат и имеет детей. Ему нравится с тобой дружить, ты для него воспоминание о старых добрых деньках, но тебя общение с ним вгоняет в тоску, потому что чувствуешь себя тупой старой девой, которая воображает, будто в нее влюблен викарий.
Пашмовник бывший – мужчина, с которым у тебя раньше был роман и который хочет тебя вернуть, но делает вид, что жаждет только дружбы. Периодически пытается за тобой ухаживать, а потом сам же злится.
– Давайте включим еще «пашмучителей», – мрачно предложила Шерон. – Это друзья, которые делают твои душевные страдания предметом социологических изысканий, совершенно не щадя твоих чувств.
Тут я решила, что пора сходить за сигаретами. Стоя в ожидании сдачи у автомата с сигаретами в убогом пабе по соседству, я испытала сильнейший шок. У другого конца стойки сидел мужчина, внешне как две капли воды похожий на Джеффри Олконбери, только на нем был не желтый свитер с ромбами и не брюки для гольфа, а голубые джинсы со стрелкой и кожаная куртка, из-под которой виднелась черная нейлоновая майка. Чтобы прийти в себя, я изо всех сил уставилась на бутылку ромового ликера «Малибу» на полке. Нет, не может Джеффри Олконбери оказаться в этом пабе. Я снова бросила взгляд в сторону мужчины и увидела, что он разговаривает с парнем, которому на вид лет семнадцать. Это точно дядя Джеффри! Никаких сомнений!
Я не знала, как быть. Сначала в голове промелькнула мысль: а не плюнуть ли на сигареты и не уйти ли потихоньку, чтобы не портить Джеффри жизнь. Но потом я ощутила прилив праведного гнева: кто столько раз унижал меня при толпе свидетелей, орал мне гадости диким голосом? Ха! Ха-ха-ха-ха! Теперь, дядя Джеффри, ты на моей территории!
Я уже приготовилась подойти к нему и проорать: «Ба! Кого я вижу? Что, завел себе молокососика?» – как вдруг почувствовала прикосновение к своему плечу. Я обернулась, но никого не увидела, и тут меня похлопали по другому плечу. Одна из любимейших шуточек дяди Джеффри.
– Ха-ха-ха-ха-ха! Что наша дорогая Бриджит тут поделывает? Парням глазки строит? – пророкотал он.
Поверить не могу. Он успел натянуть поверх майки желтый свитер с изображением пантеры, молокосос куда-то испарился, и Джеффри явно намеревался сделать вид, что ничего особенного не происходит.
– Здесь ты себе кавалера не найдешь. Сплошные извращенцы. Ха-ха-ха! Я тут сигар купить зашел.
В этот момент в пабе снова появился тот мальчик, с кожаной курткой в руках. Вид у него был взволнованный и смущенный.
– Бриджит, – важно начал Джеффри, как будто выступает на значительнейшем из заседаний клуба «Ротари», но запала ему не хватило и он повернулся к бармену. – Эй, парень! Где там мои сигары? Двадцать минут уже жду.
– Что вы делаете в Лондоне? – с подозрением спросила я.
– В Лондоне? Я приехал на общее ежегодное собрание «Ротари». Лондон за тобой одной не зарезервирован, знаешь ли.
– Меня зовут Бриджит, – обратилась я к мальчику, пристально на него глядя.
– Ах, конечно. Это Стивен. Он претендует у нас на пост казначея. Хочу ему дать пару советов. Ладно. Мне пора. Веди себя хорошо, а если хорошо не получится – будь поаккуратней. Ха-ха-ха-ха-ха!
Он вышел из паба, а вслед за ним и мальчик, бросивший на меня неприязненный взгляд.
Когда я вернулась домой и обо всем поведала, Джуд с Шерон ушам своим не поверили: как я могла упустить такую чудную возможность отомстить?
– Только подумай, что бы ты могла ему сказать! – исполненным сожаления голосом восклицала Шерон, поднимая глаза к потолку.
– Ну, дядюшка Джеффри, смотрю, ты-то парня наконец подцепил! Поглядим, насколько его хватит, а? А то улетают один за другим – тю-тю-у-у!
Однако Том сидел с выражением глубокомысленной озабоченности на лице, что неприятно меня удивило.
– Как трагично, как трагично, – с пылом заговорил он. – Сколько мужчин в нашей стране вынуждены лгать изо дня в день! Только подумайте, сколько потаенных желаний, стыда и страха кроется за тихими стенами обывательских домов! На какие риски ему приходится идти, как приходится выкручиваться! Бриджит, тебе нужно с ним поговорить.