Слова Джанеуэя эхом разнеслись по ночной улице, и Бэйб понял, что теперь за ним погонится великан Карл. Карл, конечно, силен, как были сильны русские, но Бикила одолел русских, и Бэйб знал, что если только зуб перестанет терзать его, он легко убежит от Карла, вся сила Карла — в руках, и плечи широкие, и грудная клетка, — но не в ногах, тут он слаб, и затяжной забег не выдержит. Бэйб притронулся к подбородку: если защитить открытые нервы от холодного ночного воздуха, то боль уменьшится…
…не годится…
…Бэйб тут же потерял равновесие. Он добивался устойчивости во время бега многолетними тренировками. Основа бега в том, чтобы найти динамичное равновесие, не уставать, научиться оберегать тело от усталости, используя равномерно все мышцы, а положение рук — ключ к верному равновесию; когда он поднес руку ко рту, равновесие полетело к черту, другой руке нечего стало уравновешивать, нечем поддерживать нужный ритм, и Бэйб уже слышал тяжелый настигающий топот Карла.
Карл нагонял его.
Забудь про зуб, подумал Бэйб и прикрыл его языком, уняв немного боль. Мерно заработав руками, Бэйб оторвался от Карла.
Он еще чуть-чуть прибавил скорость, и топот Карла стал отдаленнее.
— На помощь! — закричал Карл, задыхаясь.
— Дерьмо собачье, — выругался Джанеуэй и побежал.
А бегать он умел.
Бэйб понял, что самое главное только начинается. Конечно, у него есть преимущество, но сможет ли он удержать его?
Впереди был Гудзон, Бэйб остановился на углу и стал соображать, куда бежать дальше: вниз по течению, к центру города, или вверх? Где спасение?
Бэйб решил бежать вверх по течению, в жилые кварталы, там находился въезд на Уэст-сайд-хайвэй, а это крутой подъем, холм, Бэйб хорошо брал подъемы, и если только Джанеуэй не догонит его до подъема, то Бэйб сможет оторваться. В колледже Бэйб очень хорошо бегал кроссы, особенно с подъемами. На ровном месте особых результатов не было, скорость Бэйба была невелика, но многие обычно ударяются в панику, только завидев подъем.
Но не Бэйб.
Джанеуэй уже сильно сократил разрыв. Бэйб оглянулся: Карл успел обогнать Эрхарда, но Джанеуэй обогнал их обоих, так они втроем и бежали, триединая угроза.
Джанеуэй уже наступал ему на пятки. Он бежал быстрее Бэйба, но сможет ли Джанеуэй продержаться на большой дистанции? Вытерпит ли, когда его легкие начнут гореть огнем? Не похож он на марафонца, похож на спринтера, который обставит тебя на какое-то время, но если ты его протянешь за собой, пока не появится боль, ты «сделал» его.
До начала подъема оставалось около квартала. Джанеуэй был позади примерно в половине этого расстояния, и тут Бэйб увидел, как на него смотрит великий Нурми и укоризненно качает головой. Но это было несправедливо, нельзя судить о Бэйбе по его сегодняшним результатам. Когда он в форме, он побежит с кем угодно… И Бикила бежал босиком рядом с Нурми, и он тоже качал головой и смеялся, а это уже совсем было несправедливо. Кому, как не Бикиле, знать, что такое унижение, над ним ведь самим смеялись в Токио, и он всем им показал. Ну ладно, черт, смейся, думал Бэйб, смейся, я покажу тебе. И Бэйб увеличил скорость насколько мог, а потом еще чуть-чуть…
Но не смог оторваться от Джанеуэя.
Где он там? Восемьдесят футов? Шестьдесят? До подъема еще далеко. Он слишком быстр для меня, не смогу я с ним справиться… И тут Бикила поравнялся с Бэйбом и подбодрил: «Конечно, сможешь». А Бэйб ответил: «Не надо было тебе смеяться надо мной». Бикила, помолчав, сказал: «Никогда я бы не стал смеяться над марафонцем, я смеялся над ними, они думают, что могут одолеть нас. Спринтом нас не возьмешь».
Услышав это, Бэйб почувствовал себя сразу лучше, но не настолько, чтобы не дать приблизиться Джанеуэю. И вот наступил переломный момент для сердца, обычно Бэйб легко переносил его, но не теперь, не с такой болью. Бэйб изо всех сил старался держать Джанеуэя на прежнем расстоянии от себя. Тут Нурми поравнялся с Бэйбом, они с Бикилой бежали по обе стороны от него, и Нурми сказал: «Однажды в Финляндии на забеге я сломал ногу, но не сдался, хотя чуть не умер от боли. Никто не знает, что у тебя на сердце, только ты сам: сердце и голова — вот чем мы сражаемся со Временем». И Бэйб ответил: «Я не могу думать, от воздуха адская боль, не знаю, что делать». А Нурми сказал: «Ну-ка сбавь скорость, оставь ритм». Бэйб замедлил бег, а потом Нурми подтолкнул его в бок: «Пошел!» И Бэйб рванул как мог, а Бикила сказал: «Мозг не знает, что ты делаешь, у спринтеров нет мозгов; Бог дал им скорость, но думать они не умеют; как только ты заставишь мозги думать — им крышка». Может быть, это и было правдой: наконец-то шаги Джанеуэя стали отдаляться. И Бэйб сказал: «Я победил его, победил». Но Нурми возразил: «Еще нет, он сейчас попробует сделать спурт, он выложится весь, до конца». А Бикила добавил: «Если ты не дашь ему догнать себя сейчас, то ему конец, но тут мы не можем помочь тебе, ты должен сделать это сам». Бэйб спросил: «Но вы хотя бы будете рядом?» Бикила улыбнулся: «Конечно, ведь мы, марафонцы, знаем, что такое боль». Нурми подсказал: «Он приближается!»
Джанеуэй приближался, и Бэйб сказал: «Простите, ради Бога, оставьте меня, я больше не могу». И тут Бикила прокричал ему: «Он уже шатается. Держись, держись!» Но Бэйб простонал: «Очень больно, у меня все горит внутри». Это рассердило Нурми: «Конечно, у тебя все горит внутри, так и должно быть, а ты держись, ты пройди через болевой барьер, я это делал, вот потому я — величайший бегун». Бэйб сказал:
«Я бы победил тебя, честное слово; если бы у меня был шанс пожить еще, я бы непременно перегнал тебя…»
…И тут Джанеуэй настиг Бэйба.
Последним отчаянным рывком в самом начале подъема он бросился вперед и, упав, задел ногу Бэйба. Однако этого хватило, чтобы Бэйб покатился по тротуару.
«Вставай, старик! — закричал Бикила. — Вставай, да побыстрее, он спринтер и на большее не способен, ему конец, ты сделал его, ему тебя не поймать, если только ты опять побежишь».
А Бэйб стоял на четвереньках.
Нурми говорил: «Я-то думал, что ты хорош на подъемах: ну что ж, вот перед тобой подъем, беги, или тебе нравится стоять тут и слушать его дыхание?..»
…И правда, Джанеуэй тяжело дышал, шумно втягивая в легкие ночной воздух и пытаясь встать на ноги.
Бэйб, качаясь, поднялся. Лодыжка горела огнем, лицо было все расцарапано об асфальт, но Бэйб знал, что такое побежденный бегун, и сейчас перед его глазами был побежденный, загнанный, с сорванным дыханием бегун. Подъем крут, Бэйб забегал на холмы раза в два круче. За его спиной Джанеуэй закричал:
— Машину! Заводите машину!
Но к тому времени Бэйб уже пробежал половину крутого склона и наращивал скорость — факт, который с удовлетворением отметили Нурми и Бикила. Это и Бэйба окрылило, я — марафонец, радовался он, настоящий бегун, и со мной лучше не связываться.