Читать интересную книгу Здесь вам не Сакраменто - Анна и Сергей Литвиновы

Считаю, что показания оперуполномоченного Тюкина и ходатайство следователя Голавлёва об избрании меры пресечения к моей подзащитной в виде заключения под стражу являются не чем иным, как способом оказания давления на Спесивцеву.

На основании изложенного и руководствуясь статьями 123, 127, 354, 355 УПК[21] РФ,

ПРОШУ

Постановление Басманного районного суда г. Москвы об избрании меры пресечения к подозреваемой Спесивцевой в виде заключения под стражу – ОТМЕНИТЬ.

Приложение.

1. Справка с места работы Спесивцевой.

2. Характеристика Спесивцевой с места работы.

3. Характеристика Спесивцевой с места жительства.

12 декабря 20** года. Мирский И. А.

За меня началась борьба. Она происходила где-то там, за стенами тюрьмы, не слышная и не видная мне. Однако я знала, чувствовала, что она ведётся, и это давало мне силы жить и существовать в камере с наркоманками и убийцами.

Юрий Иноземцев

Визит в Москву означал для Юрия встречи со всеми родными и друзьями. В первую очередь с мамой Галей, конечно, и заодно с отчимом. Потом он съездил в гости к сыну Сене.

С сыном у него никогда особой близости не было, если не считать первого года после его рождения. Да и какая может быть близость на расстоянии десяти тысяч верст! Сынок был уже совсем взрослый, жил отдельно от матери, занимался чем-то для Юры совершенно непостижимым, вроде системного программирования, и носил немодные волосы до плеч. Проживал он в той же самой трехкомнатной квартире в Братееве, к которой некогда так стремились Юра с Марией и в которую в конце восьмидесятых въезжала в итоге она одна. Теперь бывшая жена широким жестом уступила «трёшку» сыну, а сама перебралась к третьему мужу.

Хоть с тех пор поблизости построили метро и добираться стало явно легче, семнадцатиэтажные дома, которые некогда казались верхом градостроительного дизайна, теперь выглядели старыми и поношенными – примерно такими, какими в восьмидесятые Владику казались хрущобы в подмосковном Калининграде, где проживал тогда отец. Белые панели многоэтажек почернели от автомобильной копоти, лоджии застеклили, кто во что горазд. Под самой крышей виднелось нелепое граффити. Подъезд, правда, содержался в образцовом состоянии: консьержка, цветы, зеркала в лифте.

В квартире Сени оказалось неуютно. Ремонт там, судя по всему, не делался с момента заселения. Кроме сына, в жилище толклась столь же хиппового, как и он, вида девчонка с дредами. Временами врывалась в комнату и в разговор, присаживалась Сене на колени, спрашивала о чём-то неудобопонятном, компьютерном. Вдобавок оба беспрестанно курили – от табачной завесы Юра, отвыкший в стерильной Америке от дурных привычек, чуть не задохнулся. Словом, общение не задалось – только отдал подарки: джинсы «Ливайс» и два блока «Мальборо» из дьюти-фри. Засим, кляня себя (за то, что столь далеко унесла его судьба от сына), Юрий откланялся.

С бывшей женой Марией Юра ограничился телефонным разговором. Она, хоть и была замужем в третий раз, по тону судя, первого супруга так и не простила.

Однажды, как всегда неожиданно, позвонил адвокат Мирский. Сказал, что устроил Юрию свидание со Спесивцевой.

– Я ничего не говорил ей о вас. Вам придётся объяснить всё самому.

По Москве Иноземцев передвигался на общественном транспорте – получалось и быстрее, и экономней, чем на такси или даже на отцовской «Тойоте-Королле». Вдобавок после своего калифорнийского размеренного городка он никак не мог привыкнуть к безумному столичному трафику.

В этот раз ехать пришлось на окраину – до метро «Печатники», а потом ещё трястись на маршрутке.

Снаружи следственный изолятор производил мрачное, но даже слегка изысканное впечатление: высоченные стены с колючей проволокой поверх, внутри – круглая башня и стены – глухие, без единого окна.

А сама Вика выглядела тягостно – назвать её дочкой у Юрия Владиславовича даже мысленно не повернулся язык. Может, угнетающе действовало то, что она помещалась за помутневшим, нечистым стеклом и разговаривать с нею приходилось через телефонную трубку? Или то, что одета она была в дешёвейший спортивный костюм на пару размеров больше – его, в числе других пожитков, передал Виктории адвокат, о чём составил пространный отчёт? Или на лице её уже проявилась свойственная сидельцам печать покорности и безнадёги?

– Кто вы? – глухо и отрывисто спросила девушка в трубку.

– Когда-то я был знаком с твоей матерью – давно, ещё в середине восьмидесятых. Ты на неё похожа.

– И?.. – нетерпеливо переспросила девушка.

– Мы тогда с ней, с Валентиной, встречались. Можно сказать, были близки. И я не знаю, могу ли я в это верить, но твой адвокат утверждает, что это так. А ему, в свою очередь, призналась перед смертью твоя мама… – Юрий Владиславович глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду. – Словом, твоя мать перед смертью сказала мне, что я – твой отец. Не Шербинский, с которым она тоже в те годы встречалась и была близка, а именно я.

– Это вам кто сказал? Моя мама?

– Да. Перед смертью она написала мне. В Америку. Я в Штатах постоянно живу.

– И вы верите в то, что моя мать вам сгрузила?

– Я привык верить людям. Тем более что твоя мама завещала Мирскому открыть тайну твоего рождения, только если тебе вдруг станет худо. Вот он мне и позвонил. Когда ты попала сюда.

– Так, значит, это вы банкуете? Оплачиваете законника, дачи для меня и прочее?

– Выходит, я.

– Спасибо, конечно. Но я у вас ничего не просила.

– Я знаю.

– Зачем вы это делаете? Зачем пришли? И помогаете?

– Я не знаю. Наверно, чувствую за тебя ответственность. А может быть, жалею. Скажи, чем я ещё могу помочь?

Она улыбнулась.

– А я на вас совсем не похожа. Впрочем, я и на Шербинского не похожа. Только на мать. И на бабку-покойницу. Вы знаете историю про мою бабку?

– Конечно, слышал.

– А знаете, что я сейчас сижу именно за неё?

– Как это?

И тогда она ему рассказала, как долго охотилась и выслеживала ту, что покончила в пятьдесят девятом году с Жанной Спесивцевой. Как нашла в Москве Валерию Кудимову. Как последняя умерла – в кафе «Урания», практически у неё на руках. «Но я здесь, поверите ли, совершенно ни при чём». И как вдовец Кудимов ей отомстил. Закрыл её в тюряге, в чём сам признался – передал через вертухайку.

Иноземцев был поражён.

– Я слышал, кто такие Кудимовы. Они были друзьями моего отца. И я слышал о той истории, что случилась у них на квартире в конце пятидесятых.

– Не истории, – жёстко поправила его Вика, – а убийстве.

– Ну да, о нём мне ещё в восемьдесят седьмом твоя мама рассказывала, перед тем как мы с ней расстались… Но сейчас! Не могу представить, что ситуация имела продолжение! И Кудимов, этот старикан, и впрямь отомстил тебе!

– И тем не менее.

– Я встречусь с ним! Я поговорю! Я объясню, что нельзя так поступать с тобой!

– «Поговорю», – усмехнулась она. – «Объясню». Что толку в сотрясении воздуха! У вас найдётся, что предъявить ему? Как эту ситуацию ему в обратку вменить?

– Я подумаю.

– «Подумаю»! – снова передразнила она. – Вы, похоже, совсем иностранцем стали. А у нас тут, в стране Россия, много думать не надо. Вредно. У нас тут – у кого сила, тот и прав. А кто слабым оказался, тот на нарах сидит.

– Вика, – твёрдо сказал Иноземцев, – я тебе обещаю: я сделаю всё, чтобы вытащить тебя отсюда.

– А если моя мать соврала? И я на самом деле не ваша дочь? А Шербинского – как я сама считала все эти годы?

– Это теперь не имеет никакого значения, – решительно возразил Юрий. – Называй меня на «ты». И, если можешь, «папой».

За две недели до описанных событийЯрослав Новгородов

Город М.

Когда Вичка, случалось, сваливала из города, жених её Ярик обычно устраивал себе релаксацию.

Какую? Очень мужскую. Он ехал к проституткам.

Или на дом к себе вызывал, если вдруг родители тоже оказывались в отъезде. Очень кстати в родительском подъезде никаких консьержек не имелось, один только кодовый домофон. Води кого хочешь, никто тебя перед родичами или, не дай бог, невестой не запалит. Нужда сходить налево возникала совершенно не от того, что Ярик не любил Вику. Любил, конечно. И жениться на ней хотел абсолютно по доброй воле. Тем более что она была весьма подходящим кадром, и даже его родители, люди весьма разборчивые и щепетильные, её кандидатуру в виде будущей жены одобрили. Виктория – девушка из себя видная, высокая, красивая, умная, с высшим образованием, перспективной работой и должностью. Со своей машиной и трёхкомнатной квартирой в старом фонде, наконец. Поэтому за Вичку он, Ярик, держался. И жениться на ней хотел.