Читать интересную книгу На берегах реки Ждановки - Сергей Петров

В «Игрушках» имелось такое количество отделов, что ходили по нему, как по музею, и если ребенку удавалось затащить родителя в магазин, отвертеться от покупки тому было проблематично. Конечно, советская промышленность не радовала ассортиментом, но зато имелись немецкие и чешские игрушки. В центре зала стояла огромная детская железная дорога производства ГДР, по которой двигались поезда, автоматически переводились стрелки и зажигались семафоры. Дети мечтали о такой железной дороге, однако мало того, что стоила она баснословные по тем временам деньги – около 100 руб., – но и расположить ее в условиях всеобщего дефицита жилплощади было негде. Не в четырнадцатиметровой же комнате!

Значение книжного магазина, глядящего своим фасадом на памятник Н.А. Добролюбову, для взрослых было сравнимо со значением магазина игрушек для детей. Казалось, в этом доме архитекторов Александра Ивановича Князева и Виктора Матвеевича Фромзеля (№ 36 по Большому пр.), возведенном в 1952 году по всем канонам сталинского ампира, книжный магазин на первом этаже является естественной и неотделимой частью. Ведь «просвещение», «знание» – считались синонимами грядущей эры коммунизма, тем более что в 1960-х годах в этом доме жил председатель Ленгорисполкома. Какой же иной магазин мог тут располагаться?

В эру дефицита здесь шли навстречу покупателям и принимали заявки, оповещая при выходе нужной книги. Я таким образом несколько лет подписывался на необходимые мне по работе книги издательства «Радио и связь». Зная планы издательства, в конце года я оставлял заявку и ждал открытки с приглашением. Тот, кто был понастойчивее, «подкарауливал» и художественную литературу. Казалось, в самой читающей стране магазину суждено существовать, пока стоит памятник Н.А. Добролюбову – то есть вечно. Однако в «самой читающей» очень скоро сменились приоритеты и книжный магазин на рубеже веков убрали.

Комиссионный магазин в доме № 44 на углу Большого и Ораниенбаумской открылся еще в довоенные годы и постепенно приобрел колоссальную популярность. Дело в том, что модно одеться в СССР можно было лишь двумя путями: либо иметь связи в магазине и опять же «подкараулить», когда там что-нибудь «выбрасывали», либо, имея деньги, пользоваться услугами комиссионного магазина. В комиссионный сдавали привезенные из-за границы вещи, поэтому выглядели его прилавки гораздо солиднее, чем, например, павильоны построенного в 1960-е годы и широко разрекламированного «Дома мод» на Каменноостровском проспекте. Здесь быстрее всего реагировали на моду, поэтому в начале 1970-х в комиссионном все было увешано вошедшими в моду дубленками по цене 600–700 руб. (в два раза выше, чем в государственных магазинах, где их, впрочем, никогда не было), а в начале 1980-х их место заняли уже куртки «аляски».

Кроме импорта в комиссионку сдавали и «дефицит» из советских магазинов; официально цена не могла быть выше государственной, однако серьезно за этим никто не следил, поэтому если тебе повезло, и ты где-то ухватил хороший импортный товар, можно чуть-чуть подзаработать, сдав его в комиссионку рублей на 30–40 дороже. Тем более что за комиссию брали всего 7 %.

Видя, какой популярностью пользуется комиссионная торговля, в 1980-х годах напротив «вещевой» комиссионки в доме № 46 открыли комиссионный магазин культтоваров. Здесь продавали импортную и советскую радиоаппаратуру, телевизоры, ковры, люстры. В 1970-х ажиотажным спросом пользовались чешские хрустальные люстры, и каждый, кто по путевке бывал в ЧССР, считал своим долгом привезти оттуда люстру. Привезла ее и моя мама. Мне нужны были деньги на стереофонический проигрыватель, и я, с ее разрешения, понес люстру в комиссионку на Большой.

Когда я распаковал люстру, глаза приемщика заиграли почти таким же светом, как хрусталинки на ее латунных ободках.

– Да, люстра хорошая, но дорого принять я ее не могу.

– Почему? – спросил я.

– Государственная цена такой люстры 290–300 рублей и мне никто не даст поставить ее за 500.

– А за сколько можете поставить?

– Ну… рублей за 330.

Я согласился, а потом, когда при получении денег понял, что люстру даже не вывешивали в зал и она «ушла» по знакомству, сожалел, что так легко купился.

В 1990-х годах надобность в комиссионках пропала, и они быстро исчезли с Большого проспекта.

Чуть позже поубирали и булочные с их копеечным оборотом. В свое время их на проспекте было, наверное, около десятка. В начале 1960-х, когда с хлебом в стране случались перебои, эти магазины отличались разве что фасадом и интерьером зданий, в которых располагались, а вот во второй половине 1960-х дефицит исчез, и у каждой булочной появилась своя изюминка. Где-то кроме булки и хлеба продавалось свежее пирожное, где-то имелся широкий ассортимент конфет, где-то хлебные изделия всегда были мягкими.

Увы, ни одной из тех булочных сейчас на Большом нет.

На своем месте остались разве что гомеопатическая аптека в угловом доме № 2 по Большому проспекту, магазин оптика (сейчас «Невская оптика») в доме № 20/5 на углу Пионерской улицы, да чебуречная в доме № 4, правда, чебуреки ныне там совсем не того качества, что были прежде.

В 1990-х закрыли и «Диету» в доме Чубакова, и с тех пор длинный магазин разделен на множество мелких помещений. Арендаторы так быстро меняются, что упомнить, кто чем здесь торгует, невозможно.

* * *

Суетливость и некоторую вечернюю праздничность придавало наличие на Большом кинотеатров. Их на проспекте существовало целых четыре: «Молния», «Арс», «Экран» и «Свет», еще кинотеатр «Великан» в бывшем Народном доме на Кронверкском и несколько клубов в округе, где также демонстрировались кинофильмы. В вечернее время кинозалы почти всегда заполнялись, а это как-никак несколько тысяч человек на нескольких сеансах. После киносеанса люди прогуливались по вечернему городу, делились впечатлениями, создавая ту самую праздничную атмосферу.

Кинотеатр «Молния». Фото 1960-х годов

В этом смысле образ жизни горожан несколько отличался от нынешнего. Тяга к общественным местам была выше, желание проводить досуг дома – меньше. Что объяснимо: если в телевизоре всего две программы, а иностранные фильмы по ним не показывают, то невольно захочется в кинотеатр. Да и в коммуналках, где проживало большинство жителей Петроградской стороны, не очень-то хотелось оставаться вечерами.

Кинотеатры в советские времена подразделялись на кинотеатры первого, второго и третьего проката. Дело в том, что количество копий было ограничено и крутили их поочередно – сначала в кинотеатрах первого проката, потом второго и т. д. Чтобы увидеть «свежий» фильм, надо было обязательно доставать билеты в «Великан» или «Молнию» – кинотеатры первого проката на Петроградской стороне, однако не беда, если по какой-то причине этого не получалось – через полгода и даже через год этот же фильм можно было свободно посмотреть в каком-нибудь маленьком кинотеатре третьего проката. Причем гораздо дешевле. Если в «Молнию» билет на вечерние сеансы стоил 40–70 копеек в зависимости от ряда, то в «Арс» или «Свет» – 25 копеек. А на утренние сеансы, так и по 10 копеек. За две серии цена удваивалась.

Интерьер кинотеатра «Арс». Фото 1970-х годов

Нам очень нравились маленькие и уютные кинотеатры, особенно «Арс» и «Экран», «Свет» тоже, но он специализировался, в основном, на документальных и научнопопулярных фильмах. «Арс» располагался в известном «доме с башнями» № 75/35 архитектора Андрея Евгеньевича Белогруда на площади Льва Толстого. В этом доме, живописно вписывающемся в острый угол между двумя улицами, изначально был кинозал, рассчитанный на двести с лишним человек. Назывался он «Элит». Потом пошла волна переименований: «Конкурент», «Резец», а перед войной – «Арс». В 1990-е годы здесь разместился театр «Эксперимент».

Интерьер кинотеатра «Вулкан». Фото 1960-х годов

В маленьком зале «Арса» порой демонстрировались фильмы, которые в другом месте нельзя было посмотреть. Один английский фильм мне показался столь необычным для советского времени, что я до сих пор помню его сюжет. Интрига строилась вокруг поиска неопознанного комического объекта, приземлившегося, а точнее приводнившегося на Земле. За ним охотились американские, английские и советские моряки, попутно подозревая друг друга в провокациях. А необычность фильма состояла в том, что советские моряки были представлены в очень смешном виде: то не могли отвинтить люк своей подводной лодки, то психовали, оказываясь позади американцев и англичан. Американцы, впрочем, тоже были представлены не в лучшем свете – все-таки фильм английский. Единственная причина, по которой фильм допустили к прокату, как мне кажется, состояла в том, что в конце фильма англичане, русские и американцы стали действовать совместно, убедившись в опасности объекта для цивилизации.