Читать интересную книгу Все женщины немного Афродиты - Олег Агранянц

Нет, больше он мне не звонил. Простился – и все. На том мой роман и закончился. Мне не везет на романы. Как сказала Цветаева… Впрочем, это никому не интересно.

ИНДЕЙКИН и РЖАВЦЕВ.

ИНДЕЙКИН. Что же вас интересовало в Скрылеве? Ведь не кельтские же поселения?

РЖАВЦЕВ. Не кельтские.

ИНДЕЙКИН. И, тем не менее, попав за границу, вы сразу отправились в Скрылев. Это можно объяснить только тем, что в письмах, которые были изъяты у Крышкиной, вы нашли нечто, заставившее вас отправиться в Скрылев. Но что? «Голубой патрокл» был уже почти ваш. Интересовать вас мог только «желтый ахилл». Неужели в письмах было написано, что «желтый ахилл» в Скрылеве? По-другому не получается, Ростислав Романович.

РЖАВЦЕВ. Из писем я действительно узнал, что «желтый ахилл» находится у брата Крышкиной, Ивана, который после революции уехал в Чехословакию и живет в Скрылеве.

ИНДЕЙКИН. И вы отправились в Скрылев.

РЖАВЦЕВ. В Скрылев.

ИНДЕЙКИН. Но камень не нашли.

РЖАВЦЕВ. Не нашел. В Скрылеве я узнал, что Иван уже лет десять как умер. Я встретился с его сыном Любомиром. Он плохо говорил по-русски. Ничего о «желтом ахилле» он не знал.

ИНДЕЙКИН. И на этом милый Гектор успокоился.

РЖАВЦЕВ. Поверил Гомеру. История закончена.

ИНДЕЙКИН. Не совсем… Ваша поездка в Скрылев не осталась незамеченной для наших чешских товарищей. Когда они узнали, что в город Скрылев к некоему Любомиру Крышкину, за которым они ведут наблюдение, приходил какой-то русский, они сразу же сообщили нам фамилию этого русского. К нашему удивлению, им оказался человек, который только что сбежал из Союза и который уж точно не должен был объявляться в социалистической Чехословакии. Мы заинтересовались этим человеком и начали искать его связи с Любомиром Крышкиным. Запросили сведения про всех крышкиных в Союзе и узнали, что некая Крышкина Антонина Матвеевна была убита в день отъезда этого человека из Союза. Мы начинаем досконально изучать друзей этого человека и обнаруживаем…

РЖАВЦЕВ. Пропажу машины гражданина Таганкина.

ИНДЕЙКИН. И вы начинаете интересовать нас все больше и больше. Мы ищем всех таксистов, которые подвозили кого-либо в то утро в район, где была оставлена машина Таганкина. Находим шофера, который вез вас от дома Константинопольской до Чертанова, и выходим таким образом на Константинопольскую. Потом на Гвоздева.

РЖАВЦЕВ. Как вы вышли на Гвоздя? Только не говорите, что запрашивали сведения в военкомате.

ИНДЕЙКИН. Мы нашли таксиста, который вез Гвоздева из Чертанова к его грузовику. Шофер запомнил номера грузовика. Очень запоминающиеся цифры: 112233.

РЖАВЦЕВ. Я говорил ему, надо менять номера. Не послушался. С кем приходилось работать, гражданин начальник! Крохоборы. Один жалеет десятку, чтобы поменять номера. А другой вообще… подзалетел из-за одной копейки! Это не Шиллер! Это Мольер. Сплошной Мольер…

ИНДЕЙКИН. Мы подсчитали километраж украденного автомобиля. Поняли, что кто-то ездил на автомобиле в Канузино и убил старуху.

РЖАВЦЕВ. Вам бы тут и взять Гвоздя!

ИНДЕЙКИН. Мы продолжали разматывать клубок.

РЖАВЦЕВ. Почему? Что не стыковалось?

ИНДЕЙКИН. Скажите, Ростислав Романович, от кого вы узнали про камень? Только не повторяйте историю про то, как вы случайно увидели кулон у Крышкиной. И про то, что у самой Крышкиной вы появились, как выразилась Константинопольская, из-за любви к школьному вальсу. Так кто вам сообщил о бриллианте? Теперь вы уже можете об этом сказать. Столько воды утекло! Кто? Не Барсуков ли?

РЖАВЦЕВ. Барсуков.

ИНДЕЙКИН. Опять он. Откуда он появился?

РЖАВЦЕВ. Как черт из табакерки. Как-то на работе перед обедом отозвал меня в сторонку и разом все изложил.

ИНДЕЙКИН. Что именно?

РЖАВЦЕВ. Рассказал про «ахилл» и «патрокл».

ИНДЕЙКИН. Непохоже на него.

РЖАВЦЕВ. Непохоже. Но, видно, все просчитал и понял: по-другому нельзя.

ИНДЕЙКИН. Он сказал, откуда у него данные?

РЖАВЦЕВ. Из-за кордона приезжал туристом человек и привез ему письмо от родственников.

ИНДЕЙКИН. Из какой страны?

РЖАВЦЕВ. Сказал, из Австрии.

ИНДЕЙКИН. Барсуков встречался с этим туристом?

РЖАВЦЕВ. Да.

ИНДЕЙКИН. Это мы проморгали. Фамилию этого туриста знаете?

РЖАВЦЕВ. Нет.

ИНДЕЙКИН. То, что у Барсукова есть родственники за границей, мы знали, но то, что они вступили с ним в контакт, прошляпили. Барсуков показывал вам письмо?

РЖАВЦЕВ. Он его уничтожил.

ИНДЕЙКИН. Это резонно. Что было в письме?

РЖАВЦЕВ. Я знаю только то, что мне рассказывал сам Барсуков.

ИНДЕЙКИН. Это понятно.

РЖАВЦЕВ. Он сказал, что получил письмо от родственников, которые после войны оказались в Германии.

ИНДЕЙКИН. Ушли с немцами.

РЖАВЦЕВ. Этого он не говорил, но я догадывался.

ИНДЕЙКИН. Дальше.

РЖАВЦЕВ. Он рассказал про камни.

ИНДЕЙКИН. Про два камня?

РЖАВЦЕВ. Два.

ИНДЕЙКИН. И что он рассказывал про эти камни?

РЖАВЦЕВ. Рассказал, что было два камня, два бриллианта, желтый и голубой. Желтый после революции пропал. Голубой вывез в Германию некто Глебов. Этот Глебов в самом конце войны оказался в Братиславе со своей женой Анной Матвеевной, урожденной Крышкиной, там он и умер в 1945 году. Анна вернулась после войны в Россию и привезла один камень. Это все, что рассказал Барсуков.

ИНДЕЙКИН. Как возникла Антонина Крышкина?.

РЖАВЦЕВ. Когда Барсуков назвал девичью фамилию Анны Матвеевны Глебовой – Крышкина, я сразу вспомнил про свою литераторшу Антонину Матвеевну Крышкину. Конечно, это могло быть совпадением, но проверить не мешало. Может быть, валяется камушек в какой-нибудь шкатулке, а старушка цены ему не знает. Я вспомнил, что года два назад читал фельетон в ленинградской газете. Там была упомянута Елена Зайчикова. Если это дочка нашего историка, то она могла бы знать адрес Крышкиной.

ИНДЕЙКИН. И вы поспешили к Зайчиковой.

РЖАВЦЕВ. Поспешил.

ИНДЕЙКИН. Но она адреса Крышкиной не знала?

РЖАВЦЕВ. Не знала. Но порекомендовала найти Константинопольскую. Зайчикова была на похоронах матери Константинопольской и встретила там Крышкину. Как я нашел Константинопольскую, вы знаете. Та дала мне адрес Крышкиной, и я отправился в Канузино.

ИНДЕЙКИН. Как вас встретила Крышкина?

РЖАВЦЕВ. Спокойно. Я сказал ей, что собираю материалы для статьи о художнике Глебове, муже ее сестры. Сказал, что настало время подумать о его реабилитации.

ИНДЕЙКИН. Поверила?

РЖАВЦЕВ. Поверила. С верхней полки кухонного шкафа достала шкатулку с письмами. Стала читать письмо какой-то женщины из Чехословакии, та писала, что Глебов умер сразу после окончания войны.

ИНДЕЙКИН. Вы видели голубой камень?

РЖАВЦЕВ. Да. Он был вставлен в кулон, который висел у нее на шее. Должен вам признаться, ожидал я большего. Так, небольшой камешек, голубенький, и кулон какой-то неказистый. Я спросил, что это за камень. Она рассказала про «ахилл» и «патрокл» и объяснила, что у нее только страз, который достался ей от сестры.

ИНДЕЙКИН. Вы поверили, что это страз?

РЖАВЦЕВ. Нет.

ИДЕЙКИН. Что дальше?

РЖАВЦЕВ. Я убедил Барсукова, что камень лучше вывезти за границу, там продать, а следовательно, кому-то из нас надо поехать за рубеж. Барсуков в силу его анкетных данных не подходил. Оставался я.

ИНДЕЙКИН. Очень неправдоподобно. Как мог Барсуков, человек жадный и недоверчивый, поверить вам на слово и отдать вам камень? Он должен был подозревать, что вы назад не вернетесь.

РЖАВЦЕВ. Но, тем не менее, отдал.

ИНДЕЙКИН. Верно. Отдал. Но просто так отдать вам камень он не мог. Он должен был получить что-то взамен. Судя по психологической характеристике этого человека, интересовать его могли только деньги. И очень большие деньги.

РЖАВЦЕВ. Откуда у меня большие деньги?!

ИНДЕЙКИН. Действительно, откуда у вас большие деньги! В архивах сохранилась записная книжка Зайчиковой. В ней упомянут телефон некоего Захарского Арона Фомича. Не тот ли это Арон Фомич, который говорил вам: «Камушки – они от дьявола, от бога – только золото?»

РЖАВЦЕВ. Мне больше нравятся камни.

ИНДЕЙКИН. В свою очередь в записной книжке Захарского нашли…

РЖАВЦЕВ (подсказывает). Номер моего телефона.

ИНДЕЙКИН. Захарский Арон Фомич, ювелир, восемьдесят два года, проживал в Москве, скончался в Сочи от инфаркта пятнадцатого августа 1986 года.

РЖАВЦЕВ (размышляет). Тогда мне понятно, зачем вы сюда приехали. И каков смысл допроса.

ИНДЕЙКИН. Разговора. Разговора. Допрос – это такая форма беседы, при которой ведется протокол. А я протокол не веду. Но зачем я приехал… Когда это все началось?

Долгая пауза.

ИНДЕЙКИН. Когда это все началось?

РЖАВЦЕВ. Что?

ИНДЕЙКИН. От Бога только золото.

РЖАВЦЕВ. Сразу же, как появилась Зайчикова.

РЖАВЦЕВ и ЗАЙЧИКОВА.

ЗАЙЧИКОВА. Во второй раз взяли меня в середине декабря. Пустяковое дело. Улик не было, даже откупаться не пришлось. Загнали в предвариловку. А там уже парится такая Валька Грызунова. Она проходила по делу вместе с дружками. Вроде бы они ювелирный взяли. В казенном доме много свободного времени, есть когда о жизни потолковать. Потом ее дружкам дали, не помню сколько, но много. И Валентину не забыли. На той неделе весточка от нее пришла. Тюремная баланда, сам догадываешься, не люля-кебаб. А на волю до срока бесплатно не выпускают. Словом, у меня теперь золотишко. Нужно его переплавить да реализовать. Вот я и ломаю себе голову, как бы ювелира надежного найти. У тебя в Москве нет никого такого?