Читать интересную книгу Страсти по-губернаторски - Фридрих Незнанский

— Ах вон это кто?.. Да, отчасти. А откуда вы-то знакомы?

— Он когда-то работал в Генеральной прокуратуре — следователем, под моим, как говорится, началом. Был способный следователь, но потом переквалифицировался в адвокаты, это уже известная у нас в Отечестве практика.

— Ах вот как? Теперь мне многое понятно…

— Что именно? — Турецкий устремил на губернатора наивный взгляд.

— Ваш Гордеев не может быть объективным.

— Батюшки мои! — воскликнул Турецкий, даже руками всплеснул. — Да почему же?

— Он ведь проиграл свой процесс, — с торжеством в голосе ответил губернатор. — И жалоба его была оставлена без удовлетворения, разве не так?

— Смею вас уверить, Алексей Петрович, адвокат Гордеев в жизни своей не проиграл ни одного процесса, я-то знаю. Просто одни длились дольше, другие были совсем короткими. Но в данном случае, уверяю вас, меня не интересует личное отношение того же Юрия Петровича к покойному теперь Васильчикову либо к кому-то другому. Кстати, я совершенно не в курсе, как он будет теперь поступать в отношении истца, который, увы, приказал долго жить, но это уже его адвокатские проблемы. Зато, как мне показалось, он прекрасно знал всех троих — ныне покойных. А для меня такая сугубо объективная информация, как вы понимаете, чрезвычайно важна. Ведь, как известно, да вы и сами хорошо разбираетесь в законах, следователь — в нашем конкретном случае это я — обязан не только изобличить виновных в гибели троих людей, но также глубоко изучить личности потерпевших. Верно?

Турецкий дождался неторопливого кивка губернатора и продолжил:

— И в данном контексте я очень надеюсь также и на вашу помощь. А слухи, как таковые, между нами говоря, Алексей Петрович, меня совершенно не интересуют, все слухи на свете — везде одинаковые. Молодых, неопытных следователей они нередко сбивают с толку, тут вы правы.

— Ну если вы так ставите вопрос? — Суровость исчезла из глаз губернатора, он задумался. — Что ж, я бы посоветовал вам…

Александр Борисович понял, что Рыжаков, убежденный в собственном величии, уже воспринял его слова как первую просьбу о помощи, о важном совете опытного, пожилого человека, в руках которого сосредоточены не только бразды правления губернией, но и абсолютное знание причин и следствий всего происходящего вокруг. Это было бы забавно.

— Я бы посоветовал вам, — повторил губернатор, — обратить главное внимание не столько на деловые, сколько на личные качества погибших.

— Вот как? Полагаете, могли быть личные мотивы и злые завистники?

— А что, не бывает?

— Полностью с вами согласен, еще как бывает! Ну хорошо, не стану больше отнимать ваше дорогое время, Алексей Петрович. Я постараюсь обязательно учесть ваши соображения и пожелания. А теперь давайте покончим заодно уж и с некоторыми формальностями, касающимися транспорта, связи, помещений и так далее.

После такого «покладистого» хода Турецкого все остальные вопросы были решены немедленно.

— Значит, вы не забудете о моем совете? — с непонятной настойчивостью спросил губернатор, самолично провожая Турецкого до двери.

— Никак нет. Поеду сейчас к прокурору и генералу Полтавину, уточним, так сказать, общую диспозицию. Всего вам доброго, благодарю за дельный совет.

«Интересно, а зачем он с такой старательностью подсовывал мне „завистников“? — думал Александр Борисович. Ответ лежал на поверхности: — Чтобы отодвинуть от себя самого всякие подозрения, которые, несомненно, возникнут во время проведения следствия. Не могут не возникнуть…»

Виктор Афанасьевич Фатеев был под стать губернатору, с одной только разницей — он не потел, не выказывал заметного волнения и вообще вел себя в высшей степени независимо. Вот уж кто был, даже внешне, истинным столпом законности!

Хоть он и являлся таким же государственным советником юстиции третьего класса, как и его московский гость, но служебное положение Турецкого — должность первого помощника генерального прокурора — давала Александру Борисовичу некие, невидимые простому обывателю, преимущества. Все-таки Москва, высшие круги, поручения иной раз дает сам президент. А ты здесь, в губернии, хочешь или не хочешь, все равно зависишь в немалой степени от отношения к тебе губернатора. Есть, правда, и свои плюсы — даже чисто материального плана, но и они не идут частенько ни в какое сравнение с теми, которые дает чиновнику его ранга возможность запросто общаться с «верхним кругом».

Может быть, поэтому областной прокурор принял Турецкого с некоторой показной провинциальной почтительностью. Однако ее полностью нивелировала в дальнейшем разговоре твердая, даже незыблемая, позиция самого прокурора.

Для начала Виктор Афанасьевич считал, что губернатор Рыжаков поторопился. Не было никакой необходимости забрасывать Москву не до конца продуманными в своей поспешности тревожными телеграммами. Нет, конечно, неплохо, что Москва отреагировала должным образом и прислала в Новоград бригаду, возглавляемую известными и уважаемыми сыщиками. Но прокурор был твердо уверен, что область справилась бы с этой задачей и собственными силами. Три уголовных дела распределены между наиболее сильными в практическом отношении следователями-«важняками» областной прокуратуры — Борисом Вайтенбергом, Романом Мордвиновым и Станиславом Афанасьевым. Уголовные дела по статье сто пятой Уголовного кодекса уже возбуждены, и следователи, насколько известно Фатееву, активно занимаются сбором улик и свидетельских показаний. Делам придано с самого начала максимально серьезное значение и оказывается реальная помощь по мере ее необходимости.

Ну что ж, хорошие общие слова. Больше всего прокурора заботила честь собственного мундира — это было видно. Не испытывал он, видимо, и никакого страха, продемонстрированного губернатором. Почему — это интересный вопрос, конечно, но сейчас рассуждать об этом неразумно. Несвоевременно, во всяком случае. Хотя тема была, что называется, «горячей».

— Как вы полагаете, Виктор Афанасьевич, чем вызвана столь бурная реакция Рыжакова по поводу, скажем так, не совсем ординарных убийств? Вот у меня во время разговора с ним сложилось некоторое ощущение, будто губернатор — я не хочу сказать, что он как бы примеряет эти, мягко говоря, огорчительные факты на себя, — чего-то все же испугался. Причем всерьез. Словно получил какое-то известное одному ему предупреждение. Вы знаете атмосферу в области лучше всех остальных, скажите, а у вас нет подобного ощущения?

— Я тоже заметил у Алексея Петровича определенную растерянность. Чем она вызвана? Не уверен, что, как вы изволили выразиться, «предупреждением». Хотя… в нашем мире все может быть, — философски закончил он.

— Но почему жертвами неизвестных убийц стали поборники, скажем так, правосудия? Не представители, к примеру, милиции, которых обычно больше всего ненавидят люди, преступающие закон, не государственные чиновники с их вечными взятками — будем смотреть правде в глаза. Но может быть, у вас здесь не все в порядке именно с правосудием? Не обижайтесь, ради бога, и не принимайте на свой счет, я просто хочу понять и вашу позицию.

— Я бы, разумеется, высказал свою точку зрения, но почти уверен, что она пойдет вразрез с общественным мнением…

— Общественным? — удивился Турецкий.

— Я имел в виду мнение руководства областью.

— Ну это другое дело. И что же? В чем вы, извините, расходитесь?

— Судебная сторона — это не совсем дело прокуратуры. Если с нас можно драть по три шкуры за любые просчеты, если, скажем, ошибка следователя либо прокурора, как-то бывает, в конечном счете исправима, то судебные просчеты и ошибки остаются, как правило, неизвестными широкой публике. Как и взаимоотношения в среде судебных чиновников. Вы меня понимаете?

— Вы хотите сказать, что суд — тема для нас с вами закрытая? Варятся в своем соку, никому не подчиняются, кроме как самим себе, и оттого недоступны для критики?

— Примерно. Возможно, только не столь безапелляционно и резко.

— Ну хорошо, двое погибших — судьи. А как же Васильчиков?

— Это опять-таки сложный вопрос их собственных взаимоотношений. Роберт Олегович скверно «отличился» в свое время, когда исполнял должность следователя. Это давняя история, если захотите, ее вам охотно расскажут, как всякие иные сплетни.

— Так сплетня или факт? — хмыкнул Турецкий.

— Вы потом сможете сами сделать вывод. Но потом он стал адвокатом, и довольно успешным, первым в области. Возглавил даже адвокатскую палату. Я бы сказал, что он сумел стать слишком успешным. Обладающим крупными, устойчивыми связями в руководстве областью, а также и…

— И? — улыбнулся Турецкий.

— Полагаю, и в криминальном мире. Недаром же уголовники окрестили его Генералом. Такие «погоняла» просто так никому не присваиваются. Значит, все-таки имело место…