Читать интересную книгу В окопах времени - Борис Орлов

— Понял, — просиял прапорщик.

— Тогда — с Богом, робяты…

«Не бывать измене, когда баталию выиграть можно!..»

9

— Что? В чем дело? Кто приказал?!!

Полуполковник, едва не сорвав с головы пропитавшуюся кровью повязку, сползшую на глаза, вскочил на ноги, едва услышал частые хлопки выстрелов. Ни дать ни взять кто-то кого-то атакует. Вопрос был лишь в том, кто и кого. Когда же — и довольно скоро — выяснилось, что в атаку самовольно пошли вверенные ему преображенцы во главе с поручиком Чичериным, Флента охватил неподдельный гнев. Даже боль как будто улеглась. Как поручик мог самочинно повести гвардейцев в атаку? Или все же был приказ о наступлении, да он его благополучно проспал? А тут еще этот горлохват орет про приказ генеральский — мол, атаковать шведа надобно немедля, пока слаб и с силами не собрался… Что творится?

— Стой! — Флент ухватил голосистого прапорщика за рукав — до воротника не дотянешься. — Какая атака? Кто приказал?

— Да генерал же и приказал! — отвечал детинушка, честно-пречестно глядя полуполковнику в глаза. — Нарочного прислал с приказом, а господин поручик исполнять и подался!

— Почему меня не оповестили, черти? — зарычал — от гнева, подстегнутого болью — полуполковник. — Где этот нарочный?

— Да вон там же, в атаке!

Ложь была настолько наивной, что Флент тут же раскусил ее. Никакого нарочного, равно как и приказа, и в помине не было. А поручик еще поплатится за самоуправство!

— Стой! — заорал Флент, оставив в покое обшлаг дюжего прапорщика, выхватив шпагу и пытаясь перекрыть своей персоной проход между телегами. — Стой, не то убью! Не было приказа, не было! Стой, сукины дети!.. А-а-а, доннерветтер! За государя Петра Алексеевича — вива-а-ат!!!

Преображенцы пошли в атаку. По их примеру поднялись семеновцы и лефортовцы. Лавина стронулась… Шведские дозоры, поставленные для отстрела русских посыльных, были сметены ею напрочь.

И поделом. Ибо когда лавина сходит с места, стоять на ее пути крайне неосмотрительно. Если не сказать, глупо.

— Особливо же хотелось бы отметить, ваше величество, что желательно было бы нам забрать оставленную на позициях артиллерию, дабы уйти с развернутыми знаменами и при оружии, как нам было обещано. — Яков Федорович Долгорукий, соблюдая все правила переговоров, желал выговорить как можно больше. Ибо спросит Петр Алексеевич, ох как спросит за обидную конфузию.

— Знамена и ружья при вас. А артиллерия ваша за спиною, нечего о ней говорить, — тоном победителя проговорил Карл. — Однако, памятуя о мужестве ваших гвардейских полков, я готов согласиться вернуть им шесть орудий, и не более того.

Условия тяжелы, но что делать? Разве можно надеяться на боевой дух армии, которая при виде неприятеля побежала к переправе и частью даже перетопла? Гвардия… Что может сделать гвардия против такого грозного противника, как Карл Шведский? В оборону стать и стоять насмерть. Это они делают, надо признать, блистательно. А атаковать с полным успехом они только бочонки с вином способны. Вот и думайте, господа генералы, что лучше — сложить головы за своего государя в компании трусливых новобранцев и злых гвардейцев или же уйти с честью, пусть и оставив шведам почти все пушки?

10

Господа генералы по своему разумению выбрали второе. О чем не замедлили сообщить своему венценосному неприятелю…

Шум, послышавшийся со стороны шведского лагеря, вызвал у Карла стойкую ассоциацию с зубной болью. Опять… Видимо, ужравшиеся и упившиеся «доблестные солдаты короля» стали выяснять отношения между собой. Кто кого — шведы голштинцев или голштинцы шведов. Голштинцев, как сугубых наемников, не очень-то любили в тех армиях, где им доводилось служить. Особенно в большом количестве. Экзерциции на плацу они исполняли на диво ловко, а вот в настоящей драке шведам здорово уступали. Да что там говорить — они и русским, если хорошо подумать, тоже уступали. Брали разве что отменной дисциплиной, чему русским пока учиться и учиться. Но когда большая часть войска состоит именно из подданных голштинского герцога, те начинали наглеть и при первой же попойке затевали драки с коренными шведами. Шведы, что неудивительно, себя в обиду не давали, но шуму-то сколько производили!

— Простите великодушно, господа, я вынужден на несколько минут вас оставить, — Карл скривился, будто и в самом деле у него заболел зуб. — Располагайтесь поудобнее, вскоре я к вам присоединюсь. Гердт, распорядитесь насчет ужина!

Долгорукий и Автоном Головин переглянулись: с чего бы такое дело? Неужто подлость какую король замыслил? Или неладно что-то? Однако ни один, ни другой не проронили ни слова. Не ровен час, не соблюдешь политес, и все договоренности коту под хвост. И все же обоих посетило ощущение свершенной глупости. Может, поспешили они объявить Карла победителем?..

Ладно, поживем — увидим.

11

Разве ж это баталия — пьяным рожи бить? Это не баталия, это драка кабацкая. Почти и стрелять не довелось. Хмельные шведы не то что ружья — самое себя от земли оторвать порой не могли. А тех, кто оказался покрепче и еще был способен стоять во фрунт, побили довольно быстро. Ибо обнаружилось их на диво мало, русская водочка сделала свое дело.

«А вот теперь, — думал разгоряченный поручик, — самое время бы с левого фланга нашим ударить. Ибо пьяных мы побили, а и тверезых у шведа хватает. Ох, насуют нам, ежели подмоги не будет!»

А что? И насовали бы. Еще как насовали. Шведы как раз мастера совать чего не надо куда ни попадя. Однако же, то в Европах, а тут русские пришли, и вспомнились ругодевским бастионам — и старым датским, и новым шведским — набеги псковичей да новгородцев. И время словно повернулось вспять на века. Европа давно выросла из детских штанишек, но ведь и Россия старалась не отставать. Наверстывала упущенное Грозным — а на деле никчемным — царем… Чичерин огляделся. Способных к сопротивлению шведов в округе не видать. А сзади, от позиций генерала Вейде, уже двигались огоньки: то шли, приняв атаку гвардии за приказ к наступлению всему войску, его солдаты. Плохо обученные новобранцы, однако ж числом их было не менее пяти тыщ, а то и поболе. И к тому времени, когда опомнившиеся шведы, кои особу государя своего оберегали, ринулись в атаку на разъяренных русских гвардейцев, полки Вейде вломились в позиции генерала Мейделя и учинили там баталию…

«А вот и виктория, мать ее так! Вот она, ети ее в корень! Наша!»

— Виват, гвардия! Виват, сукины дети!

И гвардия русская схлестнулась с гвардией шведской. Скала против скалы…

12

— Реншельту — атака с правого фланга! Штенбоку — с левого! С Богом, шведы!

Король был далеко не трус. Некоторые даже успели прозвать его коронованным солдатом. И все же он прежде всего был полководцем, а потом храбрым солдатом. Он сразу уразумел, что никакая это не пьяная драка шведов с голштинцами. Отчаянная вылазка русских застала его армию в самом непотребном состоянии и оттого имела большие шансы на успех. Однако, если не дать генералу Вейде подойти на подмогу гвардии, тогда у шведов также имеется немалый шанс на викторию. Отсюда и приказ — сомкнуть на теле вклинившихся русских частей клещи из двух отборнейших шведских полков, обратить неприятеля в бегство, а попавших в ловушку между полками Реншельта, Штенбока и ставкой короля частью перебить, частью сбросить в прибрежное болото. Хоть будет кому искать там потерянную еще вчера шпагу его величества.

— Гердт! — подозвал он адъютанта. — Русских парламентеров арестовать, дабы впредь не смели морочить мне голову фальшивыми переговорами о капитуляции… Коня мне, немедля!

…Ночная баталия постепенно превращалась в ад. Русские рвали шведов, шведы — русских. Запылали палатки, телеги, сено. Кое-где даже бочонки с порохом у пушечных лафетов рванули. Стало светло, однако свет был поистине адский: языки пламени превращали белый, кое-где попятнанный потемневшей кровью снег в зарево под ногами. Васька Чичерин колол и рубил шпагой направо и налево, где только видел синий мундир с желтым обшлагом. Второй пистоль давно разряжен в голову шведского офицерика, ружье получило свою жертву в лице шведа-рядового, намеревавшегося Ваську зарубить. Оставалась шпага, и она умылась вражьей кровушкой по самую гарду… Верхового офицера, властно и запальчиво отдававшего приказы, он заметил не сразу. На голос обернулся. Прямо перед Васькой возник здоровенный швед… А под ребро клинком получи, чего на дороге встал!.. Лошадь под офицером, напуганная близким взрывом порохового картуза, встала на дыбы. Гвардии поручик, воспользовавшись моментом, взял у убитого шведа пистоль, взвел курок и пальнул… Эх, черт, не попал! Ружье бы… А вот и ружьецо, слава тебе, Господи! Ну, что ж ты вцепился в него, малец! Жить надоело?.. Видать, надоело, ибо с такими ранами не выживают… Курок взведен. Прицел. Выстрел…