Наплакавшись вдоволь, я добрела да спальни, не раздеваясь, рухнула на кровать и провалилась в черную яму сна без сновидений. Сквозь полубессознательное состояние я чувствовала, как заботливые руки ребят подложили под голову подушку и накрыли меня одеялом.
По моим ощущениям, я проснулась очень рано. Мишка с Ромкой еще спали. Они опять расположились на полу, а поперек их тел сопел Монморанси. Где-то я уже видела эту картинку.
Настроение, честно говоря, было фиговое. Вчерашнее открытие подорвало слабые дамские силы, и на меня навалилась полнейшая апатия. Необходимо было что-то предпринять, чтобы пробудить интерес к жизни. Сначала я приняла душ, сперва холодный, потом горячий и опять холодный. Организм зашевелился. Отлично! Теперь — чашка любимого кофе со сливками. И напоследок ставший уже привычным ритуал побудки моих боевых товарищей.
— Мальчики, подъем! — голос окреп и вновь обрел командирские нотки. — Пора за работу! Кстати, а что вы делаете на полу в моей спальне? Я, кажется, вас сюда не приглашала!
Мальчики, сонные и несчастные, оторвали головы от импровизированных подушек.
— Женя, ну что тебе не спится, а? — пробормотал Михаил.
Ромашка тоже бубнил что-то себе под нос.
— Как вы можете спать в такое трудное для меня время?! У вас ответственное задание, а вы... — в сердцах я махнула рукой, задев ненароком Алексеева. Ромка подскочил и волчком завертелся на месте. Интересно, куда это я ему попала?
— Что ж ты меня все калечишь, вражина? Тебе ведь самой потом этим пользоваться! — закатив глаза, стонал Ромка. Вопрос серьезный, и я на минуту задумалась: чем в Ромке я могу пользоваться? Разве только его головой, и то не всегда. На первый взгляд, голова потерпевшего не содержала никаких повреждений.
— Все, пора вам отчаливать, господа хорошие, — вынесла я приговор двум страдальцам.
— А завтрак? — в один голос воскликнули оба. Кот, робко мяукнув, присоединился к голодным мужчинам.
— Следователь накормит. И хватит препираться! — прикрикнула я на ребят. — Пора меня спасать. Время дорого, нельзя его просто так разбазаривать! Роман Александрович, у вас опять возникли вопросы?
— Да, — кивнул Ромашка, — и много. Я хотел бы узнать...
— До чего ж ты бестолковый, дружок! Меня с минуты на минуту прикончат, а ты все время пытаешься что-то выяснить! Собирайся, — приказала потенциальная жертва разборок, — а то Степаныча позову.
То ли угроза подействовала, то ли Алексеев понял, что сопротивление бесполезно, но только два товарища с унылым видом поплелись к выходу.
— А в туалет можно? — подал голос Михаил.
— У следователя сходишь, — безжалостно отрезала я.
Мальчики с укором посмотрели в мою сторону и отбыли. Опять одиночество! Может, пойти к Степанычу? Немцев вместе постреляем! Все же хоть какое-то развлечение! Нет, осадила я сама себя. Еще рано, утомленный неравной борьбой, дед наверняка спит. Немного послонявшись из угла в угол, я завалилась на диван и включила телевизор. Там волк из «Ну, погоди!» опять гонялся за зайцем. Надо же, совсем как в жизни! Под вопли мультяшных героев я задремала. Много прошло времени или мало — судить не берусь. Когда я открыла глаза, в доме стояла мертвая тишина. «Электричество отрубили, что ли?» — подумала я и пощелкала кнопками телевизора. Никакого эффекта. Тут до моих ушей долетел вопль Степаныча:
— Врешь, не пройдешь! У-у, нечистая сила! Ироды нерусские! Вот я вас сейчас из ружжа-то пальну, нехристи. Тут, глядишь, и наши на танке прибудуть. А ну, запасайтесь, дьяволы, гробами!
Грянул выстрел, за ним еще один.
«Из двустволки палит дедок. Молодец! Пойти разве подсобить старичку?» — подстегиваемая благородным порывом, я подошла к окну, чтобы прояснить для себя диспозицию. Да так и замерла с открытым ртом. На снегу, прикрыв голову руками, лежали два трупа. Впрочем, вряд ли это были трупы: слишком громко они матерились. Неподалеку стоял огромный джип, весьма похожий на «БТР». В одном из отдыхавших на снегу я узнала Хомяка, второй тоже показался мне смутно знакомым. Батюшки, да это же охранник из «Голубой креветки!» Не тот, который кастрат, а другой, что повыше и посолиднее. Как они здесь оказались, хотелось бы мне знать? Может, Михаил проболтался? Решение этого вопроса я решила отложить на мирное время, а сейчас следовало придумать, как дать достойный отпор врагу. Хотя Степаныч и зачислил меня в красные партизаны, я все же не Олег Кошевой и не Любка Шевцова! Да и оружия у меня маловато, вернее, его совсем нет! Столовые приборы и швабра в углу не считаются. Значит, будем отступать под прикрытием Степаныча, дай бог ему здоровья и долгих лет жизни! Если бы не этот бдительный борец с фашистами, взяли бы меня у телевизора тепленькую!
Быстрее лани взлетела я на второй этаж. Высоковато, да и окна выходят во двор. Если прыгать, аккурат приземлюсь на голову Хомяку. Вдруг раздался еще выстрел, и на меня посыпались осколки разбитого стекла. Так, понятно, в ход пошла тяжелая артиллерия, Степаныч лупит без разбору. Все верно: бей своих, чтоб чужие боялись! Интересно, а фанатки у Степаныча случайно нету? Вот бы жахнуть по ребяткам, даром, что русские! Я рухнула на четвереньки и бодро поползла к выходу, благо, опыт передвижения таким способом у меня уже есть. А во дворе тем временем шел бой. Братки, не желая гибнуть под пулями деда, открыли ответный огонь. Быстро перебирая всеми четырьмя конечностями, я спустилась на кухню и осторожно выглянула в окно. Вот он, путь к спасению! Это окно выходило не на поле битвы, а в палисадничек, за которым метрах в пятидесяти начинался реденький лесок. Мне, конечно, хотелось, чтобы там был густой лес, с чащобами и зарослями, но выбирать не приходится, бери, Евгения, что дают. Прислушиваясь к звукам боя, я открыла раму и шустро сиганула через подоконник. А прохладно, однако! Можно бы и шубейку прихватить, да только некогда мне. Ковыляя по сугробам, я пробралась к забору. И в этот момент на голову обрушилось что-то тяжелое.
«Вот и меня контузило!» — успела подумать я и отключилась.
— Жива? — услышала я незнакомый голос. Как мне казалось, мы довольно быстро ехали в машине в неизвестном направлении. Голова гудела, как трансформаторная будка, и каждый толчок транспортного средства отдавался в ней гулким эхом. Меня не очень аккуратно уложили на заднее сиденье машины, где я и пребывала до сей поры.