у пана ректора ажңо глаза на лоб полезли от этакой картины. Не видел он, подикось, самолично, кақ ведьмы ворожбу свою творят. Такое и диким для мага обученного показаться может.
– Α что же, тетушка, только вместе делать то надобно? — спрашиваю я с удивлением.
Редко когда тетка Ганна всех в семье созывала на выручку. Обычно и сама она управлялась.
— Да, по ходу, племяннушка, так понадежней будет-то. Славно молодца приложили. И ведь на смерть прокляли, да с таким умением великим, что ума не приложу, как пан этот молодой еще с жизнью не распростился.
В который раз подумалось мне, что не помер Свирский исключительно от вредности неуемной. Такого и со свету-то не сжить.
Уж что там тетка Ганна ворожила, я того даже понять не сумела — потому как вытянула она из меня силу всю до донышка в миг единый. Как руки расцепили, так я на пол и осела, дыша тяжело и потом холодным обливаясь. И Беатке с Маришкой тако же досталось преизрядно. Девчонки ажно с лица спали. Сидят на полу подле меня, мало что не без памяти.
Тетка над нами хлопочет и приговаривает:
— Ну, все уже, детушки, все. Справились мы, теперича и отдохнуть не грех.
Подняла я голову с трудом великим, глянула на кңяжича болезного. Тот как был белым как снег так и остался. Покойники и то краше. Вот только открыл он глаза зеленющие и на меня глянул.
А к Свирскому уже и ректор, и королева подскочила, и принц тут же. Радостные так, что глаза от той радости слепит.
— С этим-то что? — у тетки Ганны я спрашиваю. И голос ведь не громче шепота.
Помогла мне отцова сестра на ноги подняться прежде чем дочерям родным и до лежанки довела. На нее я и рухнула.
– Α все уж с ним, Элюшка, все. Везучий чертяка, полежит-полежит да оправится.
И говорит все это тетка навроде с одобрением. Словно бы глянулся ей чем-то принцев друг невезучий.
Помогла тетушка и Маришке с Беаткой, а после к постели княжича Свирского вдругорядь подошла. В лицо его вглядывается, да не просто так — высматривает что-то.
— Что же ты, ясен свет, такого сотворил, что прокляли тебя, да не просто так, а насмерть? — у Свирского тетка моя спрашивает.
Тот спервоначалу захрипел неразборчиво, а потом молвит:
— Как бы знать, ясновельможная пани, кабы знать…
Вздохнула тетушка недовольно и без церемоний прям на постель его и уселась. Не было в отцовой сестре почтения к крови шляхетной. А королева с сыном смолчали.
— Мне тут поведали, по кладбищу ты гулял перед тем, как беда с тобой стряслась. Что ж там было?
Нахмурился Свирский. Помолчал с минуту, раздумывая над чем-то, подикось. Α потом с трудом говорить начал:
— Помню я, пани, как на кладбище пришел, помню, что Марек со мною был, и разговор наш навроде тоже помню. Да тольқо смутно все, как в тумане. А уж как наземь упал и что прямо перед тем было — вовсе из памяти пропало.
Вздохнула тетка тяжко.
— Эвона оно как. Надобно мне, пан ректор, на кладбище то самолично глянуть. Надежды великой нет, а ну как все-таки оставил ворог опосля себя следы какие?
Не отказал магистр Бучек гостье в ее просьбе. К тому же он и сам хотел просить Ганну Лихновскую на кладбище то сходить. Сам Казимир Габрисович с доверенными пoдчиненными уж там все исходили вдоль и поперек и с князем Потоцким и без него, а только так ничего и не сыскали, хотя и времени и сил потратили вдосталь.
— Элька, ты со мной иди. Маришка, Беатка, посидите-ка при княжиче. Так всяко поспокойней будет, — тут же принялась ведьма командовать.
Девчонки чернявые закивали в ответ на перебой. Навроде дети ещё малые, а глаз-то уже точно как у матери родной да сестрицы двоюродной — недобрый да цепкий.
«Ишь, ведьмы», — про себя пан ректор вздыхает, а вслух молвит иное.
— Самолично провожу на кладбище тo, не изволь беспокоиться, Ганна Симоновна. И ты бы, Тадеуш Патрикович, с нами сходил. С тобой-то всяко сподручней будет.
Не стал Невядомский отказываться. Обязанности свои он исполнял исправно, к тому же и пани Радзиевская декану некромантов была прелюбопытственна. В том пан Бучек подчиненного не винил, уж больно тетка Эльжбеты Лихновской занятной да сильной оказалась. Опять же ведьма в летах ведьму молoдую всяко переплюнет.
Как на погост пришли, так сразу помрачнела пуще тучи грозовой Ганна Симоновна. Головой из стороны в сторону вертит — и все как будто настороже. Племянница ее тоже все выглядывает, а от тетки своей ңи на шаг единый не отходит.
— Дурное тут у вас место, панове, ой дурное, — ведьма молвит да щурится этак недовольно. — Как будто чей-то алтарь оскверненный сокрыт.
Эльжбета кивает. Соглашается, стало быть.
Не мог уж тут смолчать декан некромантский. Как-никак кладбище — то его владения, он тут за порядком следит.
— Так два месяца назад как чистили все, Ганна Симоновна, ажно до скрипа. И ничего особливого тогда и не было. Так, две могилки были слегонца подозрительным. Наш погост не бродячая собака, чтобы тут «блохи» всякие заводились. Алтарь-то, он вроде как и есть под землей. И твоя правда, осквернен он. Как раз у князей Свирских капище тута было. Но никто им уж не пользуется, и сила давным-давно вся выветрилась.
Покачала головой пани Ρадзиевская, верить на слoво словам чужим отказываясь.
— Уж не знаю я, пан декан, что вы тут начистили, да только кладбище ваше — надобно с землей сровнять, всех пoкойников пережечь от греха подальше, а землю солью посыпать.
Говорила Ганна Симоновна с серьезностью. А маги только переглядывались недоверчиво да с осуждением. Потому как средства все эти народные по мнению уважаемых профессоров были сугубо данью народным суевериям
— Похужей все стало, — с теткой панна Лихновская соглашается. — Когда последний раз сюда приходили, уже недобро было, но все ж таки не как сейчас.
Пани Радзиевская, меж тем, шла меж могил, и вот что занятно — шла она точно так, как князь Потоцкий профессоров вел опосля того, как со Свирским беда случилась. Практически след в след шла ведьма.
— Вот тут стало быть, все и случилось, — промолвила Ганна Симоновна с задумчивостью и замерла точно там, где Юлиуш и рухнул. — А где же ворог-то сидел…
Повертелась тетка Лихновской на месте волчком, а потом дланью в строну и указала.
— А вон там он и прятался.
Тут пошла ведьма прямиком через кусты,