Читать интересную книгу Сказка Востока - Канта Ибрагимов

Акт купли-продажи раба — это не просто эквивалентный обмен денег на живой товар. Каждая сделка должна быть обязательно нотариально заверена. И многочисленные записи в форме справки дошли до наших дней. В этой справке помимо даты и суммы указываются все данные на товар: имя, происхождение, место прежнего жительства, возраст, статус, вероисповедание, национальность, состояние здоровья и, наконец, обстоятельства, приведшие к такой судьбе.

Последнее наиболее ценно для покупателя, потому что, как в христианстве, так и в мусульманстве насильственная эксплуатация человека человеком запрещена. Но раз так сложились обстоятельства, то покупатель, в каком-то смысле даже благодетель и ни в чем не виноват, ибо он наделяет обделенного судьбой пропитанием, жильем и даже надеждой. А работать все должны.

Ну, а виноват перед Богом не покупатель и даже не продавец рабов, а завоеватель (в нашем случае Тамерлан), который лишил человека очага, крова и родины. Есть такие, которых продают родители. Есть украденные и насильственно продаваемые люди. А есть и добровольно идущие в рабство, те, кто ищет лучшей, сытой доли, например, где-то в гареме или в гвардии. (В той или иной мере эти формы эксплуатации есть и поныне.)

Когда существовала Золотая Орда, то пленники и дети, продаваемые своими родителями, записывались зачастую как «татары», хотя все они были различного происхождения (русские, черкесы, аланы, дагестанцы, монголы, башкиры, куманы и прочие).

При покупке рабов национальности придавалось особое значение. Перо оставило след — наставление сыну одного иранского купца: «Славяне, русские и аланы сходны по нраву с тюрками, но более терпеливы. Аланы мужественнее тюрков ночью и более дружелюбно расположены к своим хозяевам. Хотя мастерством они ближе к византийцам и имеют художественные наклонности, у них все же есть разного рода недостатки. К примеру, они склонны к воровству, неповиновению, разглашению секретов, им присущи нетерпеливость, глупость, леность, враждебность по отношению к хозяевам и стремление к побегам. Достоинствами для хозяев являются мягкость нрава, покладистость и быстрота соображения. К тому же они действуют осмотрительно, говорят прямо, храбры, хорошие проводники и обладают хорошей памятью».

Что касаемо цены, то она на Черноморском побережье в три-четыре раза ниже, чем в местах назначения — средиземноморских портах. Дороже всех, а это сотни, порой и тысячи дукатов, стоят юные красавицы — черкешенки, аланки и грузинки. (Для сравнения, так же оценивается и хороший конь.) Очень дорого, до 50–70 дукатов, стоит кавказская молодежь, как будущие воины и охранники. Дорого стоят и дети, особенно девочки, продаваемые собственными родителями. Очень мало, как ущербные и не сумевшие защитить себя, стоят разного рода пленные, особенно люди в возрасте, раненые и больные: эти годятся лишь для грубой или сельскохозяйственной работы. Их так и называют: «сезонный» раб. К примеру, таких во множестве закупают египетские землевладельцы и под африканским солнцем нещадно используют на выращивании и сборе хлопка, на тяжелых строительных работах. За один сезон в невыносимых условиях (плохое питание, болезни, тоска и пр.) эти люди выматываются, буквально иссыхают от палящего зноя. И они вряд ли доживут до следующего сезона, и нет смысла их кормить. И тут возможен торг: полуживых рабов продают любителям экзотической охоты, они служат приманкой для крокодилов Нила. А тех рабов, которые и на приманку не сгодились, просто так в Ниле топят (на то он и раб!).

Аналогичная ситуация складывалась и с нашим Малцагом. Кто его купит, если он не только ходить, даже стоять не может? Дабы украсить товар, по указке Бочека Малцаг первые два-три дня стоял, опершись на поручни телег. Покупатель подойдет, пощупает, толкнет, и он со стоном падает. Тогда охрана в досаде его еще пинает, так что на четвертый день он уже и встать не мог и поставить его невозможно. На такой товар уже спроса нет, и раздосадованный Бочек долго злобно смотрел на совсем жалкого Малцага, у коего в глазах лишь тоска, как у старой загнанной собаки, которая и мух отогнать не может. А купец, подсчитывая убытки, перевел взгляд на бескрайнее штормящее море: туда ночью придется раба бросить. И в это время, а дело шло к закату, с моря, прямо из-под солнца, как спасение, к каменистому берегу подошла небольшая гребная галера, с которой по-хозяйски, уверенно сошел крепкий, хромой, высокий мужчина — ярко выраженный кавказец. Направился к брошенному наземь Малцагу, как у скотины, руки, грудь пощупал, в рот, на зубы посмотрел и спросил:

— Сидеть можешь?

— Он все может, — угодливо зашевелилось толстое тело Бочека, и, уловив вопросительный взгляд, ласково выпалил: — Всего десять дукатов.

— Три, — последовал ответ, и на этом торг свершился. Кавказец с галеры оказался местным черкесом. Черкесы или, как правильно, адыги обитали на обширных территориях западной части Северного Кавказа по бассейну реки Кубань, от абхазов на юге, до Дона и Крыма на севере. Адыги — развитое многочисленное общество, где уже сформировались феодальные отношения, и, как писали историки, у них одна беда: нет единого царя, оттого междоусобица, распри.

В каждом поселении кто самый богатый, тот местный феодал и хозяин. И он никого не чтит и никому не подчиняется. Такой же феодал из соседнего села — первый враг, конкурент и с ним постоянная вражда.

Главная статья экспорта, а значит и дохода Адыгеи — рабы. Похищение человека, даже соплеменника, особенно ребенка, — дело обыденное, доблестное. Адыгейские феодалы не отказывались от продажи в рабство своих собственных родственников. Богатые и могущественные адыги нападали на бедных и беззащитных. И дело дошло до того, что не только в одиночку, семьями, и даже целыми селами адыгейцы из-за притеснения и нищеты убегали в Египет, где был шанс попасть под опеку знатного земляка и стать беем, эмиром, а может, даже султаном.

Именно к такой семье, попытавшейся искать счастье в Египте, принадлежал черкес по имени Таир, купивший Малцага. Правда, до Египта семья Таира так и не доплыла. В проливе Босфор, где из-за слабости Константинополя уже хозяйничали всякого рода пираты, их корабль захватили. Все адыги, а вместе с ними и семья Таира, попали в неволю и были высажены на Анатолийский берег.

В Анатолии (примерно, современная Турция) к тому времени (концу XIV века) правившие до этого три века турки-сельджуки уже утратили свою власть, а пришедшие им на смену турки-османы еще не окрепли. Поэтому царил полный хаос: как и в Черкесии, много удельных князьков, к одному из которых в неволю и попал в конце концов Таир.

Таиру где-то повезло: будучи еще подростком, он стал прислугой семалыка,[90] а его младшая сестра — наложницей гарема[91] в том же доме. Виделись брат с сестрой тайком — запрещено, однако связь всяким образом поддерживали. Но и это длилось недолго, ибо в Анатолии после долгих междоусобных войн к власти пришел турок — осман Мурад I, создавший мощную армию, в ряды которой янычаром[92] был призван и черкес Таир.

Если бы Таир прослужил десять лет, что в периоды войн крайняя редкость, то он получил бы свободу, почет, приличный земельный надел и хорошее пожизненное жалование. Но уже на первом году службы он был ранен, поэтому не получил даже низших привилегий, остался рабом, к тому же калекой. Вновь был выставлен на торг, да кому же в доме нужен изуродованный работник: еле ходит. Вот и попал Таир на сидячую работу — настоящую каторгу, стал гребцом-невольником на корабле.

Раб на веслах, конечно же, не «сезонный» раб. Но здесь тоже труд тяжелый, изнуряющий, под солнцем и ливнем, в жару и стужу. Здесь и сезон можешь не выжить: то ли шторм, то ли пираты. И от кнута не убежишь, и в море не прыгнешь: прикован к борту. Так и греби, так и ешь, так и спи, так и нужду справляй. (На то и есть рабство! Низшее, что было и есть в человечестве.)

А Таир оказался не хилого десятка: отработал целый сезон. А к зиме, когда в морях штормы бушуют, переживая, конечно же, не за рабов-гребцов, а за собственную галеру — целое состояние, хозяин галеру на прикол поставил, а то, не дай бог, где на скалы в непогоду наскочит, да и прохудившееся днище корабля хоть раз в год просмолить надо. И пока этот ремонт шел, рабы-гребцы, а вместе с ними и Таир, так сказать, отдыхали в специальной тюрьме рабов-гребцов. А потом вновь тяжелейший сезон, в конце которого Таир уже был на исходе и физически, а главное, морально зачах. И хозяин, недовольно поглядывая на него, подумывал, то ли сразу в море скинуть, то ли до порта доживет, а там, быть может, кто и сжалится, даст монетку за этого доходягу. Однако случилось совсем иначе. Сам хозяин скоропостижно скончался. У галеры, а значит и рабов-гребцов, появилось свободное время, а потом — новый владелец, и он поменял курс на Черное море, где закупал рабов.