Сначала с умыслом, а потом, разуверившись, без, Хуан показывал мне свою замечательную квартирку с видом на море, светлой спальней и огромной холостяцкой кроватью. Я понимала, зачем мне это показывают, но ничего не хотела. Устав намекать, Хуан смирился и стал мне просто другом, что оказалось гораздо приятнее. С ним было интересно. Иногда, оставив подругу на дискотеке, я приходила к испанцу в квартиру или ресторан, мы сидели вдвоем и вели долгие разговоры, большая часть которых посвящалась России и русским женщинам.
— Знаешь, Саша, я бы очень хотел жениться на русской. Испанцы полагают, что самая лучшая жена — русская, — сказал как-то Хуан, когда мы прикончили целый кувшин сангрии.
— Так что же тебе мешает? Нас сто тридцать миллионов или около того. Выбор большой. Миллионов тридцать из них — женщины в возрасте от двадцати до сорока лет. Только успевай выбирать, — простодушно засмеялась я.
— Вот ты смеешься, а когда подрастешь, поймешь, что дело не в количестве, — коварно улыбнулся испанский друг (как в воду глядел!).
— Может, когда я подрасту, я и замуж захочу. Надеюсь, ты будешь меня ждать. Нет, правда, почему ты все еще не женился? По-моему, это очень просто. Особенно для мужчины.
— Ха-ха, маленькая ты еще. Не знаю, поймешь ли, но попытаюсь объяснить. Я единственный сын в семье. Сначала мне нужно было закончить школу, потом университет, получить нормальное образование, чтобы родители успокоились. Университет я закончил раньше, чем мои сверстники, и мне захотелось поездить по миру. Я исколесил всю Европу, Америку и даже немножко затронул Азию. Все это время меня окружали женщины, много, очень много. Но женщины не были целью, я как бы жил сам по себе, а они меня на разных жизненных этапах сопровождали. Я не мог себе даже представить, что какая-то одна женщина стала бы свидетельницей всех пройденных мною этапов.
— Почему? Ты не всегда вел себя достойно? — Я сделала вид, что понимаю, о чем он говорит.
— Не в этом дело! Я всегда вел себя нормально. Просто я жил один и для себя. Женщина являлась для меня удовольствием, когда я отрывался от процесса самореализации.
— Ясно. А что сейчас изменилось? Процесс закончился?
— Именно. Мне не нужно больше колесить по миру в поисках себя и дома. Я остановился на Испании, у меня все есть, я знаю, кто я, и в целом счастлив. Теперь думаю, может, это счастье с кем-нибудь разделить?
— Так что тебе мешает, не пойму?! Лорет-де-Мар — кладезь для поисков! Посмотри, сколько женщин, в большинстве русских, приезжает сюда каждое лето за удовольствиями! Думаю, в поисках счастья или мужа. У тебя самого не ресторан, а фактически клуб знакомств! Долго один не пробудешь!
— Что один не останусь, я не сомневаюсь. Вопрос в другом. Я переживаю, способен ли к совместной жизни с кем-либо вообще и к семейной жизни в частности. Если испанский мужчина заядлый холостяк, то он вряд ли женится после тридцати пяти. Поверь мне, привычки взрослого мужчины — это вам не «Мигеля валять» («Ваньку валять»)!
Я не задумывалась тогда над словами Хуана. Замуж не собиралась, и проблемы тридцатипятилетних европейских мужчин меня совершенно не волновали. Впрочем, с Хуаном мы расстались друзьями. Возвращаясь в Екатеринбург, я даже записала его телефон и адрес в Барселоне, а также электронный адрес. Не думала, что когда-нибудь придется ими воспользоваться, но сразу по приезде получила от Хуана электронное сообщение и новые испано-русские фразеологизмы. Пришлось отвечать. Удивительно, но переписка стала регулярной.
После испанского лета пришла холодная осень, очень долгая зима, и, когда наконец наступила весна, казалось, у меня не осталось сил встречать новый расцвет природы. Чтобы подзарядиться энергией, я поехала на недельку к друзьям в Москву. Написала Хуану о своих планах, а ответ получила от него уже в столице. Оказывается, он тоже в это время был в Москве! Приехал продавать оборудование и осуществить давнее желание — увидеть Россию своими глазами. Нам просто необходимо было встретиться! Надо же, какое совпадение!
Договорились пойти в русский ресторан, чтобы Хуан мог в полной мере прочувствовать все особенности нашей национальной кухни, попробовать пельмешки и борщ и еще больше нас полюбить. Я расспросила друзей, какой ресторан самый подходящий, и с нетерпением ждала встречи. Люблю приятные неожиданности.
Испанский друг пришел не один. Вместе с нами отужинать собралась еще одна интернациональная пара, Хорхе и Катя. Хорхе — испанский друг Хуана, много лет живущий в Москве. Катя — его девушка.
— Ну так как, Хуан, находясь в Москве, ты все еще любишь Россию? — попыталась я поддеть испанца.
— Начал любить еще больше! Даже подумываю, а не купить ли мне здесь ресторан и приезжать в Москву раз в три месяца!
— Ну, это тебе влетит в копеечку! Ведь здесь не Лорет-де-Мар, — запротестовал Хосе.
— Испанские мужчины осчастливливают российских женщин! Ура! Надо за это выпить! — вставила свое Катя.
— А лично тебя испанский мужчина осчастливил? — беспардонно поинтересовалась я.
— Об этом мы с тобой потом поговорим, Саша. Мне нужно время, чтобы продумать политкорректный ответ, — вышла из положения соотечественница.
«Потом» наступило в квартире у Хорхе, куда мы переместились после ужина. Испанцы беседовали о своем и на своем, а мы с Катей сидели на кухне. Настало время задушевных разговоров.
— Так что, Катя, ты счастлива с Хорхе или нет? — как всегда полезла я не в свое дело.
— М-м-м, — протянула Катя, — как бы объяснить подоступнее. Вот тебе сколько лет?
— Двадцать один! — гордо воскликнула я.
— Вот, всего двадцать один. А мне двадцать девять. Ты еще мыслишь как максималистка. Не по мне — так и черт с ним! А я уже иду на компромисс. Хорхе тридцать девять лет. Он ни разу не был женат и ни с кем долго не жил. Детей у него, что удивительно, тоже нет. Так вот, многие вещи, которые он не сделал до сих пор, он уже вряд ли когда-либо сделает. Это не только привычка, это образ жизни, сформировавшийся годами. Я не надеюсь, что он вдруг упадет с кровати и решит на мне жениться, завести детей или, по крайней мере, предложит вместе поселиться. Я знаю, что этого не будет, и временами мне становится грустно. Но в общем и целом мне с Хорхе хорошо, если принимать заданные им условия.
— Ясно. Только мне почему-то грустно от таких историй, — расстроилась я.
— Поверь мне, в мире огромное количество гораздо более грустных историй, чем эта.
Следующий год стал для меня переломным. В России я закончила университет и приняла судьбоносное решение эмигрировать в Чехию. Я переехала в Прагу, и первое время совершенно обалдела от новых впечатлений. Когда наконец слепое восхищение сменилось здравомыслием, я разослала всем друзьям сочинение «Моя Европа», где подробно описала все, что меня радует, огорчает или удивляет. Отдельный абзац был посвящен европейским мужчинам. Не поленилась даже перевести электронное послание для своих англоговорящих приятелей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});