Читать интересную книгу Псевдоисторик Суворов и загадки Второй мировой войны - Александр Помогайбо

Суворов-Резун с иронией бросает:

«Историки уверяют нас, что Сталин не мог напасть на Гитлера в 1941 году, ибо у него еще не все было готово к войне».

Внимание! Еще один урок уловок. «Историки уверяют нас, что Сталин не мог напасть на Гитлера в 1941 году…». Заметили, как поставлен вопрос? Вопрос не в том, хотел ли Сталин напасть, а в том, готов ли он был к войне, как будто его намерение напасть — уже доказанный факт. Потом Резун без труда докажет, что у Сталина был перевес в танках над Германией — и «опровергает» этим неведомых «историков», не назвав их.

Сталин действительно мог напасть на Гитлера. Здесь никто ничего не может возразить. Он и в 1940 году мог. И в 1939-м. Но он не напал…

В главе 22 Суворов-Резун доказывает, что у немцев в 1939 году было мало танков — у русских много.

«Коммунистические историки часто скатывались с высот научного анализа в низины горлопанства, — бойко объявляет он. — Коммунисты настаивают на том, чтобы «Пантеру» считать средним танком».

Я представляю себе эту картину: сидят коммунистические историки в низинах горлопанства и оттуда хором завывают: «Пантера» — средний танк… «Пантера» — средний танк… Век воли не видать, «Пантера» — средний танк!»

Читаем книгу создателя немецких танковых войск Г. Гудериана «Танки — вперед!»:

«Началось запланированное еще в 1940 году производство тяжелых танков «Тигр», а также обладавших большой маневренностью средних танков «Пантера».

Ну, наконец-то мы знаем имя хоть одного из анонимных «коммунистических историков»! Это фашистский генерал Гейнц Гудериан! Это именно он, вспоминая былой поход на Москву, «скатывается… в низины горлопанства»!

Ох, наверное, ему и трудно было быть коммунистом и при этом носить на кителе Железный крест. Утром убеждать фюрера не поворачивать на Киев, а продолжать наступление на столицу большевиков, а вечером стучать на ключе: «Юстас — Алексу. Гитлера убедить не удалось. На Москву он не вдет». Днем брать в плен красноармейцев, а по ночам, при свете коптилки, вести среди них партийно-политическую работу?..

Суворов-Резун, в отличие от Гудериана, — знаток немецких танковых сил. Он считает, что «Пантера» не была средним танком.

«Нам надо ввести общую систему отсчета. Не имеет значения, какую именно. Важно — единую. Лучше всего — ту, которая существовала в годы войны в Америке. Мы говорим о советских и германских танках, поэтому американские стандарты как бы нейтральная система — никому не обидно. Британскую использовать нельзя — британские делились не по весу, а по назначению на пехотные, крейсерские и т. д. Другие страны не выпускали танки во всем спектре весовых категорий, поэтому собственных систем классификации не имели. Использование американской системы предпочтительно и потому, что она была простой и логичной: все танки до 20 тонн — легкие, до 40— средние, до 60— тяжелые. Использование Америкой метрических тонн для классификации своих танков было вызвано тем, что американским танкам предстояло действовать главным образом в Европе, где мосты делили на классы через 20 тонн. С американской системой было проще всего работать: перед вами 40-тонный мост — значит, по нему пройдут любые танки, кроме тяжелых».

Исходя из этой системы, Суворов-Резун утверждает, что все немецкие танки были легкими.

Любой читатель, дойдя до этого умозаключения Суворова-Резуна, задастся вопросом: как же Гитлеру удавалось всех бить одними легкими танками?

На самом деле дело обстояло следующим образом. Прежде чем строить свои танки, немцы тщательно изучили вопрос с весом. Проведя исследование мостов, они пришли к выводу, что почти все мосты выдерживают вес в 24 тонны. Немецкая танковая доктрина исходила из идеи блицкрига, быстрого продвижения, стремительного захвата мостов, создания плацдармов, обхода противника через небольшие мосты с тыла — и потому немцы решили ограничиться танками не более 24 тонн весом. В СССР подобного исследования не провели, и потому в «Воспоминаниях и размышлениях» Г. К. Жуков сетует: «Многие мосты не выдерживали веса средних танков и артиллерии».

24 тонны были верхней планкой, до этой планки было деление по калибру орудия. «Танк артиллерийской поддержки» T-IV имел калибр 75 мм, поскольку снаряд в 75 мм давал много осколков и успешно поражал пехоту и расчеты артиллерийских орудий. Средний танк Т-III имел пушку калибром 50 мм со сравнительно большой начальной скоростью снаряда и в первую очередь должен был бороться с бронетехникой противника. «Тяжесть» танка определялась по «тяжести» орудия.

Теоретик немецких танковых войск Г. Гудериан желал иметь всего два типа танков, в том числе один — сравнительно легкий, с противотанковым вооружением. В середине 30-х годов таким «противотанковым» танком был T-II с его 20-мм автоматической пушкой. В Испании, однако, этот танк надежд не оправдал — и в конце тридцатых появились танки Т-III.

С началом войны в России калибр и длину немецких танковых орудий пришлось еще увеличить. У «Пантеры» было длинноствольное 75-мм орудие, этот танк стал танком маневренного боя с бронетехникой противника, и потому немцы называли его средним. Что касается тяжелого танка «Тигр», то он обстреливал противника на дальних дистанциях, и весьма успешно, а сам «Тигр» с его толстой броней был почти неуязвим на дальних дистанциях. На ближних же дистанциях «Тигр» был беспомощен: тяжелая башня поворачивалась медленно, толстая броня на коротких дистанциях от снарядов не защищала, длинный ствол после поворота качался, так что танк не мог выстрелить сразу.

Но Суворов-Резун всех этих нюансов боевого применения танка не знает. Из всех классификаций он выбрал самую примитивную, американскую — разделение на 20, 40 и 60 тонн. Во время войны эта ошибочная классификация американцев подвела. Подъезжая к мосту на среднем танке «Грант» весом в 27 тонны, американские танкисты гадали, провалится их танк или нет, — тогда как немцы на своих Т-III и T~IV последних модификаций уверенно въезжали на любой мост. Кроме того, когда у американцев встал вопрос о вооружении легкого танка «Стюарт» более мощной пушкой, от этого отказались, поскольку танк относился к классу легких, а его вес при перевооружении превысил бы 20 тонн. Пришлось под мощное орудие делать совершенно новый танк, М24 «Чаффи», весивший буквально чуть-чуть меньше 20 тонн.

В конце концов американцы от своей нецелесообразной классификации по мостам отказались; разделение между средними и легкими танками было произведено только по их применению, тяжелыми же стали считаться танки, которые весили более 50 тонн. В 60-х годах разделение на тяжелые и средние танки исчезло вообще; появилось новое понятие: «основной боевой танк». Легкие же танки свое название сохранили, хотя по весу и вооружению (обычно 105-мм орудия) весьма сравнялись с «основными боевыми танками».

Классификация других стран во время Второй мировой войны была много разумней той, что применяли во Вторую мировую американцы. К примеру, японская и английская классификации основывались на функциональном назначении танков и жестко не зависели от веса.

Теперь же, спустя полвека, Суворов-Резун реанимирует истлевший труп американской классификации. Но даже при этом ему приходится прибегать к подлогам:

«Теперь обратимся к танкам Гитлера.

В 1941 году у него были танки четырех типов: Т-1, Т-II, Т-III, T-IV…

Вывод: все германские танки были легкими. Все — весом до 20 тонн. А Т-! и Т-II— очень легкими…»

Конечно, это ложь.

Настоящее серийное производство танка Т-III началось с 1938 года, с модели Т-III Е в 19, 5 тонны, но появившаяся в 1940 году модификация Т-III Н имела 21, 8 тонны. Таким образом, на 1941 год немецкие танки не могут быть признаны легкими даже по классификации Суворова-Резуна.

Кстати, Суворов-Резун чуть раньше, на странице 355, сам же упоминает про вес немецких танков:

«Война началась, Сталин выставляет свои танки КВ-1 весом 47 тонн и КВ-2 весом 52 тонны (и Т-35 весом 50 тонн), а у Гитлера ничего подобного нет, и он вынужден выставлять лучшее, что у него нашлось, — средние Т-III и T-IV весом 20–21 тонна».

Суворов-Резун не помнит то, что сам же пишет. Как в «Джентльменах удачи»: «Здесь — помню, здесь — не помню».

Не помня, что он пишет, Суворов-Резун делает утверждение, что немецкие танки были легкими, после чего принимается яростно обличать:

«И вот выступает Маршал Советского Союза С. Ф. Ахромеев (ВИЖ. 1991. № 4. С. 31) и рассказывает истории о том, что Советский Союз вообще ни к чему не был готов и в 1939 году был вынужден спасаться дипломатическим маневром — пактом Молотова — Риббентропа: «При отсутствии этого договора Советский Союз оказался бы вовлеченным в войну в 1939 году в условиях еще более невыгодных, чем в 1941 году».