Читать интересную книгу "(Не) только твоя (СИ) - Джас Риччи"

любопытное трио и лишь тогда, когда они скрылись с виду, посмотрел на Вету.

— Бить тебя? Мало было? — спросила она показательно равнодушно, но я знал ее слишком хорошо, и понимал, что она кипит изнутри.

— Я буду кричать, — усмехнулся, глядя на нее одним из тех взглядов, от которых она тает. Но в последнее время эта женщина кремень.

И она резко сменила тему.

— Может зайдешь? Раз уж ты здесь.

— Нет, — отрезал я, тут же став суровым.

— Он ждет тебя, — сказала с нажимом, но я лишь дернул губой и покачал головой. Твердо и бескомпромиссно.

Вета тоже подждала губы.

— Он слаб, Лев.

— Тогда это в его интересах, чтоб я не заходил, пока он не окрепнет. Потому что я ему лицо хочу разбить, — отрезал строго.

Вета не собиралась сдаваться просто так.

— А если не окрепнет? Если это все? Тебя порадует, что твой отец умрет, и последние слова, что ты сказал ему, будут “спасибо за женушку”?

Я шумно вдохнул и выдохнул. Это простое действие прострелило от боли в больном ребре. Но я был непреклонен.

— Я не собираюсь выдавливать из себя лицемерие и выслушивать его раскаяние. Я зол. И я не буду притворяться, чтоб он мог заглушить свою совесть, — гаркнул я, повысив голос, — и отбыть к праотцам спокойно. Хочет моего прощения? Пусть намотает сопли на кулак, придет в себя и переосмыслит свою жизнь. Сейчас нам не о чем говорить. Из-за него у тебя на лице шрамы. Из-за него ты…

— Все, — отрезала Вета строго. — Не надо туда. Оставь.

А я не могу оставить. Меня колотит от злости, стоит только подумать об этом. Она не хотела, чтоб я узнал, но врач сказал мне. Из-за этой гребанной ситуации в лесу она потеряла ребенка. И она хочет, чтоб я простил отца за все это безумное дерьмо, которое случилось из-за того, что он решил поиграть в Бога, вмешавшись в наши жизни. Ведь сама она почему-то за все просила его. И приезжает навещать его каждый день. А я не могу заставить себя даже посмотреть ему в лицо, без желания это самое лицо разбить.

Он лишил меня детства Алины. Теперь он, который привел в нашу жизнь эту сумасшедшую суку, еще и лишил нас ребенка. Второго ребенка, которого мы могли сейчас ждать, и которого больше нет.

— Пойдем, я проведу тебя в твою палату, Львеночек, — голос Веты смягчился.

Я не знаю, на каких успокоительных она, но, видимо, психолог выписала ей хорошие. Потому что по-другому ее умиротворение, ее всепрощение и самоотверженность я понять не могу.

— Ладно, — выдохнул я, подавляя и свой гнев. Подавляя в очередной раз, хотя хочется выплеснуть его, выковырять эту черноту из своей груди, ведь она мешает мне дышать.

— Возьмись за мою руку, — подсказала, поравнявшись со мной.

— Предложение, на которое невозможно сказать нет, — ответил, улыбнувшись криво, и повзолил ей руководить.

29 глава

Вета

Кое как уговорила своего дикого кота лечь и отдохнуть. Угрозами, правда. Объяснила, что чем больше он скачет, тем дольше его здесь продержат и тем позже он вернется к нам, домой. А мы, между прочим, скучаем. И он нужен мне. Нужен как воздух.

С тех пор, как прозвучал тот выстрел, моя жизнь резко изменилась, больно ударив новой черной полосой. Выстрел был не в меня, нет.

В неё.

И видеть своими глазами то, что я увидела… Моя психика не справилась. Я вижу, как она умирает, каждую ночь. Экстренно ушла в терапию, но она не помогает пока. Не помогает спать. И каждую ночь я просыпаюсь в холодном поту от одного и того же кошмара.

Слава Богу Алина спит отдельно, сама, и мои резкие пробуждения, стоны и крики во сне ее не пугают. Но они пугают меня, и я так бесконечно от них устала.

Личный врач Арского выписал мне успокоительные и снотворное. И если первое мой новый верный спутник, то второго я сильно боюсь. Я знаю, что на снотворное можно подсесть еще страшнее, чем на наркотики. И слезать с него потом очень болезненно. Поэтому я пока мало сплю, обхожу стороной упаковку таблетой и жду Льва из больницы. Жду и надеюсь, что его сильное тело рядом залатает дыру внутри и поможет всплыть назад, на поверхность, из этой пучины.

Лев стал вдовцом и чуть не стал сиротой. Станислав Константинович выбрался, хотя пуля должна была забрать его.

Он стал просить у меня прощения, как только пришел в себя. Я заверила его, что не за что. Моя психика просила одного: перевернуть эту страницу и начать с чистого листа. Стать семьей, если у нас есть шанс. Начать все заново.

Психолог, правда, говорила, что это ловушка. Что случившееся нужно принять, прожить и отпустить. Но это длительная терапия, а наш мозг настолько хитро устроен, что всегда ищет самые быстрые и самые простые варианты. Но прошлое всегда вылезет, как глубоко его не заталкивай. Вылезет и подставит болезненную подножку там, где будет казаться, что все нормально и переживать не из-за чего.

Она, безусловно, права. Но мне нужны эти уловки сейчас.

Ведь когда врач сказал, что я была беременна и беременность прервалась, я превратилась в ледяную глыбу. Чувство вины захлестнуло с головой. Ладно бы я не знала. Но знала же, что была осечка. Мы же предполагали, что могли зачать. И я не подумала об этом, когда садилась к Арскому в машину и согласилась поехать с ним. Не подумала о детях. Алина могла остаться без матери, а своего нерожденного ребенка я просто пустила в расход, не подозревая, что он существует.

— Плачешь опять, — покачал головой Рома, бросив сопереживающий взгляд на меня.

Я даже не почувствовала.

— Прости, — сказала, быстро вытирая слезы, как что-то постыдное.

— В порядке все, Лизавета. Ты же знаешь. Мне грустно, что я не могу помочь тебе.

— Ты помогаешь, — тут же возразила. — Ты забросил проект, взвалив меня на свою