Читать интересную книгу Обречены воевать - Грэхам Аллисон

та же участь уготована Америке в Азии, поскольку историческая сверхдержава региона стремится занять подобающее ей место. Как сказал Си на встрече руководителей евразийских стран в 2014 году: «В конечном счете именно азиатские народы должны управлять делами Азии, решать азиатские проблемы и обеспечивать безопасность Азии»[483].

Попытки убедить Соединенные Штаты Америки смириться с новой реальностью в последнее время все чаще предпринимаются в Южно-Китайском море. Тут, в бассейне, приблизительно равном по площади Карибскому морю, пролегают морские границы Китая, Тайваня и шести стран Юго-Восточной Азии; кроме того, в этом море находятся несколько сотен островов, рифов и прочих географических объектов, многие из которых скрываются под водой в прилив. В середине двадцатого столетия, пока Китай был сосредоточен на своих домашних делах, другие страны начали притязать на острова Южно-Китайского моря и приступили к реализации строительных проектов. Например, в 1956 году Тайвань занял Иту-Абу, самый крупный из островов Спратли, и высадил туда сотни солдат[484]. В сентябре 1973 года Южный Вьетнам официально аннексировал десять островов Спратли и развернул там сотни военнослужащих для защиты своих интересов[485].

Опасаясь захватнических действий соседей, Китай в 1974 году оккупировал острова, наиболее близкие к китайским границам – Парасельские, – отняв их у Вьетнама[486]. В 2012 году Китай установил контроль над отмелью Скарборо, которая ранее принадлежала Филиппинам. С тех пор китайские требования лишь возрастали, свелись в итоге к притязаниям на исключительное владение водами Южно-Китайского моря, а на китайских картах появилась так называемая «девятипунктирная линия»[487], которая присоединяла к Китаю 90 процентов морской акватории. Если другие примут эти условия, то, по словам соседних стран, на картах появится «Южно-Китайское озеро».

Китай также затеял ряд крупных строительных проектов на морских объектах, построив форпосты на семи островах архипелага Спратли. К июню 2015 года Китай присвоил более 2900 акров суши посреди моря – сравните с 80 акрами Вьетнама, 70 акрами Малайзии, 14 акрами Филиппин и 8,65 акра Тайваня. В рамках этой программы Китай строит порты, аэродромы, радиолокационные станции, маяки и объекты инфраструктуры[488][489], расширяя зону охвата боевых кораблей и самолетов; эти постройки позволяют Пекину накрыть регион плотной сетью устройств радиолокации и наблюдения.

Пентагон не сомневается в том, каковы побуждения КНР, стоящие за этими действиями. Как отмечается в недавнем докладе министерства обороны США, «освоение суши и активное строительство обеспечат Китаю возможность размещения крупнотоннажных кораблей на форпостах, тем самым гарантируя усиление китайского морского присутствия в Южно-Китайском море, а потенциал применения самолетов – и использования аэродромов на островах в качестве дополнительных полос для приема машин с авианосцев, позволит Китаю проводить масштабные военные операции в этом районе и задействовать авианосцы»[490].

Более отдаленная цель Китая видится столь же отчетливо. Многие десятилетия КНР выражала недовольство проникновением американских шпионских кораблей в воды близ ее границ. Китай утверждает, что в соответствии с Конвенцией ООН по морскому праву Соединенные Штаты Америки должны запрашивать разрешение на действия в исключительной экономической зоне Китая, которая простирается на две сотни морских миль от берега. США отвергают эти претензии. Строительство радиолокационных станций на островах Южно-Китайского моря, а также появление взлетно-посадочных полос и портов облегчит выполнение задачи по отслеживанию (и преследованию) американских кораблей-наблюдателей. Способность проецировать власть на морскую акваторию также принесет Китаю дополнительную долю в торговой прибыли – ведь товарооборот в Южно-Китайском море оценивается в 5,3 триллиона долларов ежегодно[491]. Постепенно и неуклонно вытесняя Соединенные Штаты Америки из этих вод, Китай заодно втягивает страны Юго-Восточной Азии в свою экономическую орбиту, причем это касается в том числе Японии и Австралии. До сих пор удавалось обойтись без насилия. Но если придется сражаться, Си намерен победить.

«Сражаться и победить»

Несмотря на все прочие в текущей повестке дня, Си одновременно реорганизовывает и модернизирует вооруженные силы Китая. Ведущий российский эксперт по китайской армии Андрей Кокошин[492] говорит, что эти реформы «беспрецедентны по масштабу и глубине преобразований». Вопрос, который задают многие, заключается в следующем: почему именно сейчас? Столь крупная реорганизация сулит отстранение сотен влиятельных генералов, которые превратили армию в личное «хозяйство», и это чревато значительными политическими рисками для Си. А тысячи солдат в униформе, протестующих против безработицы и сокращения пенсий, как было в 2016 году, – вовсе не та картина, которую желает видеть любой китайский лидер[493][494].

Но Си счел необходимым обеспечить беспрекословную лояльность армии партии в целом и ее высшему руководителю в частности. Ожидая, что другие далеко идущие инициативы неизбежно столкнутся с сопротивлением, он хочет быть уверенным, что может рассчитывать на людей с оружием (ведь от них в конечном счете зависит политическая власть). Как отмечает специалист по Китаю Уильям Кирби, «военные играли решающую роль при каждом важном повороте в политической истории Китая»[495]. Целью Си является военная командная структура, которая гарантирует партии эффективный контроль над вооруженными силами. Он стремится к тому, чтобы командиры «беспрекословное подчинялись партийному руководству» и приказам своего главнокомандующего[496]. В разгар антикоррупционной кампании и последующей реорганизации высшего военного руководства страны Си тщательно отобрал лояльных офицеров, которым доверяет и в которых не сомневается.

Еще он считает, что военные, которые «способны сражаться и побеждать в войнах», насущно важны для реализации всех остальных составляющих «китайской мечты». «Чтобы добиться великого возрождения китайской нации, – утверждал он, – мы должны обеспечить прочный союз между процветающей страной и сильной армией»[497]. Все великие державы располагают сильными армиями, для Китая же такая армия имеет первостепенное значение, поскольку КНР мечтает однажды отплатить за унижения, понесенные ею от иностранных держав.

В 1991 году китайских лидеров поразила ошеломляющая и разрушительная эффективность вооруженных сил США, продемонстрированная в ходе операции «Буря в пустыне» в Ираке. Это ощущение усугубилось в 1999 году, во время косовской кампании НАТО (когда американские стелс-бомбардировщики случайно сбросили бомбу на китайское посольство в Белграде). Китайские военные продолжают изучать последние достижения Америки, в том числе использование беспилотных летательных аппаратов для разведки и ударов с воздуха. В 1991 году США разгромили военные силы Саддама Хусейна всего за месяц, а невозвратные потери на поле боя составили менее 150 человек. В этой короткой и по сути «однобокой» войне американцы воспользовались, как говорят военные планировщики, «технологическим доминированием полного спектра», сочетая новые технологии наподобие спутниковых систем навигации и наблюдения, высокоточных бомб и ракет и взломостойкие, неуязвимые для хакерских атак беспилотные летательные аппараты. Применение этих новых военных инструментов подкреплялось организационными изменениями, которые позволили трем военным структурам