— Что ж, тогда…
Как можно небрежнее он обнял ее за плечи. Фокс почему-то представлялась ему высокой женщиной, а оказалось, что она маленькая. Ее макушка приходилась ему чуть выше плеча. А еще он думал о ней, как о полной женщине, потому что она всегда была в пончо. Но хрупкие плечи соответствовали ее малому росту. Он вообще не представлял себе, какая она будет, если снимет всю эту бесформенную одежду. Мысль об этом вызвала легкий трепет в чреслах.
Фокс устроилась у него под рукой и прильнула к нему.
— Думаю, нам надо сократить период ухаживания и прямо перейти к интиму. Как вы считаете?
От ее волос пахло чистой речной водой и тем мускусным запахом, который был свойствен только ей.
— Я согласен, — неожиданно охрипшим голосом сказал он и подумал о том, что она сделает, если он поцелует ее в макушку.
— Мне надо знать об этом заранее, чтобы я могла начать мазать попку смягчающим лосьоном Пича.
— Что?
— Обычно я этого не делаю. Я только что вспомнила об этом лосьоне.
— Вы хотите мазать?.. — Он смотрел на нее в полном недоумении.
— …попку. На случай… ну знаете… если вы захотите меня за нее схватить.
Он отшатнулся от нее, чтобы она не заметила, как натянулись его штаны в определенном месте, и постарался подумать о чем-нибудь другом.
— А вы предусмотрительны. Такое со мной может случиться. — Господи Иисусе. Он представил себе все в деталях. — Значит, существует такое средство, как лосьон для смягчения попки?
— Вообще-то я не знаю. — Она бросила сигару и затоптала ее. — До недавнего времени я только регулярно принимала ванну и мыла волосы. Я расспрошу Пича про этот лосьон, но думаю, что свиное сало, которым я мажу лицо и руки, сгодится и для моей попки.
Вы мажетесь… — Теперь он понял, почему ему все время мерещился запах бекона. Он был рад, что она не видела его улыбки. — Знаете, что я вам скажу? Когда мы приедем в Денвер, я куплю вам самую большую бутылку лосьона для лица и тела, какую только смогу найти. В качестве прощального подарка.
— В этом нет необходимости. Как только мы приедем в Денвер, лосьон мне не понадобится.
Стало быть, все эти втирания свиного сала делались ради него. Ему вдруг стало неловко.
— Нет, не думайте, я все это делала не ради вас, — сердито заявила она. — У меня есть причины, никак не связанные с вами. — Она отошла, но потом вернулась. — Мы договорились, что ухаживание начнется прямо сейчас, я правильно поняла?
— Да, все правильно.
Когда он смотрел, как она удаляется, покачивая бедрами, его осенили три мысли. Первая — она умеет читать его мысли. Вторая — он не поверил, что все эти процедуры со свиным салом были не ради него. И третья — он хочет ее так, как не хотел ни одну женщину в своей жизни.
Мэтью Таннер твердо решил, что именно он будет тем человеком, который обуздает эту необыкновенную женщину.
Глава 11
— Если я сыграю еще одну партию, у меня голова лопнет. — Фокс потерла виски. — Неужели ты не можешь позволить мне выиграть хотя бы один раз?
— Нет, Мисси, тебе это не понравится. Когда придет время тебе меня обыграть, ты будешь рада, что победила по-настоящему, а не потому, что я тебе поддался.
— Как ты себя чувствуешь?
— Немного побаливает тело, и разгибаться тяжело. Как хорошо, что светит солнце и стало тепло. Я доволен, что из-за меня нам не придется терять еще один день.
Фокс не пыталась скрыть от Пича, что внимательно его изучает. Шишка на лбу Пича заметно уменьшилась, и опухоль левой стороны лица немного спала. Порезы заживали, и Фокс уже не опасалась, что у него поднимется температура. Но по тому, что он разрешал ей заботиться о нем, она поняла, что он еще далеко не оправился. Он не возражал, когда Фокс поджарила ему яичницу так, как он это любил, а не просто, как обычно, сделала омлет. И он позволил ей выстирать его одежду. Эта уступка ее и удивила, и обеспокоила. Тем более что от пребывания в ледяной воде кашель у него заметно усилился.
— Тебе придется ехать на одном из мулов, — сказала она, стараясь вложить в свои слова как можно больше непринужденности. — Мы можем избавиться от кое-каких вещей, а оставшийся груз перераспределить.
Пич повертел в руке деревянного шахматного коня.
— Думаю, Ребекка подойдет для этого лучше всего.
— Мы купим тебе другую лошадь, как только появится такая возможность.
— Я вот о чем подумал…
— Черт, я ненавижу это так же сильно, как ты ненавидишь, когда я начинаю думать.
Они понимающе улыбнулись друг другу.
— Я подумал, каким бы было мое последнее желание, если бы у меня был шанс его высказать.
Улыбка исчезла с лица Фокс.
— Я не желаю говорить о таких вещах. Сейчас же прекрати.
— Моим последним желанием на смертном одре было бы твое обещание не убивать Хоббса Дженнингса.
— Черт побери, Пич, это нечестно! Ты прекрасно знаешь, что я не могу тебе это обещать.
— Ты отказалась бы исполнить последнее желание умирающего? Это неправильно, Мисси.
Она затолкала шахматные фигуры в коробку.
— Если бы ты попросил меня об этом на смертном одре, мне бы захотелось, чтобы ты умер в мире, и поэтому я соврала бы тебе и пообещала не убивать Хоббса Дженнингса. Ты этого хочешь? Хочешь, чтобы я попала в ад за то, что солгала человеку на его смертном одре?
— Я не хочу, чтобы ты мстила за то, что случилось с тобой много лет назад, и чтобы тебя за это повесили.
— Я все еще расплачиваюсь за то, что сделал со мной Хоббс Дженнингс. Расплачиваюсь каждый день, будь он проклят. — Она кивнула головой в сторону Таннера, который сидел в тени ивы и чистил свои пистолеты. — Что бы ни происходило здесь, — она ударила себя в грудь кулаком, — мы с Таннером договорились, что в Денвере наши пути разойдутся. Мы оба знаем, что я ему не пара. Но этого не случилось бы, если бы этот чертов Дженнингс не украл мое наследство.
Имея наследство, она выросла бы в том же утонченном мире, что и Таннер. Ей не пришлось бы напоминать себе, как нужно держать вилку и как себя вести в обществе. У нее были бы красивые платья, и она знала бы, как их надо носить, и в них ей было бы удобно. Она умела бы разговаривать с такими мужчинами, как Таннер, и знала бы, что интересует людей культурных и утонченных.
— Что было, то прошло, — тихо промолвил Пич. — Ты не сможешь повернуть время вспять и все исправить, если убьешь Дженнингса. Ничего не изменится, кроме того, что после убийства жить тебе останется недолго.
— Я понимаю, что уже слишком поздно что-либо изменить. — Она встала и надвинула на глаза шляпу. — Но я хочу его наказать. Я хочу, чтобы он заплатил за то, что украл деньги моей матери, а меня выкинул на улицу, лишив будущего. — Ей было невыносимо смотреть на Таннера, и она уставилась на лежавшую на траве шахматную доску. — Поэтому не проси меня на своем смертном одре не убивать Хоббса Дженнингса.