Читать интересную книгу Битва при Азенкуре. История Столетней войны с 1369 по 1453 год - Альфред Бёрн

Войска Омаля, противостоявшие силам Бедфорда, постепенно уступали невыносимому давлению. Затем наступил критический момент разрыва натянутой струны, когда весь, до единого человека, боевой порядок обращается в бегство. Французские латники рассеялись и бросились под защиту крепостных стен Вернея. Видимо, само знание о близости в тылу надежного укрытия усиливало соблазн обратиться в бегство. Но, увы, преследовавший противник дышал в спину, и многим беглецам не удалось добежать до ворот города, они бросались в ров с водой, где многие тонули[66]. Погиб и сам Омаль.

Городской ров сослужил Бедфорду и другую службу, поскольку позволил ему прекратить преследование, собрать рассеявшиеся войска и вернуть их на поле, где продолжалось сражение.

Теперь настало время рассказать о войсковой группе, предводимой графом Солсбери, слева, где ей противостояли шотландцы. Эти молодые, неопытные, но отважные воины сопротивлялись с еще большей энергией. Некоторое время они бились с англичанами на равных или почти на равных, и зрелище убегающих слева от них с поля битвы французов их не обескураживало. Здесь нам нужно на время прервать рассказ о шотландцах, яростно бьющихся на чужой земле за интересы чужого короля.

Кавалерийский эскадрон союзников на правом фланге состоял из 600 наемников из Ломбардии. Они были прекрасными наездниками и имели хорошего командира. Он не мог не заметить прямо перед собой лагерь из повозок, который английские лучники, чье внимание отвлекала атака французской конницы, не охраняли. Ломбардцы воспользовались ситуацией и атаковали обоз, минуя левый фланг англичан. Конечно, трудно сказать, не стала ли причиной этого обходного маневра стрельба лучников с левого фланга войск Солсбери. Лошади в ходе кавалерийской атаки уклонялись от стрел, неся своих всадников волей-неволей вперед. Как бы то ни было, смелая атака итальянских всадников увенчалась полным успехом. Они перебили пажей и слуг, оказывавших сопротивление, пробились через ограждение из повозок, разграбили обоз, отвязали и увели с собой некоторое число привязанных лошадей. Ломбардцы проявили незаурядную находчивость, если учесть, что их атака была проведена почти под носом у подвижного резерва. Однако воины, составлявшие резерв, были заняты отражением кавалерийской атаки на другом фланге, хотя командира резерва нельзя не упрекнуть за то, что он не прислал часть своих сил на помощь с трудом отбивавшимся пажам.

Триумф ломбардцев оказался, однако, недолговечным. Как только была отбита атака французской кавалерии, резерв обратился против итальянцев и заставил их беспорядочно бежать с поля боя. Французская кавалерия добилась чуть большего успеха, хотя и временного. Имеется красноречивое свидетельство о бегстве англичан далеко в тыл, когда они оглашали окрестности воплями о том, что все потеряно, характерными для людей в таком положении. Одного из беглецов, капитана Янга, осудили впоследствии за увод с поля боя не менее 500 воинов. Его затем повесили, вытащили из петли и пощадили. Капитана постигла участь, благодушно замечает хроника «Брут», весьма справедливая.

Тем временем сражение между войсковой группой Солсбери и шотландцами продолжалось. Резерв, успешно расправившийся с обоими кавалерийскими отрядами противника, освободился теперь для дальнейших действий. Но Бедфорд, находившийся далеко впереди в связи с преследованием французов из войсковой группы Омаля, не мог отдать необходимых распоряжений. Впрочем, в этом не было необходимости. Английские лучники продемонстрировали во время битвы при Азен-куре и в других сражениях, что они обладают, помимо других достоинств, еще способностью к инициативным действиям. Занявшись поиском нового противника, они увидели и услышали, что на левом фланге продолжается бой. Это предоставляло прекрасную возможность последовать примеру, который показал в подобной ситуации капитан де Буш в битве при Пуатье. Снова построившись в боевой порядок и развернувшись направо, лучники ударили в незащищенный правый фланг шотландцев, издавая то, что добряк Уорен называет «дивным кличем» (вот так)[67]. Несчастные шотландцы, атакованные сразу с двух сторон, оказались в отчаянном положении. Но худшее было впереди.

Мы оставили Бедфорда с группой войск на краю городского рва, собирающим воедино свои победоносные силы. Изнеможденные и усталые, какими они должны были быть после почти часового физического напряжения, за которым последовало преследование противника, или, что более вероятно, переваливавшиеся в болезненной тяжелой походке в полном рыцарском вооружении в условиях летнего зноя, жаждущие отдыха и разыскивающие питьевую воду, чтобы смочить потрескавшиеся губы. Но бой еще не закончился. Нужно было помочь Солсбери, который бился с превосходящими силами противника. Поэтому обессилевшие латники вернулись обратно на поле боя. Они прибыли как раз вовремя, чтобы ударить в тыл шотландцам. Это решило их участь. Теперь шотландцам, оказавшимся в полном окружении, ничего не оставалось, как подороже отдать свои жизни. Возможности бежать не было, о сдаче вопрос не стоял, ведь они сами заявили, что не должно быть пощады ни с чьей стороны. Совершенно очевидно, что они почти все до единого человека погибли там, где стояли. Возбужденные англичане убивали их с торжествующими криками: «Кларенс! Кларенс!» – явно имея в виду трагические последствия битвы при Боже (хотя за смерть Кларенса они отомстили в битве при Краване).

Когда пал последний шотландец, битва подошла к концу. Большая часть французов бежала с поля боя, но их военачальники остались сражаться и все до одного заплатили за это: главнокомандующий Омаль, Нарбон, Вентадур, Тонер погибли, а герцог Алансон и маршал Лафайет попали в плен[68]. Шотландцы понесли катастрофические потери, которые и следовало ожидать в данных обстоятельствах. Дуглас, его сын Яков, зять, граф Бьюкен, заместитель командующего, – все пали на поле боя. В этот день погибли не менее 50 высокопоставленных шотландских дворян. После этого до конца войны шотландские контингенты сколько-нибудь значительной численности больше не принимали участия в сражениях.

Через два дня Бедфорд написал в Гюз письмо сэру Томасу Ремпстону, в котором, основываясь на донесениях гонцов, сообщал о потерях противника численностью 7262 убитых. В победной реляции в Лондон регент, видимо преднамеренно, преувеличил число убитых, но вряд ли он допустил бы это в письме к одному из своих младших командиров во Франции. Упомянутое число наиболее вероятно. Из шести тысяч шотландцев спаслась лишь горстка, и за их вычетом остается 1500 убитых французов из 10 тысяч, то есть десять процентов от общего числа. Неудивительно, что это сражение сравнивали с битвой при Азенкуре, а французские источники упоминали ее как «другой Азенкур».

Потери англичан составили около 1000 человек. Цифра отнюдь не ничтожная. Но это были оправданные жертвы. Французская армия осталась обезглавленной, сломленной, обессиленной. Шотландская армия прекратила существование. В тот же вечер англичане вошли в Верней, а на следующий день в главной церкви города состоялась торжественная служба в благодарение Господу за победу. Его было за что благодарить. Это был и в самом деле второй Азенкур.

* * *

У меня только одно замечание в отношении сражения. Роясь в своей памяти, не могу припомнить ни одной средневековой битвы, в которой взаимодействовали бы в критической обстановке столь различные формирования, как войсковая группа Солсбери, латники Бедфорда и подвижный резерв, так же успешно, как в битве при Вернее.

Примечания

О ЧИСЛЕННОСТИ ПРОТИВОСТОЯВШИХ ВОЙСК

Англичане. Наиболее тщательный и достоверный подсчет численности английских войск произвел профессор Ньюолл в своей книге «Завоевание англичанами Нормандии». Он указывает, что Бедфорд отправился из Руана с армией в 10 тысяч человек. К этому следует добавить численность контингента под командованием Суффолка, присоединившегося в Иври. Но отсюда нужно вычесть численность гарнизона, оставленного в Иври, отосланнного контингента бургундцев и нормандцев, дезертировавших накануне битвы. Должно быть, не будет большой ошибкой предположить, что число воинов, принявших реальное участие в битве, составило восемь-девять тысяч человек. Это, фактически, совпадает с цифрой, приведенной в хронике «Брут. Приложение».

Французы. Здесь приходится сталкиваться с необычным явлением. В Средние века почти всегда приверженцы каждой из противоборствующих сторон преувеличивают численность войск противника и преуменьшают численность своих войск. В данном случае, однако, все выглядит наоборот. Среднее число франко-шотландских воинов, приводимое дофинистами (и бургундцами), составляет 18 – 20 тысяч человек. Между тем герцог Бедфорд в письме сэру Томасу Ремпстону уменьшает это число до 14 тысяч. Верно, что он писал всего лишь через два дня после битвы и мог полагаться лишь на личные впечатления и первичные сведения о численности убитых и взятых в плен. Помимо этих оценок, мы располагаем надежными цифрами численности шотландцев. Можно полагать, что все они находились на поле боя и, учитывая их естественную убыль из-за четырехмесячного пребывания до этого во Франции, численность шотландцев должна составить минимум шесть тысяч человек. Все хроники подразумевают, что французы составляли основной контингент союзной армии, к которому следует добавить и ломбардцев. Если принять их численность примерно за девять тысяч человек, то в целом союзная армия будет насчитывать около 15 тысяч воинов. Усреднив цифры, приводимые Бедфордом и французами, получаем 17 тысяч человек. Средняя же цифра между 15 и 17 тысячами составит 16 тысяч, и это все, что допустимо в прогнозах. Тот факт, что потери союзников в убитых, за вычетом раненых, составили около восьми тысяч человек, свидетельствует в пользу оценки общей численности их армии примерно в 16 тысяч воинов.