— Да, зимбурийцы будут его искать, но они хотя бы не знают, где он. Свитка они так и не видели. Другие наши враги — великие силы — тоже его желают, и они точно знают, где его искать. Я должна ехать в Тринисию. Приходит время Трины Лиа.
— Ты имеешь в виду Лорелин? Не думаешь же ты всерьез, что эта девушка и есть… и есть…
— Лорелин, — ответила Ана, — всего лишь имя, данное ей монахами Яны. У нее вполне может быть и другое. Истинное имя Трины Лиа — Элмирия. — Пленчатые глаза затуманились. — Это имя дала ей мать.
— А кто была ее мать? Богиня или смертная?
— Я бы сказала, что в некотором смысле — и та, и другая.
— Опять загадки! — простонал Дамион. Ана посмотрела задумчиво.
— Когда-нибудь, хочется надеяться, я смогу дать тебе прямой ответ. Правда в том, что я сама еще всего не знаю. А пока что я должна попросить тебя сдержать твое обещание и никому ничего не говорить об этом — вообще никому. Если об этом узнают зимбурийцы — узнают, что Лорелин — наша предсказанная предводительница, наша принцесса — сам знаешь, что они сделают.
Он смотрел на нее с растущим ужасом — ее слова постепенно доходили до сознания. Трине Лиа предназначено биться с князем тьмы, воплощением Валдура — и считается, что царь Халазар и есть это воплощение. Если Лорелин сочтут принцессой из пророчества…
— Да. — Ана, глядя на его лицо, кивнула. — Они ее убьют, Дамион.
В этот вечер Эйлию и ее одноклассниц отпустили на весеннюю ярмарку в Раймаре в сопровождении двух послушниц. Лорелин с ними не пошла. Она весь день держалась поодаль и витала в облаках, не отвечая сразу, когда к ней обращались. Будто ее мысли вообще не были настроены на восприятие реального мира, а бродили где-то в ином царстве, куда никому другому дороги не было. Когда Лорелин объявила, что не пойдет, Эйлия слегка забеспокоились, хотя не понимала до конца, почему. Но она подавила это чувство и присоединилась к группе, сопровождаемой двумя послушницами.
Когда девушки спускались к городу по крутой тропе, праздник уже был в разгаре. На улицах танцевал народ, звуки веселой музыки взлетали вверх по склону холма. Вертелись на ветру, посверкивая, звезды из золотой и серебряной бумаги, вдоль широких улиц висели на деревьях цветные фонарики. Сама ярмарка расположилась на главной площади города. Эйлия никогда до сих пор не видела открытого рынка: на Большом острове из-за вечно мерзкой погоды торговля и обмен велись в больших сараях, воняющих плесенью и рыбой. И такого разнообразия товаров она тоже никогда в жизни не видела. Леденцы и цукаты всех видов, украшения, вышивки, резьба по дереву, скульптуры из огромных кусков масла, причудливые заморские плоды и пряности из Маракора. И повсюду — яйца, символ Творения. Настоящие яйца, окрашенные или завернутые в золотую бумагу, яйца из сахара, из стекла, из фарфора. В праздник Тармалий было принято делать подарки в виде яиц. Детишки, которые находили по утрам подарок у себя на подушке, искренне верили, что он снесен Элмиром, птицей неба.
Под присмотром сестры Чистоты и сестры Надежды девушки шли от прилавка к прилавку, покупая дешевые безделушки и сладости, крашеные яйца, обходя уличных жонглеров и певцов, веселящийся народ в маскарадных костюмах. Свернув за одну лавку, Эйлия лицом к лицу столкнулась с принцессой давних дней. Рукава кремового платья доходили почти до лодыжек, на развевающихся темных волосах сияла корона из позолоты и стекляшек. Рядом шагал человек на ходулях в сопровождении толпы вопящих от восторга ребятишек. Чудеснее всего был рыцарь в очень правдоподобных доспехах — он ехал на крупном вороном коне в полном турнирном вооружении. Забрало у него было опущено, на шлеме — стальная корона, которую поддерживал дракон с расправленными крыльями. На щите и плаще — изображения вздыбленного красного Дракона, и такое же — на черном чепраке коня. «Принц Морлин, конечно, — подумала с восторгом девушка, провожая всадника глазами. — Как жаль, что Лорелин не пошла. Как бы она была рада!»
Обернувшись снова к прилавкам, она вдруг заметила кузена Джеймона и чуть было не окликнула его, как разглядела, что он не один. С ним была светловолосая девушка в крестьянском уборе, и Эйлия не могла не обратить внимание, как близко они друг к другу стоят — почти соприкасаясь плечами. У нее на глазах Джеймон взял девушку под руку без какого-либо протеста с ее стороны, и эти двое пошли дальше, потом остановились посмотреть на группу молодежи, танцующей вокруг маленького деревца — его еще голые ветки усыпаны были украшениями к празднику Танауры. Тела танцоров щедро украшали гирлянды, веточки фруктовых деревьев, срезанных и расцветших в сосудах с водой. Они смеялись и пели молодыми крепкими голосами под живую мелодию, которую наигрывал паренек на деревянной флейте.
Что-то в глубине души Эйлии откликнулось на эту музыку. Ритм ее забился в крови, подобно пульсу, подобно пробуждающемуся нетерпению самой весны. Она пристально смотрела на Джеймона и его девушку. Не столько это была ревность, сколько внезапное осознание. Но Эйлия отчаянно отогнала явившуюся мысль.
«Я не влюблена, — сказала она себе твердо. — Нет, не влюблена!»
Она давно и твердо решила не влюбляться. Любовь, как ей было известно, ведет неизбежно к браку и тяжелому бремени дома и детей. В романтических балладах и легендах любовь прекрасна, но в жизни — совсем другое дело. Ее собственная жизнь будет посвящена учению и наукам. И сейчас она глазела на смеющуюся светловолосую девушку, на ее крупную голую руку на плече у Джеймона, и с тревогой ощущала какой-то трепет под собственным костяным корсетом. С той девушкой она не поменялась бы местами: к кузену она испытывала лишь теплую привязанность, с раннего детства и до сих пор.
А если бы это был Дамион Атариэль? — шепнул ей внутренний голос.
Сердце прыгнуло вперед, а разум отпрянул от этой мысли. Нет, что за глупости! Так она опускается на уровень Белины и ей подобных.
Однако тут же вспомнилось, что говорили девушки о Дамионе, и с тревогой она осознала, что не может не слушать мучительно-внимательно, когда они о нем говорят. Она отвернулась от танцующих, лицо ее пылало. Джеймон и его девица пошли дальше, посмотреть на открытой площадке представление, посвященное Сотворению. На помосте человек, одетый Богом, в золотой мантии и маске, обращал речь к актерам, одетым животными. С виду было интересно, но Эйлии не хотелось сейчас встречаться с двоюродным братом. Еще подумает, что она за ним таскается, а ему наверняка хочется побыть вдвоем со своей милой подругой. Эйлия оглянулась на других девушек — они встали перед палаточным городком, занимавшим восточную часть рыночной площади. В одной давали представление пронзительно вопящие куклы, в другой фокусник обманывал зрителей ловкостью рук. Девушки из монастыря столпились вокруг него, но глаза Эйлии привлекла палатка поменьше. На ней в окружении серебряных звезд висела вывеска: «Предсказания судьбы». Охваченная любопытством, Эйлия подошла поближе и заглянула.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});