Читать интересную книгу Убить демиурга! - Юлия Фирсанова

– А что, альсор дело говорит! Хромоножку плясать никто не заставит! – оживился Дарет и подмигнул Глеану.

– Скучать мы тебе не дадим, – клятвенно пообещал Лед. – А потом и танцевать научим! Непременно!

– Спасибо, – улыбнулась Ника.

Она уже поняла, что Глеану подслушал ее истерические откровения, но сердиться на это не получалось. Пусть подслушал, пусть даже придумал историю с потеряшкой-наручем, чтобы был повод зайти, но выход предложил реальный, и им грех не воспользоваться.

Когда за альсором во второй раз закрылась дверь, Дарет проронил:

– Он ради тебя приходил.

– Ага. – Девушка в последний раз шмыгнула носом и улыбнулась уже по-настоящему. Встала и предложила собеседнику: – Пойдем комнаты посмотрим. Если ты хочешь и дальше со мной работать, если не…

– Не если, девочка, остаюсь, ты занятная, – отмахнулся Дарет и подал руку маленькой хозяйке. – Пошли поглядим!

За соседней дверью нашелся маленький коридорчик, ведущий в спальню и в боковую комнату рядом. И если боковая, обставленная по минимуму, была явно предназначена для мужчины (взять хотя бы бурую шкуру, наброшенную на кровать, или массивное, почти грубоватое кресло), то спальня однозначно обставлялась для женщины. Вернее, для девушки. Нежно-кремовые занавеси на широком окне, светлое дерево пола, а ковер, балдахин и покрывало на кровати цвета карамели с окантовкой и узорами насыщенно-лавандового оттенка. Два кресла у маленького столика, трюмо были из дерева цвета слоновой кости.

Последняя неисследованная «тропа» вела в гардеробную и туалетную комнаты. Пока почти пустые, не считая полотенец и каких-то флакончиков, вероятно с жидкими моющими средствами. Разобраться более детально и разложить личные вещи из сумки времени уже не оставалось. Во входную дверь настойчиво постучали, и громкий голос не спросил или предложил, а провозгласил:

– Портные и сапожник к лоане Веронике!

Глава 18

Примерки и продуктовая проблема

Пришлось выходить навстречу обслуживающему персоналу. Портниха – статная, пышная дама – оглядела Нику с задумчивостью павы, которой надлежало обрядить в лебединые перья воробья, и вскинула бровь. Две девушки с инструментарием в руках и самым ретивым видом замерли справа и слева от начальницы.

А вот сапожник оказался толстеньким пожилым мужичком с морковного цвета вихрами. Он не стал лезть на рожон, безоговорочно предоставляя портнихе право первой мерки. Дама поджала губы и приказала Нике:

– Вам лучше раздеться до белья и встать на стул, лоана.

– Нет, – сразу отказалась девушка, понимая, что момент, когда у нее может закружиться голова, предугадать невозможно, а потому лучше не рисковать.

– Иначе мерки быстро и точно не снять, – снова скривилась портниха так, будто в нее лимонного сока залили без предупреждения.

– Снимайте медленно и печально, – прежде чем рассудок присоветовал что-то умное и любезное, слетело с языка уставшей Ники, и она села.

– С вами невозможно работать! – возмутилась работница нитки и иглы и фыркнула так, что слюна брызнула изо рта. – Мерки всем снимают одинаково, даже самой Владычице! Я не смогу подогнать платье в срок, если будете противиться!

– Извините, у меня был очень трудный день, я устала, голова кружится, – не столько перед заносчивой особой, сколько перед остальными тремя посетителями, не доставившими ей никаких неудобств, извинилась Вероника. – Раздеться могу, но, если упаду со стула, никакие платья мне в ближайшие дни не понадобятся.

Портниха-командирша возмущенно напыжилась и побагровела, двое ее помощниц уставились на Нику с таким видом, словно видели перед собой кого-то вроде Георгия Победоносца аккурат в момент пронизывания копьем могучего змия.

– Ничего, лоана, пока посидите, только ножки из ботиночек выньте! – предложил рыжий толстяк и подошел поближе, доставая кожаный ремешок с крошечными черными метками из нагрудного кармашка.

Ника дисциплинированно исполнила просьбу. И пожилой мастер принялся быстро обмерять конечность, перемежая действия восхищенным аханьем:

– Какая ножка! Изящная, узкая, лодыжка тонкая!

– У меня тридцать пять с половиной, а подъем высокий, всегда мучилась с поиском обуви! Тридцать восьмым все магазины завалены, а поменьше только в детских отделах имеется, – пожаловалась молоденькая писательница, которой никто и никогда еще не тачал обувь на заказ. И вообще, процесс поиска подходящей обуви для Ники напоминал эпические работы на оскудевшем золотоносном прииске, где чисто теоретически золото быть должно, а на практике попадаются лишь мельчайшие песчинки.

– Для такой лоаны бальные туфельки стачать одно удовольствие! Какого цвета желаете? – продолжил расспросы сапожник, никак не отреагировав на информацию о дефицитности размера, малопонятную для альраханца.

– Не знаю. А как принято? Если не под цвет платья, тогда на ваше усмотрение, – честно ответила девушка. Уж колготки под туфли она подобрать способна. Несколько пар с собой прихватила.

– Тогда!.. тогда!.. – Рыжий аж захлебнулся восторгом. – Я использую бежевую шкуру сугра. Она мягкая, удобная, и туфелькам сносу не будет! На сапожки пущу ельского дракха…

Бурно жестикулируя и бормоча себе под нос перечень перспективных работ, шкур и моделей, сапожник удалился, так и не записав ни одной цифры из результатов обмера. То ли был настолько беспечен, то ли страдал рассеянным склерозом, то ли наметанный глаз позволял. Если за ним посылала сама Гилиана, тогда последнее было вернее всего.

Когда за рыжим закрылась дверь, Ника потянулась к пуговичкам блузки и начала раздеваться, как и требовала разгневанная портниха – до белья. Дарет спокойно отошел к окну, скрестил руки и вперил взор в парковый пейзаж.

Процесс шел относительно благополучно, не считая гневного сопения дамы, покуда не возникла необходимость встать, чтобы расстаться с джинсами. Темно-синие, плотные, они не только надежно фиксировали, но и скрывали определенные щекотливые моменты, которые девушка обычно предпочитала прикрывать еще и черным бельем.

Сейчас все стало очевидно, как день, или, что точнее, как японский флаг. За спиной Вероники раздалось дуэтное аханье и смущенное покашливание главной портнихи. Прочистив горло, дама сочувственно хмыкнула и сказала, смерив опасливым взглядом бледное лицо объекта:

– И впрямь нечего на стул залезать, так справимся.

– C-спасибо, я на секундочку, – пискнула Ника, до которой дошла причина коллективного замешательства, переросшего в легкое сочувствие. Краснея, девушка вышла в коридор с зеркальным шкафом, тот самый, одна из дверей которого открывалась в спальню, а вторая в комнату, предназначенную Дарету. Зашуршал пакет с прихваченными из дома запасами. И Ника вернулась к портнихам уже в свежем белье.

Женщина хлопнула в ладоши, и две ее помощницы, сбросив подручные средства на диван, завертелись вокруг девушки, как ретивые листики в листопад. Полоски светлой бумаги мелькали в проворных пальчиках. Время от времени портнихи выкрикивали цифры и странные аббревиатуры, а начальница собственноручно записывала результаты измерений в большой блокнот, скорее книгу: массивную, с золотым тиснением по переплету и серебряным обрезом. Этот талмуд висел до начала процесса у дамы на поясе, и Ника терялась в догадках о его высоком предназначении. Ан вот оно как! Это оказался сборник мерок дам высшего альраханского общества.

Нику поворачивали из стороны в сторону, но без особой бесцеремонности, почти аккуратно, столь же бережно приподнимали руки или просили наклониться. В процессе обмера девушка даже успела заглянуть в блокнот и увидела ровную табличку в три столбца – первый те самые загадочные буквенные сочетания, во втором и третьем альраханские цифры в десятичной системе счисления. Портнихи дублировали каждый обмер, чтобы исключить возможность ошибок.

Руки от плеча до запястья измерили последними, когда Вероника уже сидела.

– Одиннадцать ноготков! – закрутив белую ленточку у запястья, доложила начальнице девушка с задорным курносым носиком.

И ее товарка, измерявшая другую руку, подтвердила, отступая на шаг и сноровисто скручивая ленточку:

– Одиннадцать! У лоаны очень тонкие запястья! А талия – никакого корсета не нужно!

– Зато без кружева на лифе или пуховок под него платье не сделаешь! Уж больно вы худощавы, лоана! – неодобрительно, в голосе было больше сочувствия и какой-то ворчливой заботы, чем гонора, хмыкнула портниха. – Точно девочка перед балом Первого Цветения, а на вид постарше будете. Сколько годков-то?

«Год на Альрахане примерно на треть длиннее терронского», – припомнила Ника и пересчитала приблизительно: