– Да, Арина очень вас искала, – кивнула я, – она сама мне в этом призналась…
– Но ведь тогда я ничего этого не знала. Понимала только, что если меня найдут, то это все… Потому тут же помчалась на ту квартиру, куда мы должны были переехать с Ильей только через два дня, и уговорила хозяйку приютить меня. Там я и жила до некоторых пор, пока были деньги, чтобы оплачивать жилье, а вот когда не осталось и их… Тогда я поняла, что прятаться и дальше я не смогу. У меня было два варианта – либо идти на улицу и жить там, либо вернуться к мужу. И я выбрала последний вариант…
– Ты вернулась к Аркадию? – не сразу поверила я.
– Вернулась, – хмыкнула Маша, – видела бы ты его лицо в тот момент, когда он открыл дверь и увидел меня. Правда, он быстро справился с первым шоком, стал говорить, что все это время искал меня. Но я сразу дала ему понять, что все прекрасно знаю. Просто сил не было смотреть на его цирк.
– И как же он? Вы стали жить вместе?
– Да. Правда, недолго. Это тянулось от силы пару недель… Мы жили в одной квартире: по утрам я готовила завтрак и провожала его на работу, потом занималась своими делами, а вечером исправно готовила ужин – и все, мы даже не разговаривали. А в одно утро я, как всегда, приготовила завтрак, заварила кофе, но Аркадий не торопился выходить из своей комнаты. Честно говоря, мне было настолько плевать, что я оставила все на столе и решила еще немного поспать. Забеспокоилась я, когда в два часа вышла на кухню и обнаружила, что завтрак так и остался на столе. Только тогда я вошла в комнату Аркадия и обнаружила его уже мертвым. Приехавшие врачи установили, что скончался он еще ночью от сердечного приступа… Вот с тех пор я и возглавляю туристическую фирму, за владение которой Аркадий был готов на все, даже нанять для меня любовника…
– И чего только не бывает, – пробормотала я.
Только оказавшись на улице, я вспомнила о том, зачем на самом деле приходила в турфирму. «Ну и черт с ним, с этим отдыхом!» – решила я, поплотнее закуталась в шарф и бодро зашагала вниз по тротуару…
Он глядел на меня.
Глядел с легким укором. Во всяком случае, таким было первое впечатление. Несколько секунд я не могла оторваться от страшного немигающего взгляда мертвых глаз. Потом мысли приняли привычный ход, совершенно необходимый в данной ситуации. Два пальца к сонной артерии сидевшего в кресле человека я приложила чисто автоматически, по привычке, хотя никакой нужды в том не было – и так было ясно, что это совершенно лишняя мера.
Человек, с которым мне так нужно поговорить, мертв. И мертв уже несколько часов – тело успело остыть и закоченеть.
Первым делом я вернулась в прихожую и прикрыла входную дверь. Не на замок, а так – чтобы не вызывать нездорового любопытства у соседей.
Итак, дверь в квартиру не была заперта.
Это означало, что Кушинский кого-то ждал к себе и, встретив гостя, не запер за ним дверь. Сделать это Владимир Львович мог по двум причинам: первая, сама собой напрашивающаяся: гость ушел, а хозяину стало плохо. Вторая: он ждал еще кого-то и дверь не закрыл специально.
Про второй возможный случай я знала потому, что в предыдущую нашу встречу хозяин сам все объяснил. Тогда он сказал мне: «Глуховат я, а звонок слабенький. И потому, когда жду кого-то, чтоб гость не доставлял беспокойства соседям, я заранее открываю дверь и оставляю ее прикрытой. Мои друзья это знают».
Что ж, с этим ясно. Далее я вернулась в комнату и, стараясь не топтать, принялась осматриваться. Беглого взгляда вполне хватило, чтобы понять: речь о насильственной смерти пока не идет. Ни крови, ни следов удушения. Владимир Львович сидел в своем любимом кресле, перед ним стоял его бокал и…
Я закрыла глаза и попыталась мысленно воспроизвести картину этого же стола в этой же комнате, виденную мной вчера. Потом внимательно осмотрела стол.
Рюмка!
Рюмка, из которой пенсионер Кушинский принимал свое лекарство: ее не было! Бокал, пузырек с сердечными каплями, чайная ложка, упаковка таблеток, наполовину уже использованная, – все на месте, кроме нее!
«Альбом!» – сверкнуло в голове.
Я сняла босоножки, прошла к стенке и осмотрела полки. Альбом с марками был на месте. Я достала из сумочки перчатки, надела и только затем взяла его. Перелистав несколько страниц, нашла то, что меня интересовало. Аккуратно вынула марку из кармана и приблизила к глазам.
Так и есть – башни нашего великого Кремля все на месте, фейерверк над ними тоже в полном порядке. Значит, год выпуска – тысяча девятьсот пятьдесят пятый.
Я вставила марку в карман и вернула альбом на место. Затем осторожно ретировалась и надела босоножки.
Сомнения, бывшие до начала осмотра, исчезли. Кушинского убили, и я знала причину убийства. Кстати, и убийцу я тоже знала. Во всяком случае, на тот момент у меня была в том стопроцентная уверенность.
Посмотрев с грустью на несчастного пенсионера, я достала мобильник и вызвала милицию.