Мессинг подарил Автандилу свою фотографию с надписью: «Мысленно всегда с Вами».
А через год Вольф Мессинг позвонил Автандилу и пригласил к себе домой. Ломсадзе приехал. Дверь ему открыла жена Мессинга и провела в комнату. Его встретил измученный болью человек. Они сели на диван. Мессинг спросил Автандила, как дела, и после ответа сказал:
— А у меня со здоровьем совсем плохо. Вот предлагают лечь в больницу на операцию. Как думаете, ложиться или нет?
Мессинг ждал совета. Он, вероятно, понимал, что будущее Автандилу известно. А что мог сказать Ломсадзе? Мог ли он предложить помощь? Дать надежду? Но надежды нет. Слишком поздно. Дни жизни Мессинга уже сочтены, независимо от того, ляжет он в больницу или нет. Обманывать или утешать такого человека было нельзя, но и говорить правду не имело смысла: он ее и сам знал, поэтому Автандил ответил:
— Раз решили лечь — ложитесь.
Мессинг еще не решил лечь в больницу, и он понял, что этим хотел сказать Ломсадзе.
— Наверное, я так и сделаю. Он помолчал. Затем продолжил:
— Мне всегда помогает мой талисман. Он хранит меня от всех бед. Я никогда с ним не расстаюсь, — он показал висевший на груди черный мешочек и достал оттуда большой в несколько карат бриллиант.
Камень так и засиял, преломляя и разноцветно отражая дневной свет своими многочисленными гранями, и, хотя Автандил не был знатоком ювелирных камней, ему не трудно было догадаться, что бриллиант имеет большую ценность. Действительно, когда-то он принадлежал царской семье, у него даже было собственное имя. Никто не знает, как он попал к Мессингу, но тот хранил его, как зеницу ока, и верил, что драгоценный камень охраняет его от всех бед. Посмотрев на талисман, Мессинг печально произнес:
— Чувствую, что на этот раз талисман мне не поможет.
Он вновь положил его в мешочек и спрятал на груди. Все произошло так, как и предчувствовал Мессинг: из больницы он не вышел. Операция прошла хорошо, а после операции он внезапно умер. Талисман таинственным образом исчез. Как сквозь землю провалился! Соответствующие органы знали о его существовании, но были уверены, что бриллиант остался у жены Мессинга, а она не сняла с груди мужа талисман, оставив ему камень, а вместе с ним и надежду на выздоровление. Кто же снял бриллиант с груди умирающего человека? Сотрудники МВД провели расследование, расспросив весь медицинский персонал, включая и хирурга, делавшего операцию, спросили у всех, близко знавших Мессинга, но все безуспешно. Обо всем этом Автандил узнал от жены Мессинга, которая позвонила ему, сообщив о смерти мужа, и от Сергея Добрина, познакомившего в свое время телепатов, которого спрашивали, не знает ли он о месте нахождения драгоценного камня.
Автандила никто не тревожил, лишь через несколько лет, задержав какого-то цыгана и обнаружив у него крупный бриллиант, Ломсадзе вызвали и, показав камень, спросили:
— Вы узнаете бриллиант Мессинга?
— Нет, это не тот, — ответил Автандил.
Бриллианта так и не нашли.
Многое для человека остается тайной. А будущее всегда, как говорится, за семью замками. Может быть, это и хорошо? Мессинг, благодаря своему дару, знал, что дни его сочтены… Принесло ли это знание ему облегчение? Вероятно, нет. Скорее, наоборот. Наделенный способностями в области телепатии и работавший на сцене с такой же программой, как и Мессинг, Кастелло тоже знал о своей близкой смерти, но это знание принесло ему лишь страдания. Когда ему стало плохо, его забрали в больницу. Врачи осмотрели его и, выйдя из палаты, собрались на консилиум в кабинете главврача. Все сошлись в одном мнении, что это рак и что надо срочно оперировать, хотя уже и поздновато. Кастелло, ожидая решения врачей, естественно, был возбужден, все чувства его были обострены, и он спонтанно воспринял мысли врачей. Он понял, что надежды нет, оделся и ушел из больницы. Когда врачи вернулись к нему в палату, чтобы сообщить о своем решении делать операцию, его уже не было. Вскоре он умер. Его дар помог ему узнать истинное положение своих дел, но не избавил его от душевных мучений близкого конца. Так может быть, лучше не знать будущего? Не легче ли будет жить? Жить с надеждой на лучшее. Природой все устроено мудро.
Глава восьмая
1
Раннее утро. Рассвет уже заглянул в окна квартиры молодой женщины. Тихонько, чтобы не разбудить маму, она потянулась к столику, заставленному лекарствами. Ее существование протекало в постоянной борьбе за жизнь, она вынуждена была постоянно принимать лекарства, потому что сердце билось беспорядочно, а страшное удушье, сопровождавшее приступы болезни, стало для нее нескончаемым кошмаром. За рубежом врачи делали сложные операции на сердце и могли погасить очаг возбуждения в беспорядочно трепещущем сердце, восстановив его ритм, а здесь, на родине, врачи предлагали только лекарства, которые помогали лишь на определенный период времени. Пароксизмальная тахикардия была в той стадии, когда пульс достигал трехсот ударов в минуту. Вот и опять наступил приступ, он начался в глубоком сне. Как будто от какого-то толчка Лариса проснулась, тут же началось бешеное биение сердца, остановить которое можно было приемом нескольких таблеток или уколом. Она приняла лекарства, ее одолевали печальные мысли. С каждым днем надежда на выздоровление таяла. Совсем недавно молодой врач на очередной консультации в кардиологическом центре сказал, что скоро и лекарства перестанут помогать, организм к ним привыкнет, и, нарушая врачебную этику, делая акцент на безнадежность ее состояния, добавил:
— Вам поможет только операция, но у нас в стране такого рода операции не делают, а вот все это… — он указал на лекарства, — бесполезно…
Она вспомнила, как после этой фразы ощутила острую нехватку воздуха. Об операции нечего было и мечтать: выезд за границу на лечение возможен был лишь для очень немногих. Но ей очень хотелось жить, и поэтому она продолжала надеяться. Надеяться, вопреки мнению всех врачей. Она не хотела верить, что никто ей не может помочь. Прошло тридцать минут, пульс восстановился, постепенно прошло удушье, уступая место относительно сносному состоянию.
Проснулась мама. Одного ее взгляда было достаточно, чтобы понять, что ночью у дочери был очередной приступ. Ей было бесконечно жаль свою единственную дочь, но что чем она могла помочь?
— Ты помнишь, на прошлой неделе звонили Василевские? — спросила она.
— Да, помню, — ответила Лариса.
— Они снова приглашали в гости к себе в Тбилиси, обещали показать ведущему врачу-кардиологу. Может быть, поедем?
— Думаю, что это бесполезно, — сказала Лариса и тут же поймала себя на мысли, что повторила слова молодого врача из кардиологического