что человек будет внедрять в свой организм большое количество чипов, других микроплатформ для совершения определенного рода действий, вроде свободного доступа к базам данных, к любой информации, которую он сможет получать мгновенно, всего лишь «заказав» ее в своем внутреннем компьютере, который станет частью его «личности», – это очевидно.
Конечно, само понятие личности претерпит изменение, и многие теперешние функции, связанные с личностью, духовной оригинальностью и самоценностью отдельного человека, трансформируются, может быть, станут излишними. Интересно, каким образом будет позиционироваться цель жизни и развития человека, к чему он будет стремиться, чего будет желать достичь? Этот прекрасный новый мир представит человеку невиданные возможности освоения максимально больших баз культурных, научных, иных данных, что уравняет природные когнитивные способности людей. Или же появятся «новые люди», какие будут выделяться от остальных, содержа в себе неизвестные прежде признаки гениальности? И они-то смогут стать вождями будущего человечества. Никто не знает будущего и фантазии на этот счет выглядят несколько наивно, но в этом есть и своя сладость – попытаться вообразить мир, какой ты уже не увидишь, он никогда, по счастью, не будет твоим.
Есть отрада в том, что благодаря тебе в эту жизнь пришли твои дети, внуки, какие вместо тебя будут смотреть на приближающийся будущий мир, но какая-то часть их зрения будет принадлежать и тебе, правда, ты сам никогда уже этого не почувствуешь, не вдохнешь того, будущего воздуха, не удивишься в очередной раз утренней заре, заходящему солнцу, не будешь слышать вечный накат волны на берег моря, какой был задолго до тебя и будет после. Ты все равно будешь существовать в них, своих потомках, какой-то частью их крови, тела, воображения, мечтаний и внутренних поисков. Тебя – не будет, но ты все же будешь в них, как во мне сейчас живут все мои предки, бродившие по древней Руси, жившие много веков до меня, бывшие Бог весть кем, от крестьян до думных дьяков при Иване Грозном. И цепь этой жизни не может оборваться, человек не может изменить своему предназначению.
Чтобы сохранить эту естественную, полную настоящей жизненной правды логику развития и отдельного человека и всего человечества в целом, необходимо произвести вот тот самый процесс отказа от каких-то прежних точек зрения на мир, на тот конфликт, о котором мы рассуждаем в книге. «Мальчик» должен, наконец, воскликнуть, что мир с войной внутри является онтологически «голым», что он не сможет долго поддерживать в таком состоянии человечество, и оно может исчезнуть в некоем деструктивном действии всех сторон конфликта. И тогда прервется ход истории, и линии жизни отдельных людей в том понимании, что за ними стоят тысячи и тысячи их предков, оборвутся, а будущие потомки так и не появятся.
Но где этот «мальчик» и где тот «король», к которому ему надо докричаться?
Запад против России: Голиаф и Давид посткультурной эпохи
Хочу начать с одной очевидной аналогии – западная культура как высший пик индивидуальной свободы сегодня переводит содержание этой свободы к сексуальному выбору партнера, предпочтению однополых браков традиционным, помещению в общественное пространство разнообразных дискуссий об «отмирании семей» и проведению активной пропаганды идей о разнообразии полов. Ну и так далее. Парады, шествия, фестивали, какие-то другие многотысячные акции сторонников этой культурной парадигмы не могут не удивлять своей многочисленностью, откровенной отвязанностью от всяческих прежних ограничений и норм в области морали.
Конечно, читатель может упрекнуть автора в «однобокости» его взглядов на современную культуру, в неумении заметить «новые» тенденции в ней, ну и прочее в таком роде. Объяснимся еще раз. Внимание к данной проблематике для автора этой книги, философа и культуролога по преимуществу, носит вовсе не обывательский характер, он старается определить серьезные социально-психологические черты трансформирующегося западного общества с точки зрения как раз той, что называется, антропологической. То есть с той позиции, когда в образе, пусть будет – «концепте человека» фокусируется главная – онтологическая – проблематика, от которой не отмахнуться просто так. Она имеет отношение ко всем людям, живущим в пределах данной культурной ойкумены и задумывающимся о том, в каком мире будут жить их дети и внуки.
Но чисто теоретически, это крайне интересно, какую очередную развилку выберет человек, куда он повернет, что для него станет главным лет через 30–50? Изменения человеческой природы налицо, и мы подходили к ним и описывали их с разных точек зрения, искали предпосылки совершающихся трансформаций, кризиса, а может быть, и гибели гуманизма в прежнем виде. Сексуальная же сфера, связанная непосредственно с выживанием человека как биологического вида, становится в центр внимания по простой причине – прекрасный, умный, чистый, экологически безопасный мир, свободный от войн и конфликтов может быть построен, но вот кто будет в нем жить? С теми – и все более усиливающимися – тенденциями, какие мы описываем, получается, что только немногие и самые «примитивные» с точки зрения западной «политесной» культуры, народы. Поэтому прошу в очередной раз прощения у читателя, если дальнейшие рассуждения будут в какой-то степени повторять то, что было ранее.
Но это внешняя, обывательская реакция, отражающая «устарелый взгляд» автора на отношения мужчины и женщины, на воспитание детей, на сохранение традиционных семей. Но с точки зрения его же, но только переведенной в аспект объяснения данных явлений с позиции культурно-психологических тенденций, с антропологической (еще раз повторим это ключевое слово) точки отсчета, с которой наблюдается сведение человека к уровню домашнего животного, наконец, взглянув на поднявшуюся волну безумного и ничем не ограниченного проявления античеловеческого в человеке, приходится отыскивать некий философский ключик, который, как в сказке о Буратино, позволит открыть дверцу к истинной картине мира.
Но для этого необходимо отдернуть нарисованный полог, закрывающий вход в камин и скрывающий выход, попадание в реальность. И здесь нас подстерегают некие теоретические, а также практические опасности. Совершенно очевидно, что накат новой антропологической «волны» такой высоты и силы не мог случиться в одночасье, в течение периода как бы умирания постмодернистского мира. И дело даже не в том, что сейчас полностью расчистилась площадка идей, всегда сопровождавших западного человека по его личной и исторической жизни. Всегда он, этот человек, обладал набором сверхличных представлений о более универсальных ценностях и идеалах, помимо его частной, ограниченной жизни. Это и легло в основу экстенсивного развития капитализма как такового сразу после второй мировой войны, когда стал появляться не только средний класс народонаселения западной цивилизации, но он сам по себе стал выступать как некий идеал, к которому необходимо было стремиться и остальным слоям общества.
Этот процесс сопровождался набором вполне