2. Выявить наиболее противоречивую, эмоционально напряженную сферу отношений. Приведем пример. В нашей практике был осужденный, который обратился к нам со следующей проблемой. Он очень любит свою жену, но после его осуждения она ведет широкий образ жизни и уже продала дорогую иномарку, а деньги почти потратила. По понятиям он должен ее убить, т. к. такие долги не прощают даже жене. И он всерьез об этом подумывал, что его очень мучило.
3. Сформулировать гипотезу о главной причине установленной доминантной противоречивости личности. В приведенном примере мы бы назвали ее «страх неопределенного будущего» или «страх будущей ресоциализации». Этот молодой осужденный (уже по второму сроку) не представлял себе дальнейшего выживания вне блатного мира, т. к. просто не имел никаких навыков и опыта правопослушной жизни.
4. Установить другие сферы аналогичной противоречивости личности, проявляющейся в поведении. Это в частности позволит убедиться в правильности сделанных в гипотезе предположений об основных причинах личностной противоречивости. Не описывая здесь всех других поведенческих проявлений, остановимся на одном существенном. Посещая церковь, он искренне стремился укрепиться в вере, но также искренне полагал, что исполнять заповеди и обрядность следует только до тех пор, пока это не противоречит воровским понятиям. Кстати так считают многие осужденные, но больше подсознательно. Мало кто об этом размышляет и говорит. На этом работа с анализом причин может быть приостановлена с целью перехода к основной фазе психокоррекционного воздействия. Возврат к анализу и уточнению причин личностной противоречивости возможен на дополнительной фазе выполнения исправительной программы.
В завершение коротко скажем о самом психокоррекционном воздействии, которое мы осуществили в приведенном примере. Первоначально основной упор делался на закрепление его сомнений в различных сферах поведения. Человек начал понимать, что он какой-то недовоцерковленный, недосемейный, да и блатной из него тоже никакой. Параллельно ему прививались навыки правопослушной жизни на воле. Приблизительно через год он заявил, что понял, что любовь и Божия и семейная выше любых понятий и надо просто забыть об этом поступке жены, а после освобождения начать строить нормальную семейную жизнь.
Вторая обобщенная черта личности террориста – это внутренний запрет на социально ожидаемые формы общения и деятельности, который представляет как бы оборотную сторону внутренней противоречивости личности. Этот комплекс черт был нами назван психосоциальная изоляция. Как было показано выше при анализе экспериментальных данных, формула психосоциальной изоляции личности террориста в области общения заключается в следующем: межличностное общение имеет смысл только как способ контроля окружающих и управления ими. А именно, террористы начинают более включаться в общение (Ie, Iw) тогда, когда могут контролировать (Ce) других (см. параграф 3.1.3). В результате многомерного статистического анализа данных нами было выделено две группы осужденных террористов по характеру их общения:
– Представители 1-й группы стремятся избегать самостоятельного принятия решений, взятия на себя ответственности за процесс общения, предпочитают избегать близкого общения с людьми, чаще склонны избегать всякого общения.
– Представители 2-й группы склонны контролировать процесс общения и влиять на остальных, и, в целом, стремятся к тому, чтобы окружающие принимали участие в их жизни, стремятся включиться в общение, переживать его процесс эмоционально.
Мы видим, что психосоциальная изоляция присутствует в обоих случаях, но носит существенно разные формы. В одном случае осужденный просто избегает общения. В другом – стремится к нему, но имеет только одну стратегию общения – управлять и распоряжаться, что фактически делает его таким же изолированным. Такое общение возможно только до тех пор, пока потребность в управлении не отпала.
Однако формы психокоррекции для этих разных типов психосоциальной изоляции существенно различны. Общим будет, видимо, являться только этап установления внутренних психологических причин психосоциальной изоляции. Прежде чем мы представим два возможных алгоритма последовательности псикоррекционных действий в области общения осужденных за ТП, скажем несколько слов о том, для чего вообще нужно заниматься этим вопросом. Может существовать и такое мнение, что пускай террористы общаются с другими людьми и между собой как хотят, лишь бы они не совершали своих преступных деяний. Но эта позиция неприемлема для профессионала – сотрудника УИС. Дело в том, что общение является универсальной формой организации поведения и деятельности человека. Никакие поступки и действия не совершаются вне человеческого общения. Это очевидно. Менее очевидно, но совершенно однозначно вытекает из предыдущего и то, что общение является и универсальным средством изменения личности человека (в том числе террориста – изменим структуру его общения и можем изменить всю личность, остается только контролировать направление этих изменений). Это положение лежит в основе всей современной практической психологии и психотерапии, что объясняет в частности и тот факт, что групповая терапия (основанная на более интенсивном и многогранном общении) является гораздо более эффективной, чем индивидуальная. Однако, и индивидуальное общение с психотерапевтом иногда является незаменимым. В частности, в нашем случае можно предположить, что избегающих общения осужденных лучше привлекать к индивидуальным консультациям психолога (на групповые сессии они, скорее всего, просто не пойдут), а для контролирующего типа более эффективны групповые занятия, т. к. группа, в конце концов, заставит его отказаться от гиперконтроля окружающих. Теперь перейдем к описаниям возможных практически действий на подготовительной фазе исправительного воздействия. Эти последовательности будут различны для разных случаев. Начнем с избегающего общения осужденного.
1. Формулирование гипотезы о главной внутренней причине такого избегающего поведения в сфере общения – это общий для обоих случаев этап. Однако характер этих причин скорее различный. Так в случае избегания общения могут иметь место как страхи, уходящие глубоко в детство, перед неуспешностью акта общения, неумение общаться, непонимание того, что и зачем нужно говорить и делать, непонимание что можно и что нельзя чувствовать и т. д., так и гордость, сознание некоторой своей избранности, презрения (или даже ненависти) к людям, страх проявить неуместную агрессию, вплоть до физической. Иногда эти причины смыкаются.
2. Биографический анализ появления установленной причины и наличия в прошлом опыте фактов положительного, захватывающего общения (дружба, первая любовь, бабушка, др.)
3. Акцентирование внимания в процессе бесед на эмоциональной ущербности его жизни в связи с невключенностью в общение.
4. Совместный с осужденным поиск посредствующих форм вовлечения в общение (трудовая деятельность, церковь, самодеятельность – где круг общения достаточно узок).
Дальнейшее исправление таких осужденных может идти на планомерное психотерапевтическое расширение арсенала навыков и средств социализированного общения. Из совместного анализа в психологических консультациях с точки зрения возможностей изменения личности осужденного и его последующей адаптации к правопослушной жизни. Хорошим результатом стало бы достижения его согласия, принять участие в групповой психотерапии.
Обратимся теперь к возможным психокоррекционным этапам исправления личности «контролирующего» террориста. Этот тип мы выше назвали «формулой» общения террористов по той причине, что многие из избегающих общения ведут себя так только потому, что им не представляется возможности кем-то управлять и кого-то контролировать. Это означает только то, что сами они не умеют создавать себе такие возможности в отличие от более выраженных террористов.
1. Формулирование гипотезы для этого типа людей будет лежать скорее в области «комплекса власти» (в смысле К. Юнга) и страха ответной агрессии (если не ты, то тебя). Такие люди чувствуют себя в безопасности и комфорте, когда держат поведение партнеров по общению под контролем.
2. Биографический анализ возникновения причинных комплексов в данном случае, видимо, имеет смысл направлять не на жизненные события, а на сформированные идеалы. Например, авторитарный и жестокий отец как пример на всю жизнь. Совместный анализ авторитарности отца может в частности привести и к таким результатам, что в основе его поведения лежал обычный страх неудачи, в частности, что если сыну что-то разрешить, то с ним может что-нибудь случиться. Из нашей практики можно привести в пример осужденного на 15 лет за хладнокровное преднамеренное убийство, который после пяти лет отбытого срока сам обратился к психологу с букетом проблем, в том числе и в области общения. Он с упоением рассказывал о первом своем «учителе» на зоне, который научил его отказывать в общении тем, кто у тебя что-то попросил. Прошло пять лет, идеал укреплялся, психосоциальная изоляция росла. Потребовалось полгода общения с психологом, чтобы человек понял, что с обычной человеческой точки зрения такая установка просто смешна.