копыта. Тяжёлая свинцовая пуля.
– Трепло!
– Не поверил, но я же сказал, что это – факт. Когда пуля попала оленю в голову, он чесал за ухом копытом, – рассмеялся Олаф. – А вот когда в башку входит электрический разряд, он тоже выходит через ноги. Но перед этим успевает такого натворить с мозгами, что на выходе получается единственно возможный результат – наш Ломан!
Электрик насупился, оглянулся на ухмыляющиеся лица и, встретившись взглядом с улыбающимся Вайсом, обратился теперь к нему:
– Сигард, твоя обезьяна когда-нибудь заткнётся?
Вайс ответить не успел – спор прервал штурман.
– Заткнитесь оба! – выкрикнул Хартманн, грохнув кулаком по штурманскому столу. – Нашли время! – Затем, спрятав в кобуру длинноствольный морской «Парабеллум», ткнул пальцем поочерёдно сначала в Сигарда, потом в Олафа: – Только пристанем к борту, Вайс и Тапперт, ваши корма и машинное отделение! Майер с Ломаном, берёте на себя кубрик, Кранке и Ремус, вместе со мной в радиорубку, Бартольд и Дирк, будете при втором помощнике. Господин Мацуда, вы согласны с такой расстановкой?
– Да, конечно, унтер-офицер, всё верно. Вы лучше знаете своих людей, надеюсь, так мы справимся в кратчайшее время, – согласился японец. – От себя лишь добавлю: лишняя вещь – лишняя забота.
– Что он хотел этим сказать? – шепнул на ухо Сигарду Олаф.
– Да кто же поймёт этих японцев? Наверное, какое-то их изречение. Что-то вроде – не берите пленных, они вам даром не нужны.
– А… – наморщил лоб Олаф. – Ну, за этим дело не станет.
Оглядев ещё раз висевший на груди автомат, подсумок с единственным запасным магазином, нож на ремне в ножнах, фонарь, – он, довольный осмотром, полез по трапу в рубку. Снаружи для них уже подготовили надувную лодку, едва удерживаемую на волнах за концы четырьмя матросами. Поднявшиеся первыми Мацуда с Хартманном раскачивались внутри, вытаскивая из чехлов багор с набором сборных вёсел. Запрыгнув на упругое дно лодки, Олаф молча взял одно из них и занял свободное дальнее место. Всё как всегда. Десятки, сотни тренировок, и уже ни о чём не думаешь, потому что дальше за тебя решают рефлексы. Рядом на сиденье рухнул Вайс и толкнул Олафа в плечо:
– Чувствую, будет нам веселье.
В тот же миг ему под нос протянулся кулак штурмана. Излишняя предосторожность – до судна не меньше сотни метров, да и ветер в их сторону, но Вайс понимающе кивнул и замолчал. Ещё полминуты, и присмиревшая под тяжестью десятка человек переполненная лодка отвалила от борта. Олаф налёг на весло, всеми мыслями теперь находясь там, на английском судне. Нельзя сказать, что он боялся или так уж сильно волновался, но предательски дёргающаяся щека красноречиво выдавала: у родных сердцу дизелей куда спокойнее. Олаф был благодарен кромешной тьме за то, что этого никто не видит. Он вдруг поймал себя на мысли, что никогда не стрелял в человека из автомата. Так, чтобы в упор, глядя в глаза. Ходил на лодках едва ли не с начала войны, видел горящие торпедированные корабли, взрывы снарядов на чужой палубе, но вот так, чтобы лицом к лицу с врагом, ещё не приходилось. Сигарду проще: он говорил, что начинал службу в береговой обороне, и у них случались перестрелки с диверсионными группами англичан.
Олаф незаметно погладил мешавший грести ребристый ствол – ничего, пусть об этом волнуются там, на английском корыте, а он справится. В темноте неожиданно возник тёмный силуэт судна, и сердце невольно подпрыгнуло к горлу. Затем через борт полетели верёвки с крюками, и всё ушло на второй план. Перед глазами мелькнул чей-то ботинок, дно неустойчиво качнулось, затем грубо толкнули в зад, и Олаф догадался, что настал его черёд. Перебравшись через обвисшие троса лееров, он оглянулся по сторонам. Но и здесь уже всё решили за него. Сигард грубо схватил его за ремень автомата и потащил в корму.
– Нам туда, – зашипел он в ухо, и Олаф послушно засеменил следом.
Казалось, что Сигард уже здесь был, – он безошибочно нашёл вход в машинное отделение и, стараясь не скрипеть, медленно повернул рычаг, затем потянул стальной люк на себя.
– Пошёл, – указал он пальцем вниз.
И на этот раз Олаф повиновался, не раздумывая. Он спустился в помещение, резко пахнувшее соляркой. Её потёки, местами собравшиеся в лужи, здесь были повсюду. Промасленная ветошь, елозившие по палубе пустые канистры, открытый бочонок с солидолом, свет – тусклый плафон под низким потолком – всё здесь говорило о том, что они в машинном отделении, однако порядка здесь не было со времён создания судна. Спрыгнувший следом Сигард тихо присвистнул и покачал головой.
– Вонь хуже, чем у нас. Кэп за такое казнил бы тут же, у этой бочки. Я туда, ты сюда.
Вайс указал Олафу стволом на один из двух узких параллельных проходов, ведущих дальше в корму. Неожиданно раздалась приглушённая стальными переборками короткая автоматная очередь.
– Началось!
Сигард бросился вдоль тамбура, в полумраке перебирая рукой по трубопроводу вдоль стены. Пробежав с десяток шагов, он наткнулся на дверь. Одной рукой направив ствол на уровень груди, другой повернул ручку. Каюта оказалась пуста. Сигард потрогал ещё тёплый матрац без простыни и заглянул за штору. Крохотный иллюминатор был заперт, и в тесном пространстве витал спёртый воздух. Создавалось впечатление, что хозяин ещё пару минут назад был здесь. Выглянув в пустой тамбур, Сигард потянул ящик письменного стола. В ворохе ненужного хлама из ценного здесь оказался лишь портсигар. Молочно-белый металл казался серебром, и портсигар перекочевал в карман. Окинув взглядом пустые полки, Сигард разочарованно вышел из каюты. Поток прохладного воздуха в лицо подсказывал, что тёмный тамбур заканчивается открытым выходом на верхнюю палубу. Прислушавшись, Сигард замер. Позади, откуда он пришёл, послышались отчётливые шаги бегущих ног. И вдруг совсем рядом загрохотала очередь. Бросившись обратно, под свет единственного плафона, в клубах пороховых газов Сигард увидел Тапперта. Растерянный Олаф держал автомат на вытянутых руках, целясь Вайсу в грудь. Увидев напарника, он облегчённо выдохнул.
– Ты его видел?
– Кого?
– Он выскочил оттуда! – Олаф указал на узкую щель, образованную двумя железными шкафами. – Сбил меня с ног и убежал туда.
Теперь Олаф показывал в противоположную сторону, в темноту тесного тамбура.
– Почему ты его не убил?
– Но, Сигард… – смутился Олаф. – Всё произошло так внезапно. Я хотел. Ты же слышал, я стрелял.
Коридор заканчивался хлипкой переборкой с дверью, запертой изнутри. Вайс присмотрелся и удивлённо постучал по некрашеной поверхности согнутым пальцем. Переборка, как и дверь, оказались обычной фанерой. Он толкнул дверь ладонью, образовалась тёмная щель, и через мгновение дверь тут же упруго закрылась. Тогда Вайс отошёл на