Читать интересную книгу Избранное - Василий Нарежный

Руперт (вскакивает). Слышишь, Розина! сей час убирайся в свою спальню; — а чего этот господин от меня хочет? В эту пору добрые люди, поевши порядком, курят табак и отдыхают. Пусть придет в другое время.

Берта. Очень хорошо. Только он верно больше не придет.

Руперт. А почему?

Берта. Потому, что кто покупает брильянтовых вещей на знатную сумму и на наличные деньги, тот везде найдет ювелиров.

Руперт. Что? на знатную сумму? на наличные деньги?

Скорей проси сюда, скорей! (Берта уходит.) А ты, Розина, вон, сейчас!

Розина. Это весьма неучтиво, дядюшка! что может незнакомый господин мне сделать? Это значит ревновать прежде времени.

Руперт. Не ревновать, а знать политику, как поступать с женщинами. Поди, поди!

Розина. Да вот и господин! (Милан с Бертою входят.)

Руперт. Этакая упрямая! постой! — Прошу покорно сюда, милостивый государь! садитесь на софу, да поговорим о нашем деле. (Тихо.) Розина! (Мигает, чтоб ушла.)

Розина (громко). Что вам угодно?

Милан. Мы, сударь, дело наше кончим в два мига. Мне сказали, что вы искуснейший ювелир во всем городе.

Руперт, По крайней мере не слыхал, чтоб был кто меня искуснее.

Милан. Вы также отлично занимаетесь политикою.

Руперт. Кто вам об этом сказывал?

Милан. На что сказываться имею особенный дар от неба, что могу узнать политика за полверсты — не говоря с ним ни слова.

Руперт. Мудрено! Однако что наше дело?

Милан. А эта прелестная девица не дочь ли ваша?

Руперт (сухо). Нет, сударь.

Милан. Так супруга?

Руперт (с досадою). Нет еще.

Милан. Э! постойте! вы не знаете, что я не только великий политик, но не меньше того и хиромантик. Позвольте, красавица, вашу ручку!

Розина. Извольте! (Милан, взяв ее за руку, искусно вручает письмо.)

Руперт (сердито). Что это? Разве так ныне хиромантики узнают правду? Не трудитесь, сударь! это Розина, моя племянница, которой я теперь опекун, а вскоре буду кое-что и более.

Милан. Постойте, сударь, я сей час отгадаю! вы хотите быть ей супругом! так! моя политика не лжива. Она точно такова, как знаки показывают. Это сей час можно было отгадать. Когда она на вас взглянет, то так любезно улыбнется, тако мило, что я…

Розина. Вы, сударь, умеете льстить приятно.

Руперт (запальчиво). Замолчи, беспутная, и сей час вон; а вас, милостивый государь, прошу покорно начать о деле; если же оно так обширно, как видно из предисловия, то мы не приведем его в действие и в десять лет. (Тихо, Разине.) Если ты сей час не уйдешь, то я вытолкаю в шею.

Розина. Слышу, дядюшка! Берта! поди, да поскорее приготовь кофе и две трубки с табаком.

Руперт. Розина!

Розина. Сию минуту, сударь!

Милан (к Руперту взбешенному). Стойте, стойте! я помощию политики сейчас узнаю ваше желание. Вам хочется, чтобы милая племянница и будущая супруга сама присмотрела, как будут готовить кофе. Итак, сударыня, я на несколько минут лишусь счастия вас видеть.

Розина. Пойдем, Берта! (Уходят.)

Руперт (тяжко вздохнув). Я и сам не знаю, что здесь делается! (К Милану.) Ну, сударь, не лучший ли я против вас политик, что выслал племянницу с девкой. Они только мешали приступить к делу. Теперь с помощью божиею начнемте.

Милан. Прошу присесть, и я все скажу вам в коротких словах. — Весьма недалеко отсюда живущий…

(Розина входит; за нею Берта с подносом.)

Руперт. Опять их несет нелегкая! что из этого будет?

Милан. Оставьте их, пожалуйте! у меня нет никаких тайн. Пускай и прелестная племянница ваша вместе с нами кушает кофе. Это продолжению нашей повести не помешает.

Руперт. Продолжению повести? Так это и до завтра не кончится?

Милан. Самая коротенькая повесть!

Руперт (нетерпелива). Весьма недалеко отсюда живущий…

Милан. Точно так! вы прекрасную имеете память. — Дядя мой по матери, пребогатый лифляндский барон фон дер Аффенберг, будучи теперь около семидесяти лет, решился в такие цветущие лета жениться на двадцатилетней графине фон, фон… — хоть убейте, не вспомню имени!

Руперт. Ну, в этом надобности мало! что ж этот г-н барон?

Милон (к Разине). Не правда ли, сударыня, что прекрасная пара? Ни чуть не хуже, как и вы будете с дядюшкою. Страстно люблю людей в пожилых летах! — там-то искать ума, бережливости, политики и возможного благонравия! если бы кто мог высватать за меня красавицу во сто лет, ей-богу, сегодня бы женился. Но где найдешь такого феникса?

Розана. Да вы, сударь, причудливы! хотите умной и пригожей жены, да еще и политика.

Милон. A propos! если вы, г-н Руперт, желаете быть совершенно счастливы женою, то у меня такой клад есть на примете. Тетушка моего дядюшки Ульрика фон Нессельвальд близка уже к сотому году и невинна, как горлица. Не упускайте случая! я ручаюсь, что она совершенно знает политику.

Руперт. Точная правда, что нашему делу конца не будет!

Милон. Сию минуту! дядюшке хочется невесту свою повеселить несколькими брильянтовыми безделушками, до которых она смертельная охотница.

Руперт. Кто из женщин не такова! надеюсь, что мы скоро поладим.

Милон. Ни больше, ни меньше, он на эту шалость назначил издержать до 50 тысяч рублей, и мне, как знающему таким вещам моду, поручил исполнение. Итак, я кончу разговор вопросом: есть ли у вас на такую сумму вещей, или нет?

Руперт. Как не быть! вам, видно, не дураки на меня указали. У многих ювелиров бывает премного вещей, а весьма не много своих, и все продают по комиссии; я же напротив. Только предуведомляю, что в долг не даю никому и ничего.

Милон. Одною рукою будете отдавать вещи, а другою принимать деньги.

Руперт. Это мне очень нравится. Что же да что нужно?

Милон. Сей час. Вот у меня и роспись за подписанием дядюшки. (Вынимает бумагу.) Табакерка от 5 до 10 тысяч рублей.

Руперт. Есть! по совести отдать можно за 8 тысяч; самого последнего фасону!

Милон. Две пары серег самой высокой воды и работы; с полдюжины перстней, две или три пары браслетов, головной убор, — словом — чтобы все не превышало 50 тысяч рублей.

Руперт. Все есть, все есть, и самое лучшее. Вам как будто сказывал такой человек, который хорошо знает ящики в моем шкапе.

Милон. Мне сказали самые верные люди. Вот вам записка; потрудитесь отыскать вещи, уложить, — и отправимся вместе, к барону.

Руперт. Это можно бы и тут кончить. Вы возьмете мои вещи, а мне отдадите деньги.

Милон. Помилуйте! если бы я покупал для себя, так можно бы вдруг решить такую безделицу. Но между высокоурожденными лицами этого не водится. Легко станется, что какая-либо вещица не понравится и надобно будет заменить другою. Впрочем, если вы так тяжелы на ногу и не хотите идти со мною, то я пойду к другому мастеру, хотя наверное знаю, что нигде не найду вдруг всех надобных мне вещей.

Руперт. Постойте, постойте! так и быть; я иду с вами.

Вы говорите, что г-н барон живет недалеко?

Милон. Близехонько! только что не видать!

Руперт. Хорошо! да и мне укладывать недолго. Пойдем, Розина, в мой кабинет; ты мне поможешь.

Розина (в сторону). Нечего делать! не знаю, чем отговориться… (Уходит с Рупертом.)

Милон. Слава богу! начало пошло порядочно. Ах, как бы я был счастлив, если б и конец был так же удачен! да, чуть второпях и не забыл. Вот ключ, сделанный по данному мне тобою слепку.

Берта. Вы, кажется, пускаетесь наудалую. Откудова взялся у вас дядя барон, когда вы, кроме бедного жалованья да заржавелой шпаги, с позволения сказать, ничего не имеете.

Милон. О самом важном имуществе моем ты забыла, то есть об уме гибком, оборотливом. С ним недолго попасть в родство и с князем; надобно только после уметь поддержать себя. Словом, этот день, а более ночь, будут решительны, и как скоро в 12 часов вечера меня у вас не будет, то знайте, что я попался в тенеты, а оттудова весьма не скоро выдерусь, а если и удастся, то непременно должен буду переменить место службы и ехать для добычи серебра и золота на китайские границы.

Берта. Поэтому вы затеяли неладное дело! я боюсь, чтобы и нас, бедных, не запутали. Руперт богат и легко с племянницей откупится, а меня, сердечную, не заставили бы сотовариществовать вам в путешествии.

Милон. Ничего не бойся! если мне будет удача, то мы все трое счастливы; а если плохо, то одному мне. Да вот и г-н Руперт с вещами.

Руперт. Ну, сударь, я готов; а чтобы вы и впредь в случае подобных покупок не забыли моей квартиры, то прошу для памяти принять эту золотую табакерку.

Милон. Очень хорошо. Хотя у меня подобного вздору пропасть, но для вас не отрекаюсь принять и этот. Ба! да она и с табаком! (Нюхает, чихает, выхватывает носовой платок, из которого выпадает старая тавлинка. Милон схватывает ее, прячет в карман. Все в недоумении.)

Руперт. Это, конечно, у вас редкий антик?

Милон. Да такая, сударь, редкость, которой не отдам за пять, за десять, — куда! — ни за сто тысяч рублей.