ему знать, что жива. — как можно более спокойно попыталась сказать.
— согласен, — кивнул дядя Сема.
— как это можно сделать? — навалилась я на стол, чтобы быть ближе к собеседнику.
— надо подумать. Видишь ли, дело в том, что твое нахождение тут должно остаться тайной.
— почему?
— да хотя бы потому, что ты мирайя Проклятого дракона. Тебя увели из под его носа. Он тут даже пепелища не оставит. Один котлован. Зону отчуждения. Чернобыль этого мира, если хочешь. Херосима и Нагасаки…. Это раз. Два, как я могу догадываться и что успел поведать мне наш дорогой Шеян тебя, барышня, хотят убить. И то, что портал затащил тебя сюда, говорит о воле богов этого мира. Это два. Три — урог. Тот мужик, что тебя так напугал прошлой ночью. Он реален и по какой-то причине ты ему нужна. Эти существа просто так не ступают в царство снов. Слишком много сил для этого нужно. Вот. А четыре — ты сама как обезьяна с атомной бомбой. Малейшее движение не туда и все. Кранты. Всем повсеместно.
Я было хотела сказать, что мне все равно на его счет и все остальное. Сердце рвалось из груди, страх и беспокойство разрывали душу. Он остановил меня жестом руки. Почесал подбородок, накрутил на палец прядь из бороды, нахмурился, обернулся на заваленный бумагами стол, к которому было запрещено подходить.
Шеян же темной молчаливой тенью сидел за столом. Взгляд его был устремлен куда-то в пространство, а челюсти методично пережевывали пищу. Это еще больше добавляло ему сходства с земным актером. Суровый воин конг-фу. Сталь в глазах, не капли эмоций на лице. Дрожь берет.
— Ян, тебе придется нам помочь, — нарушил тягучую как смола тишину, в которой я горела как на костре, дядя Сема.
Он обернулся и бросил на него пристальный взгляд. Шеян выдержал его взгляд и лишь коротко кивнул. И кивок таковым показался лишь тому человеку, что обладал большим и ярким воображением. Столь скуп и мимолетен был.
— чудно, — взбодрился агроном-любитель и потер ладошки.
Дом дев Мии — странное название для такого места.
Стоя у белокаменных стен Деймон запрокинул голову, сколько хватало взора, вверх на скалы, взбирались многочисленные сады. То тут, то там в зелени вечно цветущих садов мелькали белые черепичные крыши домов и дворцов. Ныне сверкавших на солнце черными провалами дыр.
Их собственный драконий город. Мир запустетья и гулкого эха шагов.
Уже которую сотню лет драконы перестали привозить сюда своих мирай. Перестали в храме богини, что возвышался над этим местом как венец на челе самой скалы, соединять себя со своими мирайями. Возносить мольтвы божественной паре. Восхвалять мудрость отца и прекрасный лик матери. Пред ликом богини обретая душу и единство. Сейчас каждый дракон готов был разорвать соперника и стремился, во что бы то не стало, заполучить мирайю. Сейчас же. Не считаясь не с чем. Не с чувством человека, в чьем теле скрывал сущность, не девушки. Предпочитая заполучить желаемое, а потом разбираться. И не у всех выходило. Слишком поздно каждый из них понимал, что совершил ошибку, насильно привязав душу любимой к себе. Слишком поздно, как и он сам, осознавали, что она живая, не холодное бездушное сокровище. Теплая, нежная, ранимая, не груда холодного золота и камней, которые согревали сердце любого дракона. Она чувствует и страдает в золоченой клетке. Зачастую сломленная и покорная как рабыня. Многие из них не переносили тягот рождения сына, погибали или навсегда лишались возможности даровать жизнь вновь. Драконы роптали на своих прародителей. На великую Мать, что не защищает их женщин. Позволяет им умирать. Многие убитые горем приходили сюда и крушили все, что не попадется. И потому это место сейчас все больше напоминает поле битвы. И только сады… Сады цветут как никогда. В тоске по прежнему счастью.
Тихое цоканье копыт их лошадей и шелест шагов, это все что нарушало умиротворение этого места.
— знаешь, Дей, удивляюсь, что ты надеялся обустроить тут хоть сколько-нибудь достойное жилище, — шепотом, чтобы не нарушать умиротворение этого места сказал Мир, — тут все катаклизмы мира оставили свой след. Включая и армию мертвых, что поднял тот грибник из пришлых в прошлый раз.
— всего лишь несколько разъяренных драконов, Мир, — неохотно отозвался Деймон, — место для ночлега, — он указал на небольшой сквер с цветущей сиренью.
Место было по истине волшебным. Небольшая круглая площадка из белого камня, посередине украшенный изразцами голубого цвета колодец, над которым нависают длинные как волосы девы ветви ивы. Беседка, что стояла в окружении кустов сирени была цела. По крайней мере, ее кровля. Что странно. Пол ее устилали сухие листья и веточки…
— Там мы сможем напоить коней. Они устали, — бросил Проклятый, и двинулся в глубь сквера.
Храм Мии нависал над ними как огромный костяной остов. Тихий и покинутый всеми. Без крыши, без окон, с обрушившимися стенами. Именно туда они отправиться, когда позаботятся о конях.
— мать моя женщина!! Это что? Склеп?????? Вы прикалываетесь? И мне что надо сделать?? — голосила я, глядя на своих спутников упирая руки в боки.
Пойти то мы пошли. Только не далеко. В предбаннике под половицами оказался самый настоящий подземный лаз. Вырубленные в земле ступеньки для крепости облицованные досками, которые от сырости местами прогнили, вели в узкий темный коридор. Во тьме и тишине мы шли по нему минут двадцать, наверное. И судя по уклону спускались вниз. Спустились, пока не уперлись в каменную дверь, которую, кстати, наш маленький китайский друг с тату на пол лица отрыл словно картонную. Это я увидела только потому, что Семен Как Там Его Забыла Уже сообразил таки наконец зажечь лампу, отдаленно напоминавшую керосиновую. Шаг, другой и вуаля! Я в склепе. Низкий каменный потолок, серые стены без единой трещины или следов кладки, посередине внушительных размеров саркофаг. Я такой как раз в долине царей в Египте на экскурсии видела. Цельный, добротный кусок гранита или чего-то на него похожего. Жуть. Точно египетский. Не обманите. Видела-видела. Давно это было. В прошлом году. Только без крышки. А тут с крышкой. Еще и разукрашенной витиеватыми письменами. Красивенький такой. Черный.
И тут началась вторая часть марлезонского балета. Этот…. Чтоб его! Грибник начал объяснять мне, что надо делать. Не смогла я сдержаться и усомнилась в его здравомыслии совсем не девичьими выражениями. Определенно этот мир влияет на меня плохо. Как попала сюда, так один мат в голову и лезет. Розовые облака, единороги и русский народный мат. Тьфу!
— лечь в саркофаг, — почесывая темечко, выдал дед Мозай