В течение этих восьми дней то одного, то другого пленного выволакивали из храма, и не все из них возвращались. Постепенно число пленных уменьшилось вдвое, и все те, кто остался, уже убивали на рыночной площади. Карла и его товарищей больше не избегали, но легче от этого не было. Большую часть времени пленные сидели молча на полу, каждый думал о своем.
Карла еще дважды вызывали на освещенную кострами площадь для развлечения жаждущей крови толпы. Убил он один раз, когда дрался с еще одним стирландецом, тот явно поддался и с радостью принял смерть от руки Карла.
Во втором бою против него выставили молодого пехотинца из Миденхейма, но тот в последний момент сломался и отказался драться. Юноша отбросил меч в сторону и, рыдая, умолял о пощаде, а потом попробовал бежать с площади. Его казнил Хинн, а Карла отвели обратно в храм.
К седьмому дню фон Маргур был единственным пленным, которого не вызывали на площадь. Виннес и Этцель никак не могли понять, зачем вообще северяне оставили жизнь слепому рыцарю.
Карл понимал. Это становилось все очевидней, стоило фон Маргуру открыть рот: он говорил то, чего никак не мог знать.
Фон Маргур был ясновидящим. Возможно, он обрел этот дар после страшного удара по голове, повредившего его мозг. Рыцарь был особым, и курганцы это ценили.
На седьмой вечер Хинн пришел за фон Маргуром. За стенами храма бушевал ветер, он стенал и свистел вокруг каменного здания. В храме гуляли сквозняки, факелы шипели и нервно помигивали.
— Помоги! — закричал фон Маргур Карлу, когда его тащили из храма. Рыцарь вращал головой и таращил глаза, силясь хоть что-нибудь увидеть. — Я боюсь! Боги, мне страшно!
— Сигмар поможет тебе! — крикнул Карл и получил от Хинна по губам за такое богохульство.
Этцеля и Виннеса вызвали тоже, и еще рейкландца по имени Брандт.
Прошло полчаса. Сквозь завывания ветра пленники слышали крики варваров. Карл подошел к алтарю и опустился на колени, чтобы помолиться за душу фон Маргура. Он старался не думать о том, что алтарь осквернен, и упорно не обращал внимания на варварский гроб с мерцающим глазом. Его не заботило и то, что храм был возведен в честь божества кислевитов, обрядов и догм которых он совсем не знал. Главное было то, что это сакральное место, откуда его мог услышать Сигмар.
Карл возносил молитвы, а на него смотрел светящийся глаз железного гроба.
А потом курганцы привели фон Маргура. Рыцарь шел без посторонней помощи, как будто знал, куда идти. Он ни разу не споткнулся, а просто, волоча ноги, прошел через весь главный зал храма и сел рядом с Карлом. Руки его были в крови.
— Это непросто, — сказал фон Маргур. — Верно?
— Да, — согласился Карл. Он не представлял, как слепому рыцарю удалось остаться в живых.
Фон Маргур невидящими глазами смотрел прямо перед собой.
— Я думал, это будет легче, — наконец сказал он и, свернувшись калачиком, заснул, как ребенок.
— Что они заставили вас сделать, сир? — спросил Карл.
Но фон Маргур уже крепко спал.
Вернулся Виннес. У него были раны на ноге и на бедре, его трясло, он плакал. Курганец промыл его раны уксусом и ушел. Виннес отказывался приближаться к фон Маргуру.
Карл сам подошел к нему.
— Что случилось? — спросил он, подавая Виннесу флягу с водой.
— Они заставили меня убить Брандта, — просипел Виннес. — Боги, они заставили меня зарубить его! Он не владел мечом. У него не было ни единого шанса против меня, но он дрался, как черт, и вот доказательство тому. — Виннес махнул на свои раны.
— Повреждены только мышцы. Ты поправишься, — сказал Карл.
— Я не хочу поправляться, — простонал Виннес.
— А что фон Маргур? Ты видел его?
Виннес кивнул.
— Проклятье! И что?
— Он убил Этцеля.
— Не может быть!
— Я видел это, Воллен. Они стояли лицом к лицу, у каждого по два кинжала. Там, на площади. Фон Маргур даже не понимал, куда бить. Он все время звал тебя на помощь. Эти ублюдки глумились над ним. А Этцель… Сигмар! Он не хотел с ним драться. Не со слепым. Только не со слепым.
Виннес повернулся к Карлу. Он умудрился размазать по лицу кровь из раны на ноге. Этот взгляд трудно было выдержать. В нем в равной мере отражались страх, отчаяние, унижение и отвращение.
— Я убил Брандта! — хрипло выкрикнул он.
— Я знаю, знаю… Друг, скажи, что сделал фон Маргур?
Виннес судорожно сглотнул, голос его понизился до шепота:
— Он дрался. Вдруг начал драться, как зрячий. Он блокировал все удары Этцеля. Зрячий солдат, которого натаскивают для таких боев, не смог бы драться лучше. Казалось, что он предвидит каждый удар Этцеля и легко отбивает их. И все время… проклятье, все время… глаза у него смотрели не в ту сторону! Это было жуткое зрелище. Даже курганцы заткнулись, увидев такое.
— Продолжай, Виннес.
— Кинжалы мелькали в воздухе. Чик-чик-чик! Этцель начал драться всерьез, он кричал от ужаса. А потом… потом фон Маргур, он… он вонзил оба кинжала в цель. Оба в сердце Этцеля. И все кончилось.
У Карла перехватило дыхание.
— Я и близко к нему не подойду, Воллен, — решительно сказал Виннес.
— Что? Почему? Он всего лишь сделал то, что вынужден был сделать.
— Я знаю! Но он слепой! Слепой! Как он мог это сделать, если ему не помогала черная магия?
— Я…
— Ты посмотри на него, Воллен! Только посмотри!
Карл посмотрел через зал на спящего фон Маргура.
Слепой рыцарь, как довольный пес, улыбался во сне.
На рассвете девятого дня в храм вошли зары и поделили пленников в соответствии с их метками. Зар Улдин в сопровождении своего шамана Саботая выбрал Карла и еще семерых пленных с синими метками на лице и вывел их из храма на площадь.
В городе тем утром было тихо и безлюдно. Только там, где недавно стояли шатры и палатки, в грязи остались следы множества ног.
Восьмерых помеченных Улдином пленников связали друг с другом длинным кожаным ремнем, накинув каждому петлю на шею. Карл видел, что другие зары уводят с площади такие же связки пленных. Мельком он разглядел и фон Маргура с Блейдой и Онсом Олкером.
Саботай вывел пленников Улдина за западные городские ворота. Там собралось больше сотни курганцев, которые готовили к походу своих больших вороных лошадей.
Это был отряд зара Улдина. На варварах были надеты кольчуги и вымазанные дегтем латы. На их круглых щитах, выкрашенных в синий цвет, были нанесены рисунки, изображающие змей. Самый крупный варвар по имени Ускел нес штандарт. Верхняя часть штандарта была «украшена» человеческими челюстями. На перекладине три черепа — два человеческих по краям и лошадиный в центре. Все черепа позолочены. Под перекладиной развевалось знамя, по виду которого можно было догадаться, что выкроено оно из человеческой кожи. На знамени была изображена голова волка с единственным глазом во лбу. Ускел сидел верхом на странной кобыле, у нее была шкура в широкую черно-белую полосу. Полосатой была даже густая и короткая грива. Кобыла зло фыркала.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});