В дверях остановились. Дождь сыпнул в лицо, мелкий и густой, как туман, - казалось, дышишь уже не воздухом. Дождь вымочил покрытие рулежной полосы, затянул окружающее серой вуалью, и озеро - оно было видно из аэропорта - сливалось с небом без четкой грани, а горы вокруг него вырастали тенями на фоне неба.
Брен подумал, что Мальгури должен стоять где-то на этих высоких берегах, прямо над озером.
- За нами отправляют автомобиль, - прокричала Чжейго ему в ухо - в руке она держала карманную рацию. Аэродромная команда тем временем катила передвижной трап, чтобы они могли сойти. На трапе не было навеса от дождя, как в шечиданском аэропорту. Придется, видно, скакать бегом по ступенькам и мчаться ко входу в аэровокзал.
Надо полагать, если бы на борту был Табини, так они уж нашли бы навес. Или хоть автомобиль подогнали ближе.
Раскатился гром, в мокром бетоне отразились молнии.
- Благоприятное предзнаменование, - пробормотал Брен, который вовсе не горел желанием выходить на металлическую лесенку, когда молнии сыплются так часто. Но тут трап ударился в борт и качнул самолет; внутрь захлестнул дождь, холодный, как осенью.
Встречающие (в дождевиках!) закричали и поманили их наружу. Банитчи вышел. "Черт", - ругнулся про себя Брен, нырнул в дверь и заторопился следом, цепляясь за холодный и скользкий металлический поручень, вздрагивая, когда молния освещала ступеньки и бетон внизу, а над головой раскатывался гром. "Сгорим тут все, как свечка". Он добрался до низу и с облегчением соскочил с металлического трапа, заметил Банитчи в открытой дверце фургончика и, стараясь не поскользнуться на гладкой бетонке, побежал туда - а Чжейго тем временем тарахтела по ступенькам у него за спиной.
Наконец он добрался до укрытия. Тут же появилась Чжейго и шлепнулась на сиденье. На её черном лице блестели капли дождя. Водитель фургончика вышел наружу, чтобы закрыть за ними дверцы, и застыл, уставясь на Брена округлившимися глазами. Холодный туман, клубясь, заползал в салон. Видно, никто не сказал водителю, что среди прибывших есть землянин.
- Закрывайте! - рявкнул Банитчи.
Промокший водитель грохнул дверцей и кинулся бегом на свое место.
- Там ещё Алгини и Тано, - напомнил Брен, когда водительская дверца захлопнулась, и наклонился, чтобы поглядеть на самолет через забрызганное каплями стекло.
- Они привезут багаж, - успокоила его Чжейго. - На другой машине.
"На случай бомб", - угрюмо предположил Брен.
А водитель тем временем отпустил тормоз, включил передачу и оживленно пустился в явно стандартные словесные любезности, вроде "Добро пожаловать в Майдинги, Жемчужину Гор"; отрепетированный и обкатанный речитатив лился и лился, описывая самое благоприятное взаимное расположение гор, соответствующее счастливой космической гармонии, а также бесконечно полезное воздействие горных родников там, наверху, над озером, истинным Зеркалом Небес.
В данный момент Зеркало Небес ничего не отражало. Дождь разбивал на мелкие кусочки утонувшие образы зданий и серую пустоту за стеклом, автомобиль мчался - Брен ожидал, что они остановятся у аэровокзала и сядут на поезд до Мальгури, но фургончик пронес их мимо входов в здание - одного, второго, третьего - направляясь к проволочному забору и озеру.
- Куда мы едем? - спросил Брен, бросив встревоженный взгляд на Банитчи. "Конечно, - думал он, - Банитчи воспротивится этому странному отклонению, хотя, может быть, мы все в опасности и надо просто сидеть и держать язык за зубами..."
- Все расписано, нади, - ответила Чжейго, положив ладонь ему на колено. - Все как положено.
- Что расписано?!
Он выходил из себя. Глаза нервно метались между надвигающимся забором и ничего не выражающим лицом Чжейго, потом застыли на заборе - столкновение казалось неизбежным.
Но водитель резко повернул, как оказалось - к воротам, и те автоматически открылись перед машиной. А Чжейго ничего не ответила.
- Куда мы едем?
- Успокойтесь, - с полным хладнокровием сказал Банитчи. - Пожалуйста, примите мои заверения, нанд' пайдхи, все в полном порядке.
- Мы едем к железнодорожной станции?
- В Мальгури не проложена железная дорога. Туда ездят на автомобиле.
Вот уж никак он не ожидал, что поедет на автомобиле. Нигде не предусматривалось автомобильное сообщение между аэропортом и каким-то пунктом назначения, независимо от того, как богат пассажир: предполагалось, что общее правило - это использование ближайшей железнодорожной линии... А между Мальгури и аэропортом, оказывается, вообще нет ветки?
Фургончик, как было обозначено большими буквами прямо над водителем, принадлежал "Майдинги Аэро"... Так что, машина аэрокомпании регулярно обслуживает частных пассажиров? Но аэрокомпаниям не выдают лицензии на наземные перевозки.
Может быть, служба безопасности имеет особое разрешение. Но неужели тут настолько чрезвычайные обстоятельства?
- Мы боимся нанять автобус? - спросил он и указал на хорошо видную вывеску впереди "Майдинги Аэро".
- До Мальгури не ходит автобус.
- Но это закон. Полагается, чтобы были наемные автобусы...
Фургончик сделал резкий поворот, Брена бросило на подставленную руку Чжейго.
Чжейго похлопала его по колену, он сложил руки и снова устроился на своем месте, усевшись поглубже, стараясь собрать осколки своего достоинства и самообладания, а над головой раскатился гром.
Были места, где уровень техники не соответствовал правилам. Были места, представляющие собой экономические исключения.
Но, черт побери, только не собственные владения айчжи! Табини не в состоянии оплатить автобус? Или же автобус, идущий из аэропорта до городка Майдинги, не обслуживает поместье Мальгури, которое расположено совсем рядом? Айчжи должен показывать пример строгого следования правилам охраны окружающей среды. Кабиу. Хороший прецедент. Правильное поведение. Приличия.
Да где же, черт побери, находится это поместье, если городской автобус не может отвезти нас туда?
Под шинами заскрежетал гравий, и фургончик запрыгал по дороге, с одной стороны которой была серая пустота, а с другой - гора. Теперь дорогу никак нельзя было отнести к категории "усовершенствованных", и Брен припомнил вето одного из своих предшественников, наложенное на законопроект о прокладке шоссе до высокогорных деревень, - и свое собственное заявление перед айчжи, довольно шаткое, что такая мера "подорвет приоритет железных дорог", что прошения из горных деревень всего лишь дымовая завеса (айчжи с восторгом подхватил это выражение, когда разобрался в его смысле), прикрывающая амбиции провинций и подталкивающая провинциальных айчжи к неповиновению и бунту.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});