Читать интересную книгу Колесо Перепёлкина - Владислав Крапивин

«Теперь — ничего, — как-то удивительно спокойно отозвался Мару (круглолицый темноволосый мальчик в больших очках). — Что было, то было. Это не ты, а… всемирное движение колес… А тебе пора домой. А то и правда хватятся».

Вася подумал и встал. И тихо пошел через пустырь в переулок.

Он брел, а Мару ковылял рядом, то и дело чиркая по ноге педалью. Прыскали в стороны кузнечики. Вася пытался понять, что у него в душе. И наконец подумал с виноватым вздохом: «Что же теперь… В самом деле: что было, то было…»

А может быть, что-то просто приснилось? Придумалось? Например, Микин дедушка-ботаник?..

Он еще долго так размышлял бы на ходу, но посреди переулка его окликнули:

— Вася! — сразу два голоса.

Он оглянулся. Сзади шли Филипп и Оля.

Они шли рядышком, и у Оли шевелились в теплом воздухе волосы, а в бороде Филиппа горели медные искры. И глаза у них у обоих были счастливые.

Вася глянул, мигнул. И сказал в упор неулыбчиво и требовательно:

— Вы что? Выходит, все-таки помирились?

— Да! На веки вечные! — радостно призналась Оля. А Филипп сдержанно улыбнулся:

— Теперь уж насовсем…

Вася подумал. И спросил о главном:

— Значит, ты теперь напишешь картину «Мальчик и музыка»?

—Я уже написал! Приходи на «Богатырь», увидишь… И знаешь, там случилось маленькое чудо!

— На картине?

— Да!.. Я нарисовал мальчика в рубашке с погончиками, вроде той, что ты носил тогда. А утром смотрю — на нем футболка с зелеными звездами, как сейчас на тебе… Кисточка распорядилась.

«Все равно эта картина не про меня, — подумал Вася. — Она про Сережу Таевского». А вслух сказал:

— Разве там можно различить на одежде звезды? Ты же говорил, что на картине сумерки…

— Сумерки и лунный свет. Звезды при нем проступают вполне отчетливо… А скоро я напишу картину «Незнакомый город новым летом».

— Как это? — не сдержал любопытства Вася.

— Там будет все тот же город, только… по одной из улиц идем Оля и я. Или почти Оля и я… И всюду солнце. И оно будет блестеть и сиять от счастья так… нет, даже не блестеть, не сиять, а… не могу подобрать слово…

— Оно будет рыдать от счастья, — серьезно сказал Вася. И быстро глянул в голубые глазки Филиппа.

Глазки стали темно-синими глазами.

— А ведь правильно… — сказал Филипп с выдохом. — Это да… правильнее всего.

И, кажется, все разом увидели на миг чудесный город в сияющих брызгах обильных счастливых слез. В радугах и влажном сверкании. И то, что было там богатство солнца, понятно. А то, что слезы… Ну, наверно, не бывает настоящего счастья без слез.

Филипп чуть обогнал Васю, встал перед ним.

— Да… Помнишь, я говорил тебе, что, если не совладаешь с загадкой семи музыкальных нот, я научу тебя управляться с семью красками радуги?

Вася неловко кивнул, он помнил.

— По-моему, тебе это не надо, — задумчиво сказал Филипп.

— Почему? — огорчился Вася.

— По-моему, ты будешь владеть другой загадкой — словами. Ты умеешь находить самые нужные слова. И, скорее всего, станешь сочинять сказки. Это одно из самых хороших дел на Земле.

— Ну… я не знаю, — пробубнил Вася и стегнул себя по ноге рогаткой. — Вообще-то я хотел быть путешественником…

— Одно другому не мешает, — серьезно сказал Филипп. А Оля объяснила полушепотом:

— Про сказки в себе сначала никто не знает. А потом такое просыпается однажды…

Она потрепала Васю по волосам, и Филипп тоже потрепал его и сказал «увидимся у Акимыча», и они пошли вдоль по переулку, и Вася смотрел вслед, пока Мару не толкнул его:

«Это они тебе должны говорить спасибо».

«Почему?» — опять насупился Вася.

«Потому что им было предназначено поссориться навсегда. Но ты между делом освободил два колеса от каменного осколка. И вот…»

«Значит это были их колеса?!»

«Да. И в этом удивительное совпадение. Поразительная случайность, что именно они попались тебе на пути… Знать про такое заранее невозможно».

«Жаль, что невозможно, — вздохнул Вася, потому что теперь опять вспомнил о доме. — А то бы…»

«Что а то бы?» — осторожно спросил Мару.

«Найти бы такие колеса, чтобы мама и папа не ссорились. Вытащить бы из их зубцов камни… А то я тогда поставил свечку, а это не помогло. Наверно, потому, что не внутри, а снаружи…»

«Отчего ты решил, что не помогло?»

«Ну, ругаются же, как и раньше!»

«Они уже две недели не ругались. И больше не будут. И никакого колеса тут не надо, есть другая причина…»

«Какая?» — сразу испугался Вася.

«Ну… достаточно важная».

«Какая?! Хорошая?»

«Н-не знаю. Это тебе решать…»

«Мару, не вертись! Отвечай прямо!» — перепуганно взвыл Вася (если можно взвыть мысленно).

Мару неловко хихикнул:

«Как не вертись, если я колесо…»

«Говори, что случилось!»

«Они тебе сами скажут прямо… когда придешь. Это ваше дело семейное…»

«Разводятся!.. — панически ахнул Вася. — Доссорились!..»

Он вскочил на педали:

— Вперед!

Мама и папа были дома. Они о чем-то весело разговаривали, без спора. Ну и понятно!. Теперь-то чего спорить, когда все решено…

Вася посреди комнаты соскочил с педалей и встал часто дыша.

— Во герой! — радостно сказал папа. — Прямо юный укротитель львов среди саванны…

Вася и правда был похож на укротителя. Решительный, с насупленными бровями, он стоял, широко расставив кофейные искусанные сорняками ноги и помахивал, как плетью, длинной рогаткой. В упор смотрел то на отца, то на мать.

— Не хватает лишь любимой африканской панамы, — согласилась мама с папой. — Кстати, где она?..

— Не заговаривайте зубы, — сумрачно отозвался Вася. — Я все знаю.

Мама с папой переглянулись.

— Любопытно, — сказал папа, — откуда ты мог это узнать. Поделись…

Вася не стал делиться. Он поглядел в упор на мать, на отца и решительно сообщил:

— Имейте в виду. В таком случае я не останусь ни с кем из вас. Я уйду жить к Акимычу на «Богатырь».

Мама и папа переглянулись снова. Папа поскреб недавно выбритый подбородок. Мама вдруг осторожно присела перед Васей на корточки.

— Ты что? Боишься, что нам будет тесно? Не бойся. Мы еще поднакопим денег и скоро купим двухкомнатную квартиру.

Вася обалдело мигнул:

— Зачем?

Папа напомнил:

— Мы же давно хотели такую. С телефоном…

Вася обмяк.

— А вы… разве не разводитесь?

Мама (видимо, от удивления) выпрямилась. Посмотрела на папу.

— М-да… Яночка, разве мы разводимся? — сказал папа и опять поцарапал подбородок. — Я что-то не слышал про такое…

— Это было бы не совсем кстати, — задумчиво сообщила мама. — Да. Это было бы даже совсем не кстати… Вася, откуда ты это взял?

Мару, кажется, хихикнул у Васиной ноги.

— А… почему вы тогда перестали ссориться? — пробормотал Вася и огрел себя рогаткой по ноге (а заодно и Мару).

— М-да… — папа посмотрел на Васю, на маму и на ширму (за которой неутомимый Гуревич негромко, но бодро транслировал песню о красном маршале Ворошилове). — Видишь ли… Все вопросы, о которых можно было спорить, мы наконец обсудили и пришли к общим соглашениям. И теперь нам ссориться больше ни к чему, это даже опасно. Вредно для маминого здоровья…

— Да, — подтвердила мама. И глянула на Васю со странной лаской. — Ты лучше скажи: кого бы ты хотел: сестренку или братика?

Вот оно что!

Васе почудилось, что все пространство вокруг чуть качнулось и сделалось другим (а Гуревич заиграл вальс из балета «Щелкунчик»). Вася понял, что на лице у него беспомощно-счастливая улыбка.

— Вот это да… Ссорились, ссорились и вдруг… Когда вы успели-то?

Мама глянула на Васю уже без ласки. А потом на папу.

— Послушай рассуждения нашего дорогого сына! Каков болтун! А все потому, что парню почти десять лет, а ты до сих пор его так ни разу не…

— Да-да! — часто закивал папа. — Это придется исправить в самое ближайшее время.

Все еще улыбаясь, Вася снисходительно сообщил родителям:

— Да ладно вам. Может, вы еще расскажете, что новорожденных покупают в аптеках? Откуда берутся дети, нам объясняли в детском саду… Мама, а ты скоро пойдешь в декретный отпуск?

— Еще не очень скоро, — суховато отозвалась мама. — Ты не ответил на вопрос: кого тебе больше хочется?

— Разве это зависит от меня? — хмыкнул Вася.

— Ну… все-таки.

Вася старательно наморщил лоб. Кто лучше? Сестренка вроде Мики (или Юленьки Вишняковой) — это совсем неплохо. Братишка — скажем, вроде конопатого Максимки — тоже здорово. Но ведь это когда еще будет! Надо, чтобы они выросли. А грудные младенцы, они все одинаковы… Вася вежливо предложил:

— Мама, ты на всякий случай постарайся, чтобы получились сразу двое. Тогда никаких вопросов…