Блейк рассеянно берет его.
— Окэй, я сделаю так, что она позвонит, — он садится в автомобиль.
Билли наблюдает, как машина с ревом выруливает на трассу, сразу набрав большую скорость, даже не снизив ее на повороте. Она прячет деньги в задний карман черных джинсов и неторопливо бредет к автобусной остановке, садится на холодный пластиковый стул, а в голове у нее прокручивается снова и снова момент, когда Блейк поднял Лану на руки. У нее никогда не будет такого, но вместо обычной зависти, что кто-то другой имеет больше, чем она, ее маленькое сердце парит от радости за Лану.
Любовник банкир все-таки беспокоиться о ней.
Лана застонала и Блейк отводит глаза от дороги, чтобы быстро взглянуть на нее.
— Оох ууууууггггг почему уууугггггг, — говорит она, и закрывает лицо рукой, бормоча всякую чушь. Блейк даже не пытается заговорить с ней. Когда он останавливается перед домом, достает свой ключ-карту из бардачка и подходит со стороны Ланы. Глаза ночного портье становятся круглыми и полные любопытства, когда Блейк несет ее на руках через ресепшен в сторону лифта. Портье подымается, но Блейк качает головой, и тот снова садится. Локтем Блейк нажимает на кнопку лифта, двери немедленно раздвигаются. Он вставляет в слот свою карту, и лифт бесшумно поднимает их наверх. Движение заставляет Лану переместиться в его объятиях.
— Извини, мамочка, — говорит она. — О, это ты ... — потом произносит какую-то абракадабру...потом очень четко спрашивает:
— Где мама?
— Она дома, в безопасности.
Но она, по-видимому, не слышит, и, кажется, замурованной в каком-то собственном кошмаре.
— Не умирай, мамочка. Ты обещала прийти ко мне на свадьбу, — он наблюдает за ней, насупив брови. — Ты сказала, что придешь. — Она начинает плакать. — Мама, холодно. Мне так холодно. — Блейк сыпет проклятия. Двери лифта открываются, и он несет ее в апартаменты и опускает на кровать.
Она хватает его за руку и смотрит в глаза, начинает хмуриться, и, кажется, не узнает его.
— А где моя мама? — ее знобит, он накрывает ее одеялом. — Я скажу тебе сейчас. Ты не сломаешь меня, Баррингтон, — произносит она небрежно и поворачивается на бок. — Я скажу Джеку, что ты сделал, и он разберется с тобой. Джеееееееееееееек, — вопит она.
Когда он наблюдает за ней такой, у него встают волосы дыбом, особенно, когда она начинает нести всякую чушь на непонятном ему языке, из-за это он всерьез начинает волноваться о ее здоровье. Блэйк идет на кухню и звонит доктору. Через несколько минут он заканчивает разговор и в упор смотрит на гранитную столешницу. Он кипит от злобы на нее, за то, что она так доверчива и наивна, и на тех свиней, которые думали, что могут всыпать ей наркотик и изнасиловать. Его руки сжимаются, глубоко вздохнув, он поднимает голову, глаза по-прежнему закрыты. Они не получили ее, они ее не получили. Его кулаки медленно разжимаются, он делает еще один вздох полной грудью. Это не ее вина, она невинна, как ребенок. Совершенно мрачный он идет к ней, и садиться на кровать, продолжая слушать ее бред. Во всех ее словах он — враг, который хочет использовать ее только для секса. Он сжимает руки и молчит.
Портье приводит врача. Доктор Фаулкс очень быстро устанавливает причину — бессмысленно что-либо делать, только ждать, когда все выведется само из организма и больше воды. Завтра будет очень плохо. Возможно, будут провалы в памяти, скорее всего, она ничего не будет помнить. Ох, прокладки могут быть хорошей идеей, так как иногда в таком состоянии случается недержание мочи.
После того, как доктор ушел, Блейк раздевает Лану. Она искусно сокрушается:
— Ох! Это опять ты, — она, кажется, смущенной и грустной. Он накрывает ее одеялом, она отталкивает его прочь. — Мне жарко. По-настоящему жарко. Я думаю, ты хочешь трахнуть меня. — Она хватает его руку и целует.
— Благодарю тебя. Спасибо за то, что ты сделал для моей матери, — она стонет и опять впадает в бред. Она проваливается в сон на полчаса и просыпается от рвотных позывов. Он приносит большую миску, которую находит на кухне, но у нее только рвотные позывы и ничего больше.
Блэйк кладет холодное мокрое полотенце ей на лоб. Ее пальцы нащупывают его и отталкивают его прочь. Она тянется к нему, у нее неприятно пахнет изо рта, но его мало это заботит, он целует ее в губы. Вдруг она отворачивается и начинает плакать.
Несколько часов сидит он рядом с ней, она то выходит из коматозного состояния и начинает нести идиотский треп, по поводу сумасшедшего мужчины с высокой половой потенцией, интересно, когда это все закончится, думает он.
Небо начало светать, видно от усталости она, наконец, проваливается в беспокойный сон. Он пишет смс-ку своему секретарю, перенести его утренние встречи и ложится в постель рядом с ней. Обхватывает своей рукой ее узкую талию и закрывает глаза с облегчением, что ее страдания наконец-то закончились, и что она никогда не вспомнит эту длинную и страшную ночь. Его нос утыкается в сгиб ее шеи и чувствует слабый, но знакомый запах ее духов. Он ощущает, как его усталое, напряженное тело, упивается чувством победы, что они не получили ее, а затем, у него возникает сильное чувство обладания. Он усиливает свою хватку вокруг нее.
Она принадлежит ему, она его собственность.
25.
Пока они обедают на балконе, Лана говорит:
— Мы приглашены на вечеринку завтра. Ты хочешь пойти?
Блейк странно смотрит на нее.
— Завтра мой день рождения.
— Ах, — удивленно отвечает она. — Ты ничего не говорил.
— Ну, это не совсем то, что я с нетерпением жду.
— Тебе будет тридцать.
— Да.
— Ты можешь прийти на вечеринку потом?
— Я не смогу. Моя семья прилетает, чтобы побыть со мной. Они уже кое-что организовали для меня в отеле. Я уверен, что это будет, скорее всего, невыносимо скучно, но я обязан быть.
— Конечно, конечно, — Лана изо всех старается не показать, как эти новости влияют на нее. — Хорошо, тогда я пойду с Билли.
Только этим утром она уже попробовала произнести имя Лана Баррингтон. Сначала шепотом, потому что это был ее секрет. Она почувствовала, что ей нравится, как оно звучит. Как сказала бы Билли, чертовски хорошо. Поэтому она сказала его громче.
«Лана Баррингтон. Удивительные судьбы».
«Мисс Лана Баррингтон. Ваш муж задерживается. Не хотели бы вы, подождать его в баре?» Фантазия была настолько совершенна, что ей захотелось плакать. Какой дурой она была. Как же она умудрилась влюбиться в такого холодного и бессердечного мужчину, ради всего святого еще и банкира?
— Пусть Питер отвезет тебя туда и обратно, — говорит он.