Читать интересную книгу От болезни тела – к исцелению души. Почему мы болеем? - Рудигер Дальке

Противоположный полюс – это гипертония (повышенное кровяное давление). Экспериментальные исследования доказали, что частота пульса и кровяное давление повышаются не только при увеличении физической нагрузки, но и при одной только мысли об этом. Кровяное давление повышается даже при упоминании о конфликтной ситуации, но оно снова приходит в норму, если человек излагает суть конфликта, то есть выражает проблему вербально. Эти экспериментальные данные помогают осознать причины гипертонии. Мысль о нагрузке, не преобразованная в двигательную активность, повышает кровообращение – начинается «нажим». То есть за счет своих представлений человек добивается возбуждения системы кровообращения, которая ожидает преобразования представлений в конкретные действия. Вопреки ожиданиям, преобразования не происходит – на человека начинает «давить». Особенно показательно то, что подобная взаимосвязь существует уже на уровне наличия конфликта. Если упоминание о нем приводит к увеличению давления, а проговаривание сути – к понижению, значит, гипертоник постоянно ощущает себя в опасной близости от конфликта, но не ввязывается в него. Повышение давления имеет, в данном случае, физиологическую подоплеку: оно снабжает, пусть и на короткое время, большим количеством энергии, чтобы человек имел возможность лучше решить предстоящие проблемы. Если такое решение действительно будет, на него уйдет избыток энергии, и, следовательно, давление снизится до нормы. Беда в том, что этого не происходит, и весь избыток энергии оказывается неиспользованным. Гипертоник занимается посторонней деятельностью и, демонстрируя повышенную активность, пытается отвлечь себя и других от необходимости разрешить давно назревший конфликт.

Мы видим, что и гипотоники, и гипертоники стараются избегать конфликтов, хотя и используют для этого различную тактику. Гипотоник бежит от конфликта, уходя на уровень бессознательного. Гипертоник же убегает в отвлекающую деятельность. Низкое давление больше характерно для женщин, а высокое – для мужчин. Кроме того, повышенное давление свидетельствует о подавленной агрессивности. Враждебность остается на уровне представлений, и приготовленная энергия не используется для действий. Такую позицию человек называет «умением держать себя в руках». Себя в руках держать можно, но можно ли держать под контролем давление, если агрессивный импульс приводит к усилению тока крови, а способность к самоконтролю – к сужению стенок сосудов? Мы с вами еще увидим, что «удержанная в руках» агрессия ведет непосредственно к инфаркту.

Известно и повышенное давление, обусловленное возрастом и вызванное известкованием стенок сосудов. Сосудистая система – это система, задачи которой – посредничество и коммуникация. Если с возрастом пропадают гибкость и эластичность, то коммуникация замедляется, и повышается собственное давление.

Сердце

Сердцебиение – автономный процесс, которым без специальной подготовки нельзя управлять с помощью собственной воли. Сердечный ритм похож на ритм дыхания, хотя дыхание больше доступно для регулирования. Этот синусоидальный четко упорядоченный гармоничный ритм является выражением строгой нормы в организме человека. Если возникает нарушение, при котором сердце внезапно замедляет или убыстряет движение, значит, происходит и какое-то вмешательство в этот порядок.

В языке существует огромное количество выражений, которые указывают на прямую связь сердца с эмоциями. Эмоция – это движение из человека наружу; то, что человек выплескивает (лат. emovere – «выдвинуть из себя»). Мы говорим: «Тяжело на сердце», «от страха сердце в пятки ушло». Сердце может «разрываться от горя», «выпрыгивать из груди», «скакать, как бешеное». Если у человека не развита эмоциональная сфера, мы называем его «бессердечным». Когда возникает взаимная любовь, люди говорят: «Их сердца нашли друг друга». Во всех этих выражениях сердце представляет собой некий центр, который неподвластен ни разуму, ни воле – только чувствам.

Но это не просто центр эмоций – сердце является центром самого человека. Оно находится примерно посередине, но чуть-чуть сдвинуто влево, в сторону чувств (соответствует правому полушарию). То есть оно находится точно там, куда обычно указывают, показывая на себя. Любовь тесно связана с сердцем, и это нам уже известно из языковых примеров. Сердце может быть «открыто для всех детей» только потому, что человек их любит. Если я кого-то «впускаю в свое сердце», значит, я его люблю и готов сделать для него все, что угодно. Человек «с большим сердцем» открыт для всех. Ему противостоят холодные, закрытые люди, которые не слышат «зова собственного сердца». Они не испытывают ни сердечных чувств, ни сердечной привязанности, потому что у них «холодное сердце». Они никогда никому не «отдают свое сердце», потому что не хотят отдавать самих себя. Существуют на свете и люди с «мягким сердцем», способные «любить всем сердцем», безгранично и бесконечно. В то же время все эти чувства связаны с полярностью, которая требует наличия границ, четкого начала и точного конца.

Сердце символизирует обе существующие в природе возможности: и единство, и двойственность. Анатомически сердце разделено перегородкой на две части, сердцебиение состоит из двух фаз. В момент рождения, то есть прихода человека в мир полярности, его сердечная перегородка рефлекторно закрывается, так что одна большая сердечная камера превращается в две поменьше, а одно кровообращение распадается на два. Новорожденный часто реагирует на это с отчаянием. Но, с другой стороны, на символическом изображении сердца, какое может, не задумываясь, нарисовать любой ребенок, обе округлые камеры соединяются, образуя на конце острие. Двойственность переходит в единство. Таким образом, сердце становится для нас символом любви и единства. Именно это мы имеем в виду, когда говорим, что «мать носит дитя под сердцем». С точки зрения анатомии это не имеет никакого смысла, сердце в данном случае символизирует центр, очаг любви. При этом не важно, что сердце находится в верхней половине тела, а ребенок – гораздо ниже.

Можно сказать, что у человека два центра – верхний и нижний: голова и сердце, разум и чувства. От цельного человека мы ожидаем осуществления обеих функций, которые должны находиться в гармоничном равновесии. Слишком разумный человек кажется нам холодным и несколько однобоким. А человека, который живет исключительно в мире чувств, мы представляем бестолковым и неупорядоченным. Но если эти функции дополняют и обогащают друг друга, человек кажется нам гармоничным и совершенным.

Лингвистические примеры дают понять, что нарушение привычного равномерного такта сердечной деятельности связано с эмоциями, будь то ужас, который заставляет сердце «обмирать», или счастье, от которого оно «готово выпрыгнуть из груди».

Что же происходит при функциональных нарушениях сердечного ритма? Ведь эмоций при этом не возникает! В том и заключается проблема: нарушение ритма бывает как раз у тех людей, которых никакие эмоции не способны вывести из равновесия. «Сумасшедшим» сердце становится тогда, когда сам человек не способен «сойти с ума» от нахлынувших эмоций. Он цепляется за свой разум и за общепринятые нормы, держась выбранного пути, и не хочет нарушать равномерное течение жизни эмоциональными всплесками. В этом случае эмоция опускается на соматический уровень, беспокойство начинает причинять теперь уже само сердцебиение. Оно теряет равномерность, заставляя человека в прямом смысле слова «слушаться своего сердца».

В нормальном состоянии мы не ощущаем сердцебиения, потому что не обращаем на это никакого внимания. Мы начинаем ощущать его только при сильных эмоциях и в случае болезни. Сердцебиение затрагивает сознание, только когда нас что-то волнует или что-то меняется в самом его ритме. В этом и есть ключ к пониманию симптомов сердечных заболеваний: они заставляют человека прислушиваться к собственному сердцу. Люди с больным сердцем – это те, кто хотел бы прислушиваться только к голосу разума, кто отводит эмоциям весьма незначительную роль в жизни. Особенно четко это прослеживается на примере больных с сердечным неврозом. Под сердечным неврозом мы понимаем соматически не обоснованный страх за собственное сердце, что приводит к чрезмерному вниманию, которое больной уделяет именно этому органу. Боязнь сердечного приступа у таких людей настолько велика, что они готовы перестроить весь свой жизненный уклад, только чтобы сохранить здоровое сердце.

Рассматривая такое поведение на уровне символов, можно только в очередной раз удивиться тому, насколько мудра и иронична болезнь: люди с сердечным неврозом должны постоянно следить за состоянием сердца и подчинять всю свою жизнь его потребностям. Они панически боятся этого органа: вдруг в один прекрасный день оно остановится, оставив их вообще ни с чем. Невроз вынуждает поставить сердечные проблемы во главу угла – ну как тут не рассмеяться «от всего сердца»? То, что у людей с сердечным неврозом происходит в психике, у людей со стенокардией опускается на соматический уровень. Подводящие сосуды становятся жесткими и узкими, так что сердце получает недостаточное количество питательных веществ. Много здесь говорить не о чем, потому что каждому из нас хорошо известно, что собой представляет человек с жестким или каменным сердцем. Латинское название стенокардии буквально переводится как «узкое сердце». При неврозе эта узость воспринимается опосредованно, через страх, а при стенокардии проявляется очень конкретно. Официальная медицина демонстрирует оригинальную символику: сердечникам дают капсулы нитроглицерина – по сути дела, взрывчатого вещества, которое буквально взрывает образовавшуюся узость, давая сердцу простор для деятельности. Сердечники боятся за свое сердце – и для этого есть все основания.