вверх.
– А ты сам-то умеешь? – с придыханием спросила Рами.
– Да. Отец научил. А я могу научить вас, если захотите.
– Посторонись! Ближайший соратник идет вне очереди. – Иниго решительно протиснулся вперед и встал подле меня.
На сей раз я не удержался от смеха и, выбрав из сваленных в груду стрел подходящую, начертал на земле: И-Н-И-Г-О.
Ближайший соратник склонил голову на плечо:
– Смотрится… внушительно.
– Согласен, в нем чувствуется сила. Мужественное имя для мужественного человека.
Иниго тщательно прочистил горло, но я был начеку.
– Не вздумай! У нас уговор, забыл?
Иниго, посмеиваясь, отошел.
– Мой черед. – Блайз поспешно выступила вперед.
Ее имя я выводил медленно, давая ей возможность все хорошенько разглядеть.
– Мне нравится буква в центре.
– Это «й».
– Красивая.
– У тебя красивое имя, а вот мой почерк – нет.
– Ничего подобного! – пылко возразила Блайз. – Постой, теперь напиши свое. Ну же! – настаивала она, дергая меня за рукав.
– Ладно-ладно. – Отсмеявшись, я нацарапал «Леннокс» чуть ниже «Блайз», чем вызвал у девушки счастливую улыбку.
– Твое имя всегда чудилось мне солидным. Оно и выглядит солидно. А что это за буквы в конце?
– «Кс».
– Мне нравится, – шепнула Блайз.
Наши плечи соприкоснулись. У меня вновь вспыхнуло желание заключить ее в объятия. Наши губы разделяли каких-то несколько дюймов. Ее близость пробудила во мне дремавший инстинкт. Стоит мне захотеть – и мы сольемся в поцелуе. Я кожей чувствовал, что Блайз жаждет этого. Когда обстановка располагает, глупо отказываться.
Но я сдержался и, откашлявшись, обвел отряд взглядом. Их радостные лица, непринужденные манеры, готовность к новым свершениям пробудили во мне доселе неизведанное чувство гордости.
Смех друзей озарил тьму.
– Никогда не испытывала ничего подобного, – шепотом поделилась Рами.
Я ухмыльнулся:
– Добро пожаловать к бунтарям.
Анника
Ретт обрушил свой меч с такой силой, что на землю посыпались искры. Моя левая рука горела от шрама, оставленного Ленноксом, правая нога подкосилась, но я выстояла и, развернувшись, нанесла Ретту удар со спины.
По его настоянию мы оба облачились в кожаные нагрудники. Поначалу затея показалась мне глупой, я даже подняла Ретта на смех, однако он, верный своему слову, не отступил. В конечном итоге они спасли меня от многочисленных порезов, но не от синяков.
Мой расчет оправдался. Воспользовавшись своим превосходством в скорости, я ткнула Ретта мечом между лопаток.
– Ох! Отличный выпад, Анника! – Поморщившись, Ретт развязал шнуровку нагрудника. – Эскал неплохо тебя натаскал.
– Мы закончили? – разочарованно спросила я.
– На сегодня да. Уже поздно, а тебе нужно хорошенько выспаться, чтобы наутро походить на принцессу, а не на сонную муху, – подмигнул он.
– Ты и вообразить не можешь, какой это тяжкий труд! – вырвалось у меня.
– Очень даже могу. Поэтому и отправляю тебя спать.
Сражаясь со шнуровкой, я бродила по укромному уголку парка, где не было ни редких цветов, ни фонтанов и куда не заглядывал никто, кроме садовников. Мы с Реттом облюбовали вымощенную галькой дорожку, опоясывающую круглый камень. Обороняться на возвышении было непросто, но трудности закаляют. Ведь неизвестно, с чем мне предстоит столкнуться в будущем.
– Ты уже видел корабль на пристани?
Ретт кивнул:
– Я стараюсь убедить себя, что рядом с королем тебе будет безопаснее, но получается так себе.
– Сказать по правде, я в полной растерянности. Мой привычный мир вот-вот рухнет, а у меня связаны руки. Я не смею перечить отцу, но оставаться в стороне тоже не собираюсь. Никак не могу избавиться от чувства, что все вокруг идет наперекосяк. – (Ретт не сводил с меня сочувствующих глаз.) – Извини. Наверное, мне грех жаловаться.
– Анника, ты несешь на своих плечах бремя целого королевства.
– Вот только моим оно никогда не было и не будет. Сейчас королевство принадлежит отцу, а после перейдет по наследству Эскалу. С раннего детства я служу им обоим верой и правдой, потому что люблю Кадир, люблю всем сердцем. Но какой прок от моей любви? Какой прок от меня самой? Исчезни я с лица земли, никто в Кадире не заметит разницы.
Ретт отшвырнул меч и крепко стиснул мои плечи:
– Анника, не смей так говорить! Без тебя моя жизнь потеряет всякий смысл. Поверь, это не пустые слова. Боюсь даже вообразить, что случится, если тебя не станет. – Он судорожно сглотнул. – Мне известно, как горячо ты любишь брата, как преданно любишь Кадир, поэтому я смирился с твоим отказом. Но если ты вдруг исчезнешь, я умру.
Я грустно улыбнулась:
– Ретт, не пойми превратно, ты по-прежнему много для меня значишь.
– Знаю. Уверен, при иных обстоятельствах мы составили бы идеальную пару. Но ты принцесса, и Кадир для тебя всегда будет на первом месте. И брак с этим болваном тому прямое доказательство.
Я расхохоталась:
– Он обещал исправиться.
– Но я все равно его ненавижу, – буркнул Ретт.
Подобрав свой меч, я с улыбкой направилась в замок:
– Поверь, ты не единственный, но я решила дать бедолаге шанс.
– Даже если он вывернется наизнанку, мое отношение к нему не изменится, – буднично сообщил Ретт. – Всякий, кто встанет между мной и тобой, априори мой враг.
Меня затрясло в ознобе, и вовсе не от вечерней прохлады.
* * *
У подножия лестницы мы простились. Одарив меня напоследок улыбкой, Ретт поспешил к себе. Мне стоило последовать его примеру, но ложиться совершенно не хотелось.
Едва Ретт скрылся за поворотом, я устремилась в противоположную сторону. Час был поздний, в замке царили тишина и безмолвие. В такие мгновения он всецело принадлежал мне одной.
Мой путь лежал в отдаленную галерею, где висел мамин портрет. Но надо торопиться. В руках у меня оставался спрятанный в ножны меч. Интересно, как отреагировала бы мама? Она неизменно приносила в детскую кусочек торта с пиров, куда меня не допускали в силу возраста. Помню, как мы, сидя перед огнем, уплетали лакомство с одной тарелки.
Мама любила секретничать. И вряд ли бы осудила меня за желание сохранить свою тайну.
На подступах к галерее меня насторожил шум.
Кто-то плакал.
Укрывшись за огромным растением, я осторожно выглянула из-за угла.
И начисто лишилась дара речи. Возле маминого портрета в лунном сиянии виднелись два силуэта.
Эскала я узнала сразу. Но потряс меня не он, а девушка в его объятиях, чей силуэт тоже был мне слишком хорошо знаком.
– Ноэми, – шептал Эскал, – перестань, ничего со мной не случится. Короткий дипломатический визит, и через сутки мы вернемся. Ты даже глазом не успеешь моргнуть.
– Эскал, я не доверяю этим людям. – Ноэми так непринужденно произнесла его имя. – Аннику до сих пор мучают кошмары. Она просыпается среди ночи в