немыслимым удивлением.
— Сахара? Я полагал, что вы подольете туда бульона. Или положите кусок ветчины. Можно нарубить ее очень мелко.
— М-да? Бульона, кажется, нет. Зато в холодильнике я видела какое-то странное мясо.
— Кабанятина. Отец и господин Эрлик вчера ее запекали.
— Твой отец умеет готовить? — сладко зевнула я, — вот уж не подумала бы. Впрочем, не суть важно.
— Отец умеет готовить на огне все что угодно. Даже оленя способен запечь целиком, обмазав тушу глиной.
— Не хотела бы я на это посмотреть.
— Почему?
— Мне было бы жалко оленя, — сказала я, не подумав, и открыла холодильник. Угу. Значит, вот эти подозрительные кусочки, завернутые в фольгу, и есть то самое мясо. Корм для ребенка, готовый к употреблению. Потыкала пальцем. Не шевелятся, уже хорошо. Кто знает, что настолько состоятельные люди могут хранить в своем холодильнике? — Джошуа, они уже пробовали это мясо? Все живы остались?
— Да, леди. Все остались очень довольны. Темнейшая даже забрала несколько ломтиков, чтобы принести их в качестве жертвы богам. Они с мужем соизволили отнести их под небеса, на самую высокую колоннаду, — под моим взглядом воспитанник съежился, — отец так сказал.
— Поверю на слово. Я правильно понимаю, что если это нарезать и перемешать с горячей нашей, то у меня получится готовый корм для тебя? Полезный и калорийный.
— В целом вы правы.
— Сколько класть каши? — застыла я с половником над кастрюлей, прикидывая, как не зачерпнуть того, что пригорело ко дну. Нет, чтобы готовить, нужен талант. Без него и пробовать не стоит. Где бы ещё найти тот талант кулинара? Так и представила себе объявление. Куплю недорого завалящий талант, можно бу и пожеванный.
— Не стоит утруждать себя, — влез умный мальчик в холодильник, достал самый крупный кусок и выложил на расписную тарелку.
— Хочешь, я разогрею?
— Это лишнее. Благодарю за заботу, — выразительно скосился он на кастрюльку. Ну и ладно. Мне же лучше.
С завтраком было покончено за десять минут. Впервые вижу, чтобы дети так быстро ели. Прекрасный воспитанник. Я бы сказала, мой идеал ребенка. Интересно, а кто моет посуду в этом доме. За Джошуа, наверное, я. Или нет?
— Кухарку ещё не нашли? — с тоской я потянулась за губкой.
— Отец как раз этим занимается вместе с господином Эмилем. Вы собираетесь мыть посуду? Сами?
— Ну да?
— Вы не должны портить руки. Уверен, кухарку быстро найдут. И потом в доме есть управляющий, — спесь с детеныша надо сбивать, так черт-те до чего можно докатиться.
— В этом нет ничего страшного. Тарелку я вымою, а кашу оставим папе. Пусть поест, если захочет, — и выкинет кастрюлю. Ибо отмыть это в здравом уме невозможно. Опять же, нужен талант. А у меня он подзапылился.
— Но вы испортите руки грязной работой. Ни в коем случае. Лучше я сам, — дитеныш резво проскакал к раковине, неумело натёр блюдо мыльной пеной, худо-бедно ополоснул и даже вытер подготовленным полотенчиком. Боюсь, мне за это барон спасибо на скажет. Все же наследнику уготована в этом мире особая роль, и вряд ли он когда-нибудь станет мыть посуду. Похоже, с воспитанием я внезапно перестаралась. Непутёвая какая-то гувернантка из меня выходит.
— У вас очень нежные руки и они дарят совершенно необычные прикосновения, — мальчик сам расшифровал мой удивленный взгляд, — Мне было бы жаль, если бы вы испортили их понапрасну. Меня так ещё никто не ласкал, — от этой исповеди у меня чуть слезы на глаза не навернулись. Строгий отец, непонятно где оставшаяся мать. Ведь Джошуа, действительно, совершенно один в этом мире. Не считая выбраковки авиации — кошика. Бедный ребёнок, — я что-то не то сказал? Извините, Надежда.
— Все в полном порядке, — поддалась порыву и притянула малыша к себе. Обняла и погладила по волосам. Кто бы только мне раньше сказал, как сладко умеют сопеть дети, уткнувшись в живот. Или этот какой-то особенный? Кареглазое чудо.
— Поехали кататься на каруселях? Это очень весело.
— Я бы предпочел дойти пешком.
— Идти далеко.
— Ярмарка проходит в соседнем городе?
— В этом. И это не ярмарка. Карусели работают весь год. Разве что на зиму их, наверное, закрывают. Я вызываю такси?
— Я предпочту посмотреть город во время пешей прогулки. Не сомневайтесь в моей выносливости. Я часто ходил в горы с огром.
— С кем?
— С Клаусом. Это наш управляющий. Идёмте скорее. Мне не терпится прогуляться, говорят, это очень полезно, Надежда, — распахнулась дверца по ту сторону кухни и вошли двое мужчин. Людовика я узнала не сразу. Как, оказывается, радикально способна изменить человека одежда. Точнее ее подобие. Пожалуй, я не хочу знать, что именно эти двое творили наедине. Ясно одно, нос туда мне совать лучше не стоит. У Эмиля половина щеки вымазана чем-то синеватым и с блёстками. Голова Людовика обмотана кухонным полотенцем поверх грязных бинтов. Он головой, что ли, бился? Не понимаю. Или они вдвоем ночью ходили в отделение полиции выяснять отношения и их побили? Нет, ну что за бред. Я же уже видела Эмиля сегодня, буквально полчаса назад, и с ним все было нормально. Нет, какая-то царапина на щеке была, но не такое пятно. Или это что, язва? Скорее уж, сильный ожог. И почему у барона до локтя замотаны руки в бинты. Улыбнулась не всякий случай пошире. Стюардесса я или кто? Пассажиры могут быть разными. Так нас учили? Именно так. Не оленевод с припадочной лайкой, и это не самолёт над тайгой. Все остальное выдержать не так уж и сложно.
— Кто говорит, что гулять полезно? Надежда, добрый день.
— Разрешите вас поприветствовать эм-м на вашей кухне. Я сварила кашу к завтраку и уже забираю ребенка на прогулку по городу. Мы, пожалуй, пойдем.
— Постойте, — с нажимом произнес Эмиль.
— Зачем? — обернулась я уже от дверей, волоча за собой ребенка. Друг друга пускай хоть убивают. Мне-то что? Взрослые люди. А вот нам с ребенком пора, — мы очень опаздываем!
— Вот как? И куда же, я могу поинтересоваться? — сделал к нам шаг барон.
— Леди Надежда ведёт меня на карусели.
— Марцелла посоветовала.
— Сама темнейшая госпожа? — с подозрением сощурился Людовик.
— Здесь так не принято обращаться! — шикнул Эмиль. Выдашь себя. И Джошуа не тому научишь, — Надежда, к завтрашнему дню я подготовлю все бумаги на ребенка. Доверенность, аттестат об окончании начальной школы и прочее.
— Разве он ее уже окончил? Он же в ней ещё не разу не появлялся, Эмиль.
— Джошуа занимался на дому с репетиторами. В Конго сложно со школами, но документы мне удалось получить. Вы, как я понял, обновили гардероб воспитанника?
— Да, — сделала я