Я готов был сквозь землю провалиться. Мне показалось, что он разгадал мой примитивный маневр, оказавшийся совершенно ненужным. Не воспитанный на вранье, я, тем не менее, в юные и школьные годы этим слегка грешил. В более зрелом возрасте, отклоняясь от истины в выгодной для себя интерпретации, испытывал угрызения совести. Поэтому облегченно вздохнул, когда первая встреча завершилась.
Следующим шагом было устройство в гостиницу. В двухместном номере я познакомился с соседом по временному проживанию. Он представился Владимиром, фамилия – Сатырь. Из донских казаков. По аналогии со мной, получил направление в Черновцы в качестве переселенца. Мы были примерно одного возраста и очень быстро нашли общий язык. После моей недолгой отлучки за чемоданом на вокзал мы проговорили с ним до полуночи. Владимир приехал в Черновцы неделю назад. Ему, как и мне, предоставили список свободного жилья. Он уже обошел все районы города, осмотрел большое количество пустующих квартир.
Кто-то из местных жителей надоумил его прогуляться по фешенебельному району, застроенному особняками. Он находился за центральным парком и утопал в густой зелени ухоженных участков. Их владельцы одними из первых стали покидать насиженные комфортные места после освобождения города. В короткий довоенный период изгнания Румынии и присоединения Северной Буковины к Украине[34] многих состоятельных горожан переселили в места не столь отдаленные. Похоже, что недоверие и страх перед возвратившейся властью были основной причиной их стремительного бегства. По словам Владимира, до сих пор жившего, как и я, в условиях коммуналок или общежитий, увиденное сразило его наповал. Он попросил выдать ордер на приглянувшийся ему особняк. Я полюбопытствовал, для самопроверки, какой состав семьи он объявил комиссии. Владимир с казацкой удалью ответил:
– Я не наивный простачок! Мой отец, братья и сестры-медички на войне. В состав семьи я включил всех, вплоть до дедушки и бабушки. А кто останется жить постоянно в Черновцах – время покажет.
После этого царапины на моей совести стали быстрее заживать. На вопрос о его отношении к военной службе он ответил:
– Почти три года по комсомольской путевке я отработал на металлургическом комбинате в Норильске. Там тяжело заболел и чудом остался жив. Пока от призыва в армию освобожден, хотя заветная мечта – в будущем служить в казачьих частях.
Я намерен был завтра начать обход свободных квартир. Владимир небрежно махнул рукой:
– Не теряй времени. Будем брать быка за рога. Вместе отправимся подбирать тебе особнячок неподалеку от моего. Мы ведь с тобой теперь друзья. А казаки дружбой дорожат и никогда не предают.
Утром через парк с подстриженными «под бобрик» газонами и густыми зарослями бука и граба мы вышли в район особняков. Понадобился целый день, чтобы обойти его вдоль и поперек. Преобладали двухэтажные особняки. Все отличались друг от друга объемными решениями и декоративным убранством. В то же время у меня было ощущение единства большого пространства в гармоничном многообразии. Границы участков отделялись друг от друга невысокими ажурными металлическими оградами или штакетником. Тротуары были выложены плиткой в несколько цветов, создающих геометрический рисунок.
К концу дня, из многочисленных вариантов, я решил остановиться на двухэтажном особняке, уютно утопающем в зелени тихого переулка. Он привлек мое внимание изысканной простотой ненавязчивых, строгих архитектурных форм, большими окнами на окружающий микромир, глубинным расположением по отношению к входу. Внутренний дворик был небольшим, с беседкой, увитой виноградом. На него ориентировались остекленные террасы первого и второго этажей. Словоохотливый сосед, живущий рядом, любезно поведал:
– В этом особняке жил известный румынский врач. Его сыновья были репрессированы в канун войны и сосланы в Сибирь. Я тоже с женой готовлюсь к отъезду. Не верю вашей власти. Она нас считает своими врагами даже за то, что мы здесь родились и прожили всю жизнь. Если вы намерены сюда переехать, готов вам продать красивую мебель по очень выгодной цене. Деньги мне нужны, чтобы расплатиться за проезд до Сторожинца и для пересечения границы.
Мы распрощались и отправились в гостиницу. По дороге в нее Владимир еще раз показал облюбованный им особняк. Он был ближе к парку и внешне выглядел богаче. К сожалению, внутрь пройти не удалось, так как Владимир еще не вступил в права владельца.
Свои первые впечатления я изложил в письмах родителям. Об особняке решил преждевременно не писать, чтобы не сглазить. Уведомил лишь, что усиленно занимаюсь этой важнейшей проблемой и надеюсь на положительное решение. Далее стал наводить справки о вакансиях для выбора работы. Заодно уточнил наличие в городе школ рабочей молодежи. Я твердо решил не откладывать больше в долгий ящик завершение среднего образования и продолжение прерванной учебы в институте с архитектурным профилем. Тем более что возвращение в семью основного кормильца, по всем признакам, было не за горами. Война медленно, но верно шла к завершению.
Утром, в хорошем настроении, мы направились в жилищный отдел при Управлении по делам переселенцев. По пути Владимир морально подготовил меня к предстоящей встрече с матерыми служаками отдела. Они настаивали, чтобы приезжие подбирали жилье согласно утвержденному списку. Правда, все познается в сравнении и аппетит просыпается во время еды. Предлагаемые здесь даже самые захудалые квартиры – несбыточная мечта для большинства наших граждан того времени. Предупреждение Владимира сбылось, и я был готов к предстоящей схватке. Худощавая дама с пронизывающим взглядом черных глаз процедила сквозь тонкие накрашенные губы:
– Однако, молодой человек, у вас губа не дура. Вы далеко пойдете.
У меня хватило силы духа, чтобы внешне спокойно, с оттенком иронии ответить ей:
– Да, вы правы. У меня действительно губа не дура. Поэтому, с большой выгодой для себя, мальчишкой ушел на войну, получил тяжелую контузию и травму правого глаза. Потом, вместо непосильной бумажной работы, выбрал самое легкое и чистое занятие – литейное производство. Как видите, ловкий я парень и надеюсь, по вашим добрейшим прогнозам, далеко пойти. Кстати, замеченные вами черты я унаследовал от отца, который мальчишкой участвовал в Гражданской, да и сейчас на фронте. Пойду к начальнику управления. При нашей прошлой встрече он заверял меня, что вопрос о жилье будет решен без проволочек. – Я встал и направился к выходу. У двери меня остановил скрипучий голос неприветливой дамы:
– Подождите, не горячитесь. Если мои слова вас задели, извините. Поймите и нас. Нам приходится иметь дело с очень разными людьми. Получите смотровое разрешение. Завтра ждем с окончательным решением. Ордер – в течение недели.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});