— Очень рад такому неожиданному подарку с вашей стороны. Не угодно ли чаю? Меня, между прочим, зовут Кирт Герсен.
— Благодарю вас, не надо чаю. С какой целью вы находитесь в Сержеузе?
— Я мог бы дать вам дюжину ответов на этот вопрос. Я очень много путешествую. Мне нравится заглядывать в самые странные уголки галактики, мне интересны такие своеобразные люди, как дарсайцы или метленцы.
Благородная Жердин чуть поджала губы. Непонятно было — то ли она раздражена, то ли такое заявление Герсена лишь позабавило ее.
— Вы и со мной столь же уклончивы, — произнесла она.
— Вовсе нет. Я мог бы об очень многом рассказать. Отошлите прочь этого малого, и мы проведем остаток дня вместе и еще, может быть, и вечер.
Альдо весь напрягся и сделал шаг назад.
— Никогда еще не слышал столь поразительной чепухи! Жердин, давайте уйдем отсюда. У меня нет сил больше терпеть наглость этого человека.
Жердин строго поглядела на него, и Альдо неожиданно замолчал. Когда, же она заговорила с Герсеном, голос ее стал нежным и ровным.
— Вы представились банкиром.
— Что полностью соответствует действительности.
— Вы совсем не похожи ни на одного из банкиров, которых я знаю.
— У вас отличная интуиция. Обычный банкир уверен и безжалостен только тогда, когда шансы на его стороне. А каково, признайтесь честно, ваше мнение обо мне?
— Единственное, что я могу сказать о вас, это то, что вы обманули моего отца.
Герсен поднял брови.
— Странно! А вот ваш отец был абсолютно уверен в том, что очень удачно воспользовался в своих целях моею наивностью.
— Такие слова граничат с клеветой! — вскричал Альдо. — Вы еще пожалеете о них!
— Почему бы не попросить этого джентльмена оставить нас? — произнес Герсен, обращаясь к Жердин.
Жердин поглядела задумчиво на Альдо, затем снова повернулась к Герсену.
— Если вы не соизволите говорить честно и откровенно, то наш разговор тотчас же закончится. Герсен сокрушенно развел руками.
— Возможно, я и был уклончив, но я в ужасе перед Альдо. Его угрозы и восклицания принуждают меня к этому.
— Альдо, пожалуйста, вернись к нашему столику. В самом деле, очень трудно думать, когда ты маячишь у меня над плечом.
— Как хочешь. — Альдо неторопливо побрел прочь, Герсен тут же подозвал официанта. — Принесите нам еще чаю или, так даже лучше, бутылёк «Спондент-Флакса» и два бокала.
Жердин заметно отодвинулась, как бы давая понять, что она совершенно не разделяет желание Герсена создать за столом атмосферу празднества.
— Мне безразлично, что вы заказываете. Мне уже давно пора вернуться к друзьям.
— В таком случае зачем было вообще сюда подходить? Ведь я все равно вызываю у вас только отвращение.
Это замечание неожиданно развеселило Жердин. Она рассмеялась и от этого стала еще обаятельнее. Герсен почувствовал, как учащенно забилось его сердце. Полюбить Жердин Ченсет и добиться у нее взаимности — что могло быть пленительнее этого?
Жердин, по-видимому, почувствовав неожиданную перемену в настроении Герсена, заговорила как можно более спокойно:
— Я сейчас поясню, с какой целью я это сделала — она очень проста. В скандале с компанией «Котзиш» замешан печально известный Ленс Ларк. Когда мы слышим слово «Котзиш», мы тотчас же настораживаемся.
— Понятно.
— Так почему все-таки вы скупаете акции «Котзиш»?
— Это определенный тактический маневр, в котором абсолютно нет ничего постыдного. Если я объясню причину, по которой я это делаю, вам, то вы расскажете об этом отцу, он поделится еще с десятком коллег, и я окажусь в затруднительном положении.
Жердин взглянула на противоположную сторону площади, затем произнесла:
— И вы не связаны с Ленсом Ларком?
— Никак. Но даже если бы и был связан, я вряд ли об этом распространялся бы.
Жердин как-то неопределенно пожала плечами.
— У меня такое впечатление, что вы очень серьезно его опасаетесь.
— Как и вы тоже.
— На то существуют очень веские причины. Он у нас здесь как кость в горле. Честно говоря, у нас уже был хотя и небольшой, но крайне неприятный инцидент, в котором оказался замешан Ленс Ларк. Он, разумеется, дарсаец до мозга костей и рейчпол в придачу. Вам знакомо это слово?
— Оно означает «изгой».
— Нечто в этом духе. Дарсайцы в торжественной обстановке отрезали у преступника одно ухо.
— Я отрезал другое, — скромно произнес Герсен.
Жердин неожиданно вздрогнула.
— Что вы сказали?
— За какое преступление Ленсу Ларку пришлось поплатиться ухом?
Жердин вздернула подбородок и сомкнула губы, всем своим видом показывая, что для воспитанной метленской девушки совершенное Ленсом Ларком преступление таково, что не передается словами и вообще невообразимо.
— Подробности мне не известны[2]. А вот вы так до сих пор мне ничего и не сказали.
Герсен поднял бокал и, прищурившись, стал пристально смотреть сквозь грани хрусталя.
— Действительно, с представителем «Ченсет-банка» я немногословен и уклончив. Кому-нибудь другому, кто мне понравится, кто заденет за струны моей души, пленит меня своим обаянием, я мог бы рассказать об очень и очень многом.
Жердин снова вздернула подбородок.
— Вы, безусловно, дерзки и не в меру развязны. — В голосе ее Герсен, однако, не отметил ни прежней безапелляционности, ни язвительных интонаций. Затем, подумав немного, девушка добавила. — Я, пожалуй, совершенно правильно поступила, пожаловавшись на вас сегодня несколькими часами ранее.
— Вы совершенно не правильно истолковали выражение на моем лице. Я оторвал взор от письма, содержание которого меня развеселило, и вдруг увидел вас, но у меня даже в мыслях не было «бесстыдно разглядывать», ни тем более «плотоядно ухмыляться». А затем я увидел вывеску «Ченсет-банка» и зашел туда, чтобы переговорить о покупке акций, но был сразу же оттуда выдворен.
Выражение оскорбленного достоинства теперь уже почти сошло с лица девушки.
— Ну, а что вы в таком случае скажете насчет «Диндар-Хауза»? Вы ведь именно из-за меня туда последовали?
— Да как же такое возможно? Я побывал там еще до того, как впервые вас увидел.
— Ну... Может быть. Но даже и сейчас во всех ваших высказываниях можно заметить чисто личные ощущения и оценки.
— Ничего не могу с собою поделать — мне действительно очень приятно глядеть на вас и беседовать с вами.
— Пожалуйста, больше не утруждайте себя комплиментами. — Жердин решительно поднялась. — Вы действительно очень странный человек. Никак не могу решить, как быть с вами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});