– Вот видишь, – сказал Денис Анатольевич. – И тут облом. Так что давай-ка, пересматривай свой подход к лечению. А то на всех на вас лосей никаких не напасешься.
Люли-антидепрессанты
Любой, кто решил свести с жизнью счеты, имеет свой резон. Неважно, чем он обусловлен, – он, как правило, есть. Редкие исключения, заслуживающие отдельной главы в архиве премии Дарвина[26], не в счет. Но иногда у жизни на человека имеются совсем иные планы, и тогда она вносит свои поправки. Более или менее корректно, по настроению. Так вот на этого парня она не на шутку разобиделась.
К вопросу суицида парень подошел основательно. С дополнительной, можно сказать, страховкой. В тот день он отправился на мост с увесистым рюкзаком и пистолетом в кармане. В рюкзаке лежала пара аккумуляторов и длинная веревка в палец толщиной. Сделав замер высоты моста, соискатель премии Дарвина принялся за дело.
Идея была такой: с веревкой на шее и аккумуляторами на ногах он прыгает вниз и в полете стреляется. Если произошла осечка, вышел промах или же череп оказался слишком крепким, веревка не подведет и затянется. Но уже под водой, чтобы наверняка. Если спасует и веревка – остаются тяжеленные аккумуляторы, река и сила тяжести. Словом, триста процентов гарантии. Родня рыдает, патологоанатом матерится, черти готовят обзорную экскурсию. Парень вяжет последние узлы, собирается с духом и силами – аккумуляторы на ногах хоть и вызывают отдаленные ассоциации с белыми тапочками, но разница в весе колоссальна! Пистолет в руки, шаг за перила, дуло в висок, палец на спусковой крючок…
… И тут судьба наглядно демонстрирует, что даже на такую хитроорганизованную задницу у нее припасен винтообразный ректороманоскоп! Пуля, в лучших традициях вестерна, перебивает веревку, параболическим графиком нарастает скорость полета, а внизу…
Под мостом проходит баржа. Капитан в предвкушении: помимо законных, но малоприбыльных лично для него тонн угля, баржа везет левак, новенькую иномарку. Откуда, для кого, почем, как грузили – неважно. Важно то, что в тот день парень со своим суицидом попал дважды. Первый раз в веревку, второй раз – ногами точно на крышу автомобиля. Впрочем, нет, трижды: и капитан, и команда увидели процесс приземления и масштаб разрушений. Капитан даже зажмурился и первые тридцать секунд не мог внятно выговорить ни одного матерного слова. В итоге весь нерастраченный командой за время рейса запас тестостерона достался отнюдь не женам и даже не ночным бабочкам.
Процесс консолидации многочисленных переломов проходил долго и довольно болезненно. И вдруг, лежа в отделении травматологии, загипсованный на зависть любому Рамсесу, парень сделал для себя важное открытие: А ЖИТЬ-ТО ХОЧЕТСЯ! Впоследствии метод целебных люлей-антидепрессантов так и не нашел широкого применения в психиатрической практике, но никогда не знаешь, что и где может пригодиться…
Не там, не там вы ищете осколки!
Совсем не планировал как-либо затрагивать тему челябинского метеорита, но субботнее дежурство плевать решило на мои планы. Поэтому – байка.
Ирина (имя, как обычно, изменено) ходит на прием регулярно, но нечасто. Между нею и ее альтернативной реальностью установилось нечто вроде вооруженного перемирия, где у каждой стороны свои обязательства. Она обязуется принимать лекарства и не ложиться без крайней нужды в стационар, а эта самая реальность обещает не докучать яркими бредовыми идеями и убавить громкость своих голосов. Никаких приказов – только комментарии. Без троллинга. Судя по озабоченному выражению лица Ирины, случился форс-мажор.
– Доктор, мне нужна справка! – заявила она с порога.
– Что за справка? – решил уточнить я.
– О том, что я могу вынашивать беременность и рожать!
– Ирина, я не смею настаивать, но о намерении забеременеть неплохо было бы предупредить заранее, чтобы я мог отменить свои назначения.
– Доктор, это произошло внезапно!
– Ну хорошо, а какой срок? Что гинеколог говорит?
– Чуть больше суток, доктор. Гинеколог еще не знает. Я к нему еще схожу, но уже с вашей справкой.
– А откуда у тебя такая уверенность, да еще и точное знание срока?
– Ну как же! – Ирина даже покачала головой, удивляясь непроходимой дремучести доктора. – Метеорит когда упал? Вчера. Его осколки нашли? Нет. И не найдут.
– Это еще почему?
– Да потому, что это был не метеорит!
– А что же это было, позволь узнать?
Ирина оценивающе поглядела на меня, решая, можно ли доверить доктору такую тайну. Потом вздохнула и выпалила:
– Это было космическое семя!
– Что-что это было?
– Семя. Космическое. Для улучшения нашей породы. Вырождаемся ведь! Оно как там жахнуло, я так, не отходя от телевизора, и почувствовала: ой, попало! Ой, понесла! Аж сразу поташнивать стало и на соленое потянуло.
– Ирина, даже если предположить на момент, что ты права, все равно нестыковка: где ты и где Челябинск?
– Так они ведь шустрые, эти космические сперматозоиды! Шасть – и привет.
– Представляю, что на Урале творится, – покачал я головой. – Инопланетное вторжение все же состоялось, но через другие ворота. То есть ты хочешь сказать, что лекарства ты теперь пить не будешь?
– Буду! Что ему сделается, этому инопланетеночку! Он же летел бог знает откуда, в вакууме, в холоде, под жестким излучением, что ему какие-то таблетки! Так справку напишете?
– Напишу, куда ж я денусь? И давай-ка подправим схему лечения, с учетом твоей метеоритной беременности.
Об особенностях психиатрической эпидемиологии
Эту историю рассказали мне коллеги из другого города. Какого – не скажу, сейчас поймете почему.
Представьте ситуацию: доктор ведет амбулаторный прием. Сидит пациент, который отчаянно галлюцинирует и потому общается не только с доктором, но и с голосами в своей голове. Доктор расспрашивает пациента про самочувствие, сон и аппетит, про настроение, интересуется, что там такого интересного ему голоса говорят. Параллельно пишется направление в стационар. То есть все при деле.
В самый разгар беседы открывается дверь, и в кабинет на десятисантиметровых шпильках радостно тыгдымкает психолог Зуля.
Есть люди, которых природа словно специально создала для какой-нибудь должности. Есть генетически детерминированные начальники, политики, уголовники – словом, Ломброзо был в чем-то прав, просто не надо было пытаться одним рациональным зерном набить весь амбар науки. Так вот Зулю природа создала для должности почетного психолога. При этом ей совершенно излишне проводить какие-то тесты и уж тем более пытаться их интерпретировать. Достаточно просто ДЕФИЛИРОВАТЬ по диспансеру. И все, приподнятое настроение обеспечено по крайней мере половине пациентов. А еще должен особенно удаваться психоанализ – главное, надежно прификсировать анализируемого к кушетке. Во избежание.
Зуля – прелестное создание. Египетская челка, реснички-мужеловки, наступательный макияж и декольте, в котором готово заблудиться все острое мужское отделение, два дневных стационара и половина отделения неврозов.
Зуля видит пациента, демонстрирует экзофтальм с симптомом Мёбиуса[27] и пытается этим Мёбиусом что-то доктору просемафорить. Хорошо, что доктор женщина, у мужика бы от такой пантомимы подскочило не только давление. Доктор делает знак рукой – мол, погодь, – дописывает направление и отправляет пациента в сопровождении подошедших санитаров в приемный покой. Зуля, как только за ними закрывается дверь, взволнованно заявляет:
– Это мой сосед! Он живет на втором этаже, а я на пятом!
– Вот видишь, Зуля, обострение у твоего соседа, – отвечает доктор.
– Ой, и что же мне теперь делать? – Зуля явно озабочена и расстроена.
– То есть? – пытается понять суть проблемы доктор.
– Ну вы же ему ставите шизофрению!
– Ну да. Уже много лет.
– А у нас с ним общая вентиляция! А шизофрения, я слышала, передается ВОЗДУШНО-КАПЕЛЬНЫМ ПУТЕМ!
Доктор какое-то время пытается осмыслить суть сказанного, потом осторожно интересуется:
– Зуля. Заинька. Откуда такие глубокие познания?
– Ну как же! Я сама видела, как доктора с судебно-психиатрической экспертизы проветривали помещение после одного такого больного, спросила зачем – они мне и рассказали! А еще – про половой путь передачи слабоумия!
– Зуля, – доктор с трудом удержалась, чтобы не погладить прелестное создание по голове. – Солнышко. Тебе в отпуск надо. Желательно декретный. И ЧТОБ ВСЕ ТРИ ГОДА УЧИЛА ПСИХИАТРИЮ!
Снимайте меня с учета!
Чтобы удостоиться пристального внимания психиатра, надо очень постараться. Вопреки расхожему мнению, мы не прочесываем электорат мелким бреднем в поисках мыслящих инако, видящих третьим глазом, слышащих четвертым ухом и чующих пятой точкой. Вы не поверите, но мы не заинтересованы в тотальной диспансеризации. Дурдом-то не резиновый. Но уж если оказался достоин – изволь наблюдаться. Наш сервис не страдает ложной деликатностью, но что поделаешь – специфика!