Читать интересную книгу Отпуска нет на войне - Сергей Бузинин

Стоило только кому-то из уцелевших сержантов, проорать команду: «В штыки!», как в лицо атакующим, жахнул картечью орудийный залп. Тех, кто уцелел под картечными пулями, накрыли свинцом стрелки из замаскированных ячеек, и отступление превратилось в паническое бегство. Из-за навалившейся на пустыню темноты, преследовать убегающих англичан никто не стал и только благодаря этому до своих позиций добрались шесть десятков измученных бойцов.

Арсенин вместе со своими людьми согласно диспозиции находился левее атакуемого форта, и в отражении английского налета не участвовал, довольствуясь ролью стороннего наблюдателя. По правде говоря, и сам Всеслав, и его подчиненные большей частью были рады, что избежали необходимости принимать участие в побоище, окрещенным с легкой руки Корено: «избиением младенцев». Имелись некоторые опасения по поводу поведения в бою пополнения, но единственное подобие конфликта в подразделении произошло только, когда поражение англичан стало очевидно, да и там обошлось без его прямого вмешательства.

Двое юных буров, вопреки приказу «стоять на месте», вознамерились умчаться к форту, но едва они успели вскочить на коней, как пожилой, невзрачного вида бур, ссадил их коротким приказом, дополнив слова оплеухами. И если первый юнец от каких-либо комментариев воздержался, то второй, потирая ушибленное ухо, кивнул в направлении боя.

- Отец! Там же бой! У нас еще есть время помочь нашим братьям и покрыть себя славой!

- Слава, — назидательно произнес старик, тыча в небо пальцем, — это когда один на один. Или один на сто. А это, — бур кивнул в сторону опоясанного пороховым дымом форта. — Это не слава. Это — война.

Юнцы вернулись на место, и пока пальба у стен окончательно не стихла, окопы никто не покинул. И только после того, как Лев угрюмо пробурчав что-то вроде: «пулями пробито днище котелка, маркитантка юная убита», принялся разводить костер, люди как-то неохотно разошлись по лагерю.

Пока Троцкий, дожидаясь посланного по воду Корено, вскрывал консервные банки, в расположении коммандо объявился посыльный из лагеря русских волонтеров. И хотя вестовому на вид было далеко за тридцать, а на груди отливали серебром две медали, в роте его иначе как «малец» звали только офицеры, да и те по фамилии — Недополз, что вызывало регулярные коллизии. «Приказ передал? Так точно! Кто? Недополз! Как, опять?!! Да нет, этот дополз, просто фамилия такая!»

Всегда бойкий на язык и не дававший кому бы то ни было спуску, легионер почему-то смущенно откашлялся и, сбиваясь со второго на первое, не очень внятно передал Троцкому приглашение «на кулеш», можно и в компании приятелей, но обязательно с гитарой. Юноша, мгновенно оценив все плюсы похода в гости, заверил названного земляка, что вскорости прибудет и помчался разыскивать друзей.

На ферму, где квартировали русские легионеры, Троцкий, словно король или невеста на выданье, заявился в окружении целой свиты.

Ветераны, уважительно поздоровались с Арсениным, недоверчиво поприветствовали Корено (бо, как черняв и на турка смахивает), настороженно оглядели арсенал Туташхиа и долго трясли руку Льва. Усадив почетного гостя на самое удобное место возле костра, незамедлительно вручили тому фляжку с водкой и тарелку с кашей.

- Ты, Левка, снедай пока, — гулко пробубнил давешний фельдфебель. — А Кирюха нам покудова историю одну доскажет. Тож про наших, про русских. Ежли ты эту байку знаешь, чай не первый день по африкам этим мотаешься, так ежли где лжа какая-нито будет, ты Кирю-то, поправь.

- Ну так вот, — бородатый брюнет с некогда симпатичным, а ныне перечеркнутым поперек сабельным шрамом лицом, продолжил прерванный появлением гостей рассказ, — у того хуторка, что Гарбузом прозывался, нагличан почитай тыща собралась, а наших, дай Бог, чтоб десяток набрался. Однова русским вражья сила не помеха….

- Как-как ты сказал? Гарбузом то селенье называли? — поперхнулся кашей Троцкий. — Может, все же Гарбсдейл?

- Может и так, — покладисто пожал плечами рассказчик. — Я в немецких прозваньях не шибко разбираюсь.

- Ты ж про англичан говорил, а тут вдруг немцы?

- А кто они, как не немцы и есть? — недоуменно дернул плечом Кирюха. — Человечьей, то бишь русской, речи не разумеют, лишь мычат, как немые! Ты, малец, меня не перебивай, а то собьюсь…

- Дык, я вообще рта не раскрывал! — возмущенно вскинулся Недополз. — Как я тя перебью-то?

- Да не об тебе речь, об Левке, — отмахнулся рассказчик. — Хотя да, какой же Лева малец? Мужик! — и вновь вернулся к повествованию.

- А командиром у наших господин Арсеньев был, не то что другим-прочим чета — цельный адмирал! Тока он как про то, что нагличане буров забижают услыхал, враз про моря-окияны позабыл, за волю-вольную драться пошел. И дружину себе подобрал такую, что там каждый, кто не Святогор, тот Илья-Муромец…

Арсенин, услыхав вольную трактовку своей истории, невольно хмыкнул и, решая, кого бы в будущем окрестить легендарным богатырем, остановил свой взгляд на Троцком. Заметив, что Корено и Туташхиа тоже уставились на приятеля, он не удержался и коротко хохотнул в полный голос.

Тем временем Кирюха разошелся во всю мощь своей недюжинной фантазии. Богатыри из адмиральской дружины лупили из пулеметов с двух рук и, закидывая супостатов связками динамита, отправляли врагов на тот свет ротами и батальонами.

- Вах, дорогой! — возмущенно вскинулся Дато, не обращая внимания на Корено, шепотом умоляющего его помолчать. — Не так всё было, да! Совсем не так! — Абрек вдруг начал что-то быстро говорить на родном наречии, потом осекся и чуть смущенно посмотрел на друга.

- Я красиво говорить не умею, пусть Лев расскажет.

Лев понимающе кивнул головой, но изложить свою версию не успел. Кирюха, тараторя, что сам он, знамо дело, в той эпохальной битве не участвовал, но всё в точности знает от приятеля из соседней роты. А тому рассказал свояк из Йоханнесбурга. И все слова его самая что ни на есть правдивая правда, потому как тот свояк чуть ли не от самого адмирала всё слышал!

Дождавшись, пока легионер закончит возмущаться и размахивать руками, Лев, обеспечивая хотя бы минутную паузу, сунул тому в руки фляжку,

- Ну-у-у, вообще-то Датико прав, — смущенно откашлялся Троцкий, густо краснея от направленных на него внимательных взглядов ветеранов. — Про ту драчку, что Кирилл… не знаю, как по батюшке, рассказывал, я знаю. Она в начале зимы случилась, когда мы в коммандо Даниэля Терона служили. Нам тогда господин Ко… — заметив напряженный взгляд Арсенина Лев осекся на полуслове, — один знающий человек сообщил, что в Гарбсдейле уланский эскадрон на постой встал. Если кто не знает, народа в том эскадроне чуть меньше сотни сабель, а уж никак не тысяча. У Даниэля тогда под рукой своих сорок стрелков ходили, ну и мы, грешные. Всеслав Романович, Дато (а он один десятка стоит!), Коля вон Корено и я.

Видя, что его никто не перебивает и его словам сосредоточенно внимают, Лев облегченно перевел дух и дальше рассказывал уже спокойно.

- К Гарбсдейлу мы тогда ранёхонько подъехали, только-только рассветать стало. А там все спят. Даже часовой и тот, на винтовку опершись, носом клевал. Пока Дато часового снимал, я к коновязи скользнул, чтоб лошадям бабки распутать. А как всё коммандо подошло, тут и началась потеха. Палатки мы и впрямь, шашками динамитными закидали. Тех, кто выбегал, мы в плен брали, а кто сдаваться не хотел, правда, маловато таких набралось, так те сами свою смерть выбрали.

- А кулемет?! — завопил вдруг Кирюха, перебивая рассказчика. — Я доподлинно знаю, что там кулемет был!

- Имелся пулемет, — покладисто кивнул Троцкий. — Только не у нас, у англичан. Гарбсдейл — это ж просто большая ферма. Дом хозяйский. двухэтажный, каменный, вокруг стена из булыжников, футов восемь высотой. Вдоль той ограды англичане палатки разбили. Вот в них почти весь эскадрон и разместился. А офицеры, их с денщиками человек семь набралось, в доме обосновались. Правда, мы про то еще не знали. Как заваруха началась, из того дома по нам пулемет и ударил. Ван Заггена и Хольсдорфа первой очередью насмерть свалило, еще троих оцарапало. Да только недолго музыка играла. Дато и Всеслав Романович с коней на изгородь забрались, а Коля им с земли зажженные шашки подкидывал. Вот господин капитан с горцем на пару тот пулемет динамитом и забросал. В общем, там дел-то, дай Бог, чтоб на полчаса вышло, а никак не с утра до ночи. Человек сорок мы до смерти побили, остальных в плен увели, а вы тыщи — тыщи…

- Ты, Левка, конечно, не брешешь, — рассудительно кивнул фельдфебель, подкладывая кашу в тарелку Троцкому. — Не тот ты человек, чтоб брехать. Да только сдается мне, что про разные дела разных людей мы баем. Так что ты, друг мой ситный, свои подвиги с адмиральскими геройствами не ровняй. А что под тем Гарбузом адмирал лично нагличан с кулемёта сек, про то людям доподлинно известно. А народ, Лева, он врать не будет…