В январе 1926 года его назначили членом редколлегии журнала «Звезда». Стал получать солидный «партмаксимум». В семье облегченно вздохнули: мать (урожденная Арольская), жена (девичья фамилия — Цолорва), три сына и дочь получили возможность улучшить свое материальное положение. Но у него были мучительные сомнения в своем избранном пути. Еще 27 июня 1924 года он написал в альбом Н. М. Гариной, жене драматурга Гарина-Гарфильда: «Не тоска Гамлета, а мука коммуниста, огромная и страшная, как черное солнце, заставляет задавать себе этот вопрос («Быть или не быть?» — В. К.), и я часто встречаю на своем небе пугающее меня черное солнце. Тоска! Тоска! Да нет, не тоска. Георгий (Устинов.[91] — В. К.) сказал сегодня, что он и я сопьемся. В ту минуту я пожалел его, а не себя, а потом мне стало стыдно, что я пожалел его, а не себя». Эти исповедальные строки писались в «Астории», в нескольких шагах от «Англетера». 12 января 1925 года в письме к Борису Лавреневу он скажет: «Все мироздание кажется протухшим и требующим дезинфекции».
Сергей Семенов, видимо, переживал свое вынужденное грехопадение, потому, мучаясь сделкой с совестью, написал к 1 — й годовщине смерти Есенина в «Красной газете» от 31 декабря 1926 года проникновенное эссе, назвав поэта самым достойным и светлым среди окружавших его людей. «Сергей Есенин, — писал он, — был самым ясным среди нас, самым лучезарным и, вероятно, самым запоздавшим для времени, в котором мы живем. Мы чувствовали его нужную единственность среди нас…»
Тогда, в период начавшейся кампании против «есенинщины», слою Семенова выглядело весьма смелым поступком.
«Тревога души» часто заставляла писателя уединяться от людей, погружаться в свои невеселые мысли. 27 октября 1931 года литератор Михаил Слонимский писал Константину Федину, как однажды Семенов где-то пропадал до 1 часа ночи. Его родные и друзья переполошились и обшарили все больницы, отделения милиции, наконец пивные — исчез человек. «Оказывается, — шутливо сообщает Слонимский, — сей лирический джентльмен грустил на родных пепелищах. Дровяной склад оказался рядом с некоей окраиной, в которой он вырос; он там задумался на целых 12 часов и привез домой не дрова, а одну сплошную лирику». От такой иронии щемяще грустно: видно, сломался и потух прежний красный воин — и не столько от болей физических, сколько духовных.
Итак, «засветился» очередной «друг» поэта, прочие его «гости» — Илья Садофьев, Иван Приблудный, полунищий беллетрист Владимир Измайлов. 1870) — фигуры, призванные исполнять роль «козлов отпущения».
Остался последний знакомец Есенина, якобы посещавший 5-й номер «Англетера», — Григорий Романович Колобов (кличка Почем Соль). В тщательно идеологически причесанных примечаниях к собранию сочинений Есенина (1962 год и др.) он скромно характеризуется: «советский работник». Проверяем — чекист, что подтверждается сохранившимися протоколами заседаний бюро и общих собраний (1926 года) парторганизации 3-го Ленинградского полка войск ГПУ. Косвенно о том же свидетельствует проживание (1929) его брата, Николая Романовича Колобова (р. 1907) в квартире № 46 чекистского дома № 3 по улице Дзержинского (бывшей Гороховой, затем Комиссаровской).
Как видим, напущенный Эрлихом туман в 5-м номере окончательно рассеялся. Все «названные» им гости оказались мифическими!
Нельзя не заметить, что в «деле Есенина» активно задействованы ленинградские литераторы. Перечень указанных выше фамилий можно продолжить.
Еще один персонаж, имевший хотя и косвенное, но немаловажное отношение к тайне «Англетера», — критик-публицист, партийный деятель-комиссар, затем педагог Георгий Ефимович Горбачев. «Родился в Ленинграде в 1897 году 26 сентября, — писал он в недавно обнаруженной нами "Автобиографии", — "вне брака". Мать — О. Ф. Ладыгина, дочь титулярного советника, с 1906 года акушерка. С матерью не жил после моего рождения. Имени и фамилии отца мать не называет. Усыновлен мужем тетки, штабс-капитаном морской артиллерии Е. П. Горбачевым…»
С 1925 по 1930 год хранил у себя лично рукопись стихотворения «До свиданья, друг мой, до свиданья…», приписываемую Есенину. К творчеству Есенина относился чванливо-пренебрежительно: «Есенин, — писал он в своей книге "Современная русская литература" (1928 год), — являясь типичным деклассированным интеллигентом (вернее, полуинтеллигентом, так как он был малокультурен)…» и далее: «…его идеология достаточно далека от непосредственной производственной, трудовой стихии крестьянской жизни…»
В нашем ведении имеются и другие материалы, характеризующие Горбачева как задубелого троцкиста.
Девятнадцатилетним он, молоденький юнкер, щеголял в меньшевиках-интернационалистах. В июле 1917-го участвовал в «репетиции Октября», когда, по договору с немцами, петроградские большевики ударили в спину русской армии, сорвав ее наступление, запланированное на 5 июля. Вместе с Троцким, Луначарским, А. Коллонтай и другими (всего 141 человек) Горбачев попал в тюрьму за организацию военного мятежа и убийство более 700 казаков и мирных жителей (Ленин вместе с Зиновьевым скрылся в Разливе). А Ф. Керенский, заигрывавший тогда с большевиками, многих государственных преступников выпустил из каталажки под денежный залог. В сентябре 1917-го освободился и Горбачев. В 1918 году он секретарствовал в петроградском рабочем клубе имени Бабеля, в 1919 году вступил в партию. Далее следует его быстрая комиссарско-чекистская карьера: сотрудник для поручений Политуправления Петроградского военного округа (ПВО), начальник Политотдела, заместитель начальника Политуправления ПВО, заместитель начальника ПУОКРА и т. д. По совместной работе (1920 года) в агитотделе Петроградского губкома РКП(б) хорошо знал многих лиц, причастных к сокрытию «тайны Есенина».
Непосредственно по приказу Троцкого Горбачев вместе с другими «кожаными куртками» организовывал в 1921 году кровавое подавление Кронштадтского восстания. Энергичный, нахрапистый демагог, он успевал всюду: на партийной работе (одно время секретарствовал в Василеостровском райкоме партии), в лекционной пропаганде, на марксистских педагогических курсах и т. д. Учился в Петроградском университете (окончил его в 1922 году). В 25 лет уже преподавал в Университете им. Зиновьева, в Политической академии им. Толмачева и в других вузах. В том же духе ретиво воспитывал он двух сыновей и дочь.
Когда под ударами Сталина после XIV съезда РКП(б) троцкисты получили крепкого пинка, Горбачев, один из них, пристроился в Ленинградское отделение Госиздата под начало директора Ильи Ионова, собиравшего вокруг себя осколки троцкистской гвардии. С сентября 1925 года работал в редакции журнала «Звезда», где занимал ведущее положение, сохраняя старые партийно-гэпэушные связи. Его слова боялись. По воспоминаниям Иннокентия Оксенова, Горбачев не возражал против публикации в газетах честных статей о смерти Есенина, но-де всемогущий Лелевич-Калмансон из Москвы одернул ленинградских литераторов. Думаем, эту «утку» пустил сам Горбачев, с помощью своих дружков из Политконтроля ГПУ наложивший вето на малейшую правдуотрагедиив «Англетере». Не случайно именно из «Звезды» пошла гулять по Ленинграду весть о самоубийстве Есенина.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});