Читать интересную книгу Выйти замуж за дурака - Надежда Первухина

– Не нравится? – прямо над моим ухом прозвучал ехидный вопрос.

Я вздрогнула. Это был тот самый глазастый человек. Я заставила себя не нервничать и как можно более деликатно сказала:

– Вообще-то здесь… несколько захламлено.

– Значит, не нравится, – заключил глазастый. А вы думаете, мне нравится? Думаете, я от всего этого, – он обвел рукой комнату, – в непреходящем восторге?

– Куда вы Василису дели? – сменила тему я.

– Положил в спальне отдохнуть. Не волнуйтесь. Ничего плохого с ней не случится.

– А хорошего?

Глазастый усмехнулся:

– А насчет хорошего – не ко мне. Это, девочки, сами для себя устраивайте. А то привыкли на готовенькое…

– Скажите, а кто вы такой? – решилась я наконец задать вполне резонный вопрос.

Потому что внешне этот человек не походил ни на отъявленного злодея, ни на зацикленного на альтруизме филантропа. Внешность у него была самая обычная. Мужчины с такой внешностью, как правило, работают скромными инженерами, а к зеркалу подходят исключительно ради того, чтобы побриться и проверить, хорошо ли завязан галстук. Вот только глаза… Глаза были особенные. Они напоминали окна, за которыми грозовая мгла мгновенно сменялась солнечным днем, и наоборот. Такие глаза смотрят не просто внутрь тебя. Они еще могут всю тебя просто вывернуть наизнанку, как наволочку, и набить своим содержимым…

– Так кто же вы?

Мужчина присел рядом со мной на диван. Кстати, одет этот тип был тоже довольно странно: вытертые джинсы, лимонного цвета нейлоновая рубашка, а поверх рубашки – бежевый вельветовый пиджак с кожаными заплатками на локтях. На ногах – остроносые ботинки с кое-где треснувшим и облупившимся лаком. Прикид времен «Лестницы в небо»?..

– Как вам сказать, кто я, – задумчиво протянул мужчина. Можно дать такое определение: я – Охранник.

– И кого… или что вы охраняете?

– Сказки. Я охраняю сказки, – просто сказал глазастый.

– Меня это удивило.

– Что-то я не совсем понимаю. Может быть, вы хранитель? То есть храните сказки, бережно передаете эту субкультуру из поколения в поколение…

– Нет, – ответил мужчина. Хранителем работает другой парень, это его задача – бережно передавать. А мне положено охранять сказки.

– От чего?

– От незаконного вторжения – раз. От привнесения в сказку элементов, чуждых ее органике, – два. От попыток трансформации основной сюжетной линии – три. Ну и так еще по мелочи есть кой-какие задачки.

– А разве от этого надо охранять? Сказка как синкретичное культурное явление…

Охранник скривился, словно у него заболел зуб:

– Вы мне сладостных песен-то не пойте про синкретичность и прозрачность культурных границ! Слыхали мы эти песни. Эстетический вектор, логика культурной релевантности… Напевают их тут разные… специалисты, а потом, глядишь: сказка – уже и не сказка вовсе, а какая-нибудь фэнтези, тьфу, прости господи!

Меня разобрало любопытство.

– И часто у вас в сказки… незаконно вторгаются?

– В последнее время просто косяком идут. Ошалел народ, в сказку, как в гастроном, ломятся. Вы вот, между прочим, тоже нарушительница…

– Я не вторгалась! Меня кошка, то есть Руфина, можно сказать, силой притащила в это Тридевятое царство. И женила, тьфу, то есть выдала замуж за своего сына…

– Это не оправдание. Вторжение есть вторжение, хоть добровольное, хоть принудительное. Тем более что, вторгшись в сказочный сюжет, вы его так или иначе изменили. Да еще привнесли в сказку чуждый ее ткани элемент.

– Это какой?

Охранник указал на завернутый в дерюгу компьютер, который я поставила рядом с диваном.

– Ах, это… Но ведь от него никакого вреда…

– Все так говорят.

– Кто «все»?

– Вторгавшиеся. Вы думаете, все, что у меня тут в избе стоит, я сам для собственного удовольствия приобрел? Ничего подобного! – Глаза Охранника аж светились возмущением. Ну, я понимаю, лезет человек в сказку. Но на кой ляд он тащит туда еще и холодильник? Или стиральную машину? Позавчера отловил одного: пер с собой кондиционер, пылесос и люстру Чижевского!

– Зачем в сказке люстра Чижевского? – удивленно пробормотала я.

– Я тоже его спросил: зачем? А этот тип и заявляет: вдруг в сказочном пространстве проблемы с наличием отрицательных ионов?! Я ему показал ионы…

– Что же вы с ним сделали?

–Выгнал, конечно. И провел психокоррекцию.

– Какую?

– Специальную. После этой психокоррекции человек начисто забывает о существовании сказок, вымыслов, фантазий и живет исключительно реальностью.

– Это жестоко! – воскликнула я.

– А превращать сказку в склад бытовой техники – не жестоко?! Вы по дороге шли – видели, сколько машин? Народ прет в сказку даже на экскаваторах и бульдозерах! Разве это нормально!..

– Может быть, людям просто хочется сказки…

– Если человек чего-то по-настоящему хочет, он сделает это сам. Посадит дерево. Выстроит дом. Вырастит ребенка. И сочинит сказку. Свою. Пусть с кондиционерами, аквалангами, телевизорами и компьютерами, но свою. Каков человек – такая у него и будет сказка… Самим, своими мозгами работать надо, а не лезть в чужие вотчины! А то будет как с продолжателями Толкиена…

– А что с ними?

Охранник сказок чуть смутился:

– Я, конечно, не могу этого знать наверняка. Но идут разговоры, что все, кто писал продолжения к книгам Толкиена, попадут после смерти не к нему в рай, а в другое место… И это место даже Данте не решился бы описывать. Вроде бы этак сам Толкиен распорядился… Так что со сказками надо быть осторожнее.

– Но что мне делать, если я уже здесь оказалась?! В этом Тридевятом царстве? Топиться в речке Калинке? Или повеситься на первом дубе?!

Взгляд Охранника на минуту смягчился..

– Что с вами поделаешь, живите.

И тут меня осенило:

– Нет, постойте! Вы ведь сами назвали меня нарушительницей! Так верните меня обратно! Из сказки в реальность. Только без… психокоррекции, если можно…

– Без психокоррекции это не получится. Так что еще раз повторяю: живите. Раз уж попали в сказку. Только законов ее не нарушайте.

– Законов?

– А то! Знаете, какие это Два Главных Закона Сказки? Я напрягла воображение.

– Добро побеждает зло? – предположила я.

– Верно.

– А еще… еще. Да как же я могла забыть?! Столько научных трудов прочитала на эту тему… Всякому действию есть противодействие, да?

– Нет. Это, скорее, из физики.

– Сдаюсь.

Охранник наклонился к моему уху и прошептал:

– Кто не спрятался, я не виноват.

– Что?! Это закон сказки?

– Именно.

– Не понимаю.

– Со временем поймете. А сейчас давайте исправим допущенное вами отклонение от сказочных нормативов.

– Что?!

– Ваш компьютер… Его придется изъять. В сказке ему не место. Согласитесь, это так.

– Но я же без него работать не смогу! Мне диссертацию писать надо…

В ответ на мои жалобные вопли Охранник сказал:

– Будьте так любезны, пойдите и откройте холодильник.

Я повиновалась, полагая, что мой собеседник хочет холодного пива или же, к примеру, колбасы. Но я ошиблась. В отношении продуктов холодильник был вопиюще пуст. Но зато на его полках лежали целые пачки бумаги ZOOM. И блестящий пенал из красного кожзаменителя.

– Вот вам и все принадлежности для научной работы. Между прочим, когда здесь гостил Александр Сергеевич, бумага была гораздо хуже. И писать приходилось перьями. Что вы так на меня смотрите? Был здесь Пушкин, был. И многие другие. Но то был золотой век! К сказке относились бережно и осторожно, никаких инноваций в нее не вводили, а чтоб какую-нибудь типографию сюда протащить – и речи не было! Так что постоит тут ваш драгоценный компьютер среди остальных вещдоков. И не волнуйтесь, у меня он целей будет.

Охранник развязал дерюжку, осмотрел мою технику, для чего-то прижался щекой к системному блоку и присвистнул:

– Ого! Теперь это точно должно храниться только у меня!

– Что такое? – удивилась я.

– Ха, вот Руфина молодчина! Это же надо было до такого додуматься!

– Объясните же!

Глазастый сдернул с раскладушек обвисший надувной матрац, расстелил его на полу и поставил на этой «скатерти» все мое машинное хозяйство. Причем, к вящему моему удивлению, это хозяйство не прекращало своей деятельности.

– Идите сюда, – усевшись по-турецки перед монитором и положив на колени клавиатуру, позвал меня Охранник.

Я не заставила себя просить дважды.

Глазастый пошуршал клавишами, потом указал мне курсором на одну из надписей:

– Знаете, что это?

Надпись была нечитаема. То есть явно зашифрована. И я этого сделать не могла.

Охранник щелкнул мышкой, открывая файл, но не тут-то было.

– Требуется пароль, – сказала я.

– Сейчас, – кивнул охранник и забарабанил по клавиатуре.

Благодаря его стараниям файл открылся. Только текст в нем опять-таки состоял из самых непонятных значков-закорючек.