Читать интересную книгу Убийцы - Павел Блинников

«Решайся» — шептали голоса, полностью оттесняя далекий перезвон колоколов. И Барс решился.

Он протянул руку и взял с пассажирского сидения пистолет. Рука отворила дверь, и он вышел в морозную осеннюю ночь. На втором этаже не горел свет, наверное, жильцы уже ложились спать. Ноги понесли к подъезду, старая деревянная дверь на пружине впустила его в теплый коридор. Туфли выбивали из ступеней звонкое эхо, но он топнул левой ногой чуть сильнее, и теперь порождала звуки только правая. Пробежала мысль, что повторить этот фокус со второй ногой он пока не сможет. Теперь это его изюминка на всю оставшуюся жизнь.

Подойдя к квартире номер двадцать пять, он нажал на звонок. Через обитую коричневым кожзаменителем дверь, послышалась трель, потом звон разбитого стекла и ворчание. Это хозяйка квартиры, Мария Иванова, разбила стакан с вставной челюстью, а теперь проклинает идиота, беспокоящего ее ночью. Интересная жизнь сложилась у Маши, пятидесятитрехлетней женщины активистки и нештатного сотрудника газеты «Звезда». После института она вышла замуж за курсанта Училища Связи в Новочеркасске, Михаила Петровича Сапожникова. Через три года у них родился сын — Василий. Муж погиб в Афгане — попал в засаду вместе с колонной связистов. Сын, майор ВДВ, погиб на последней Чеченской войне. Но вместо того, чтобы сойти с ума от утраты, Мария нашла утешение в «Отцах и матерях» — организации родителей, беспокоящихся, а как там служат их дети. Активный борец с дедовщиной и произволом, Мария Ивановна статьями добилась снятия со службы восьмерых военных в достаточно высоких званиях: одного полковника и семерых майоров. Сейчас она воюет с военкоматами Саратова, и не дай бог узнает о случаях злоупотребления. Тогда в газете «Звезда» сразу появятся ее гневные статьи и фуражки полетят… У Марии есть и свои причуды. Например, она никогда не выходит через дверной проем спиной; рассыпав соль, обязательно крестится; не пропускает ни одной службы в церкви. Недавно у нее умерла сестра, но это ее еще сильнее обозлило. Сочинив стихотворение о ее смерти, Мария опубликовала его во всех местных газетах за свои деньги — благо, ее пенсия позволяла быть полностью независимой финансово. Она ненавидит зеленый цвет, у нее в квартире нет ничего зеленого. Статьи она набирает на старой печатной машинке, так как не выносит компьютеров, а втайне боится их, из-за излучения. И все это Барс узнал, стоя на лестничной клетке, и прислушиваясь к шарканью стоптанных тапочек внутри квартиры.

Подняв голову, Барс взглянул на запыленную лампочку. Рука потянулась, ноготь указательного пальца легонько стукнул по стеклу и лампа погасла. Дверь Марии очертилась желтой каймой — это включили свет в прихожей. Пистолетное дуло направилось на дверной глазок.

— Кто там? — спросил голос из-за двери. Слегка шепелявый, потому что вставную челюсть она так и не шла. И только Барс знал — та раскололась на две части, и сейчас валяется под старым диваном.

Дверной глазок с этой стороны вспыхнул красным, дверь пропала, а с той стороны бордовый силуэт сгорбился, пытаясь рассмотреть что-то в пистолетном дуле. Палец нажал на спуск, глушитель съел звук выстрела, а за дверью послышался глухой стук. Дверь снова появилась, а красный цвет померк. По ноздрям ударила вонь, ставшая уже почти приятной. Барс убрал пистолет и, спустившись на несколько ступенек, присел на них.

Он прислушался к ощущениям. Поток информации о Марии ушел куда-то, но Барс не сомневался — если понадобится, он сможет вспомнить все детали. Теперь она осталась с ним на веки вечные и никуда не уйдет. Странное чувство, немного напоминающее дежавю. Словно прожил за человека всю жизнь, но не только общие моменты, как делает муж или родители, но все, начиная от чистки зубов по утрам, и до детских лет, чего не помнила даже сама Мария. А теперь уже и не вспомнит. По крайней мере, здесь не вспомнит, в этой жизни. Сегодня эта жизнь закончилась, а что будет с ней дальше, Барс не знал. Или просто не хотел знать?

Но вместе с воспоминаниями Марии к Барсу перешло еще что-то. Оно чесало ему мозг в виде маленьких знаний — будто кирпичики в тетрисе они вставали на нужные места. Общее знание просто пропадало, но новое занимало в черепе пространство. Маленькую частичку, файлик на пару килобайт, для винчестера, размером в терабайты. Там может поместиться еще много. И поместится.

Он поднялся и пошел вниз. Двери выпустили его в совсем другой мир. Будто граница с прошлым оборвалась, на покосившемся пороге пятиэтажного дома в городе Саратове. В этот момент, всего через несколько минут после окончания жизни Марии Сапожниковой, умер еще один человек. И родился. Темной ночью, темного года, в темном городе, умер, погиб Семен Барсов. Зато из вагины дома вышел новый человек. Тот, кто и не человек вовсе, но лишь тень тени в мире теней — самая черная тень, среди таких же самых черных. Сегодня родился Барс — убийца. Не самый великий убийца и далеко не самый сильный, но ему не требовались дополнительные титулы. Просто убийца. Больше не человек, не зверь и даже не предмет. Прорвав ткань мироздания, из подъезда вышло даже не существо, а что-то совсем иное, так же отличающееся от всего остального, как все остальное отличалось от него.

Барс открыл дверцу джипа и устроился за рулем. Ключ повернулся в замке зажигания и двигатель забурчал. Барс ощутил, что может заставить двигатель навсегда умолкнуть, просто подержав ключ провернутым лишние несколько секунд. Почему так получится, он не знал, зато знал, что так получится.

Радужный тоннель вновь принял убийцу и повел куда-то на юг. По дороге Барс несколько раз останавливался, чтобы взять попутчиков. Мери Поппинс, Шляпный Болванщик и Дарт Вейдер немного разнообразили дорогу. Один раз пришлось выехать из тоннеля и заправиться, а потом он двинулся дальше. Спустя три дня по телефонной дате, или через три часа по времени Барса, он выехал из тоннеля, дабы попасть на проселочную дорогу, посыпанную крупным щебнем. В последний раз он шел по ней, шатаясь от выпитого, и спотыкаясь об булыганы. Тогда он еще был… хотя нет, тогда уже никогда не будет. Тот, кто шел тогда по этой дороге, теперь не больше чем файл, как и память о Марии Сапожниковой — файл во вместительном винчестере Барса.

Нива притормозила у ворот, и убийца вышел наружу. На втором этаже горел свет, наверное, Скорпион подготовил ему постель. С востока слышалось протяжное завывание — это могила звала его; теперь уже очень отчетливо, а не как в прошлый раз. Он будет слышать этот зов на протяжении всей жизни, иногда сильнее, иногда слабее, в зависимости от местонахождения. Ворота отворились, и за ними появилась широкоплечая фигура с фонарем в руках.

— Значит, у тебя получилось? — спросил Скорпион.

— Да, — ответил Барс. — И теперь ты научишь остальному.

— Это ведь не вопрос, так ведь? — сказал Скорпион и по голосу Барс различил — он улыбается. — Да, я научу. Но вначале нам надо выпить и вывести тебя из этого литературного бреда. Я не хочу, чтобы ты повторил путь Кнайта.

— А что с ним стало?

— Он умер.

Наверное, Скорпиону показалось достаточным это объяснение, но самое поразительное, и Барсу оно показалось вполне достаточным. Действительно, ему не хотелось повторять судьбу человека, которого он никогда не знал, но почему-то умершего.

— Как хорошо, что тебе не надо больше объяснять очевидные вещи, — продолжил Скорпион. — Загоняй машину и пойдем, выпьем. Мне кажется, ты не делал этого с тех пор, как уехал от Осы.

— А ты и это знаешь?

— Да. Она мне звонила. Давай, загоняй тачку и продолжим в доме. Нечего говорить на морозе.

Барс никоим образом не мог назвать воздух вокруг морозным. Напротив, градусов пятнадцать — чувствовалось, зима потихоньку сдает позиции. Но у молодого убийцы и в мыслях не пробежало, что Скорпион неправ. Нет, он кивнул и пошел обратно в машину. А когда Нива заехала в ворота и Брас заглушил мотор, на лобовое стекло упала первая снежинка.

* * *

— И почему тебе не нравится мое новое увлечение литературой? — спросил Барс.

— Потому что оно увлечение, — ответил Скорпион.

Если бы сейчас на кухню зашел кто-нибудь, он сказал бы: это отец с сыном что-то празднуют; или просто это традиционная семейная попойка двух алкашей — уж слишком похожи друг на друга убийцы. Оба широкоплечие и высокие, оба с длинными до плеч волосами белого цвета. Правда, у старшего они седые, но вполне могли оказаться белыми в прошлом. Оба имеют совершенно обыденную внешность, таких встретишь на улице и никогда не запомнишь. В руках у каждого по сигарете, а комната давно утонула в дыму. На столе нехитрая закуска из мяса; повар определенно недожарил его — крупные куски плавают в крови на большом блюде. Одна бутылка водки уже пустая, вторая стремительно приближается к смерти. Да, эти двое умеют убивать. Тарелками не пользуются, как и вилками с ножами. Да и салфетками не утруждаются — вокруг рта у обоих следы крови и жира.